Изабелла Баварская, жена безумца/Глава 2 Королева увеселений
Zoe (обсуждение | вклад) (→Франция) |
Zoe (обсуждение | вклад) (→Разлука после свадьбы) |
||
| Строка 107: | Строка 107: | ||
=== Разлука после свадьбы === | === Разлука после свадьбы === | ||
| + | {| width="340px" align="right" | ||
| + | | | ||
| + | {| width="340px" style="text-align:center; background:#FAEBD7" | ||
| + | |- | ||
| + | | [[Файл:Event nuit-europeenne-des-musees 173 27386.jpg|540px]] | ||
| + | |- | ||
| + | | <small>Замок Крейль, каким он был во времена королевы Изабо.<br />''Неизвестный художник «Замок Крейль» - Изображение на основе гравюры Анрие де Серсо (1375 г.). - ХХ в. (предположительно) - Бумага, холст, масло. - Inv. 506 - Музей Галле-Жюлье. - Крейль, Франция.'' | ||
| + | |} | ||
| + | |} | ||
В скором времени после свадьбы, в память о столь знаменательном событии будет отчеканена медаль, с изображением двух пухлых [[ru.wp:Эрот|амурчиков]], размахивающих горящими факелами — что должно было символизировать немеркнущий огонь любви, соединивший обоих супругов. В жизни все, как водится, было прозаичней и строже. | В скором времени после свадьбы, в память о столь знаменательном событии будет отчеканена медаль, с изображением двух пухлых [[ru.wp:Эрот|амурчиков]], размахивающих горящими факелами — что должно было символизировать немеркнущий огонь любви, соединивший обоих супругов. В жизни все, как водится, было прозаичней и строже. | ||
Версия 01:26, 19 февраля 2023
| ← Глава 1 Лизхен | "Изабелла Баварская, жена безумца" ~ Глава 2 Королева увеселений автор Zoe Lionidas |
Глава 3 Жена безумца → |
Содержание |
Франция
Франция на карте Европы
|
_XV.jpg)
Королевская свадьба должна была обязательно ознаменоваться раздачей щедрой милостыни и богоугодными делами, и посему в Турне, Пьер де ла Маркетт и его сын Эннекен, устроившие в таверне кровавую драку, и сейчас, в тюрьме «изготовившиеся к казни и почитавшие, что доживают последний свой день», получили полное прощение и свободу.
До самого конца королева сохранит благодарную приязнь к Филиппу Бургундскому, устроившему эту свадьбу, к городу Амьену и его главному собору «где мы приняли таинство брака… и где Господь обвенчал нас». Некоторое время спустя, она преподнесет в дар соборному капитулу массивное серебряное блюдо, украшенное жемчугом и драгоценными камнями, «для положения главы Св. Иоанна», король, пожелавший не отстать от супруги в вопросах благочестия, дополнит этот дар массивным золотым блюдом, которое будет храниться в соборе вплоть до времени Революции, пока вместе с прочими конфискованными государством золотыми изделиями, не отправиться в переплавку.
Много лет спустя, супруги вновь вспомнят о соборе Богоматери Амьенской, 4 февраля 1412 года отписав ему в вечное владение мельницу в Бодри, «в нижнем конце Травяного Рынка», в память о состоявшейся здесь свадьбе, а также «дабы почтить и восславить монсеньора Св. Иоанна-Крестителя, какового глава тут обретается». Надо сказать, что бывший владелец этой мельницы Колар де Беттемпон из Корби, запутавшись в долгах, свел счеты с жизнью. Имущество самоубийцы по закону отписывалось королю, он же предпочел распорядиться им указанным образом, оговорив, что часть доходов от мельницы будет из года в год тратиться на торжественную мессу во здравие (а когда придет время — за упокой) его самого и его венценосной супруги. Обычай этот сохранится в течение многих столетий, король Людовик XIV вкупе с королевой, проезжая через Амьен получат приношение из свежих белых булочек, выпеченных, как вы уже догадались, из муки, смолотой на этой мельнице, из нее же будет изготовлено нежное пирожное, которое, завернув в вышитый кусок полотна, также со всем почтением вручат королевской чете. Впрочем, это опять же, в будущем.
Пока же, дорогой читатель, взяв небольшую паузу в нашем повествовании, зададимся вопросом: какой была страна, королевой которой предстояло сделаться маленькой немке?…
В 1414 году, выступая на очередной сессии английского парламента, граф Экзетер кратко обрисовал ее следующим образом:
|
Плодородная страна, изобильные земли, богатые города… неисчислимое количество замков... более 80 густонаселенных провинций... более 1000 процветающих монастырей, и 90 тысяч церковных приходов. | 
|
Впрочем, подобное соотношение сил сложится далеко не сразу. Изначально Англия готова была поглотить слабую маленькую соседку, прозябавшую в тени огромной германской Империи. Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, как в те времена владения английского короля на континенте со всех сторон обступали крошечный домен короля французского, грозясь его окончательно уничтожить. Дело усугубилось многократно, когда Людовик VII, охладев в своей властолюбивой супруге, знаменитой Алиеноре Аквитанской, развелся с ней под надуманным предлогом, после чего та, немедленно обвенчавшись с будущим английским королем Генрихом II Плантагенетом, принесла ему в качестве приданого огромные аквитанские владения, вчетверо превышавшие все, что принадлежало в стране капетингскому государю. С последствиями этой глупости, угрожавшими Франции полным исчезновением с карты Европы, пришлось иметь дело следующему французскому монарху — Филиппу-Августу, которому известный романист Дрюон дал почетное прозвание «кузнец истории». Пользуясь бесконечными разладами и ссорами в семье английского короля, Филипп шаг за шагом отодвигал свои границы от опасной близости к Парижу. Дело первого короля — собирателя французских земель, продолжили его сын и внук, страна продолжала увеличиваться в размерах и богатеть, однако опасное соперничество с Англией тлело в течение следующих веков, постоянно угрожая из латентного состояния перейти к открытую войну, едва лишь тому явится возможность.
Начало войны, позднее названной Столетней
|
Возможностью этой стал династический кризис, наступивший после смерти Филиппа IV Красивого. Трое его сыновей, один за другим занимавшие французский трон, и также один за другим вскоре отправлявшиеся на тот свет — от болезни или яда (как современники, так и историки расходятся между собой в предположениях), не смогли дать французской монархии мужского потомка. Ранняя смерть последнего из братьев (Карла IV Красивого) привела к тому, что Филипп Валуа, прадед супруга нашей героини, был избран на французский трон в обход Эдуарда III Английского.
Матерью Эдуарда была дочь Филиппа IV Красивого — отца последнего капетингского монарха, в то время как Филипп приходился всего лишь кузеном безвременно почившему Карлу, однако, французские вельможи, как видно, не желавшие видеть на троне своей страны англичанина, поспешили сделать выбор не в его пользу. Спешно был поднят из пыли т. н. «Салический закон», запрещавший наследование по женской линии, и этот скажем прямо, далеко не однозначный выбор, получил полную поддержку двора. Впрочем, злые языки уверяли, что подлинной причиной возниковения этого не то «закона», не то «обычая», послужило распутное поведение двух невесток Филиппа IV — Маргариты Бургундской (жены его старшего сына Людовика, в то время еще наследника, позднее — короля Людовика Х) и вместе с ней супруги Карла Красивого Бланки. Однако, если Карл Красивый в те времена был еще юн и бездетен, в Людовика Сварливого имелась дочь, при чем болезненно самолюбивый наследник престола не имел ни малейшей возможности выяснить — не был ли подлинным отцом девочки его собственный конюший Филипп д’Онэ. Посему, не желая терпеть насмешек в спину, или еще того лучше — передать трон незаконнорожденной и тем самым окончательно ввергнуть страну в хаос, король предпочел подобным образом сохранить видимость приличий. Как водится в таких случаях, о подлинных мотивах остается только гадать, но факт остается фактом: новый закон похоронил будущность капетингской династии.
Строго держась исторической канвы, следует отметить, что в момент кончины Карла Красивого его молодая супруга ждала ребенка, и потому Филипп Валуа, заняв место регента, вынужден был ожидать, кто появится на свет. Родилась девочка, и посему временный охранитель престола со спокойной душой смог надеть на себя корону.
Конечно же, Эдуард Английский не согласился с подобным, тем более что его активно подстрекал к войне знаменитый Робер Артуа — рыцарь-перебежчик, питавший смертельную ненависть к французским королям, отказавшим ему в «законном наследовании» графства, принадлежавшего изначально его деду, а после его смерти перешедшее по наследству к старшей дочери — тетке графа Робера. Пытаясь «доказать» свои права, он подделал нужные документы, был в том уличен, и спасаясь от наказания, пересек Ла-Манш. Сколь сильным и тем более, решающим, было его влияние, сказать сложно, однако, так или иначе на континенте вспыхнула длиннейшая в истории человечества война, у историков получившая название Столетней.
Изначально эта война разворачивалась далеко не в пользу французского королевства; ситуация опять же осложнялась тем, что у нового монарха был в те времена единственный здравствующий сын (позднее, король Иоанн II Добрый), от чьей жизни или смерти зависело будущее новой династии. Посему, желая исключить хотя бы эту опасность, наследника спешно женили на Гуте Люксембургской, дочери чешского короля. Кстати говоря, переименование иностранных принцесс уже в те времена было делом обыденным, и посему слишком экзотичное для французского слуха имя Гута (в переводе с немецкого «добрая»), было заменено своим точным переводом, и будущая королева Франции превратилась в Бонну. Король Филипп не обманулся в своем выборе — невестка оказалась на редкость плодовитой, и уже через год после брака на свет появилась маленькая Бланка (она умрет во младенчестве), а затем один за другим четверо сыновей.
Надо сказать, что Иоанн II окажется никудышным семьянином, и столь же бездарным королем, в его оправдание можно привести единственное соображение: дела во Франции в те времени шли настолько плохо, что его супруга наследника вынуждена была занимать деньги у собственных придворных, чтобы ее дети могли вести образ жизни, приличествующий принцам. В 1349 году из английского плена вернулся коннетабль Франции Рауль де Бриенн, которого Иоанн тут же, без всяких объяснений, приказал взять под стражу, а вслед за тем казнить. Приблизительно в то же время, от свирепствовавшей в Париже чумной эпидемии скончалась супруга наследника — Бонна, после чего (по всей видимости, стараниями англичан и их приспешников), по Парижу, а вслед за тем по всей стране пополз мерзкий слушок, будто «на самом деле», коннетабль был любовником Бонны, и отцом ее старшего сына и будущего наследника французской короны. Да простится нам, читатель, это путешествие в область грязных сплетен, однако, это необходимо, чтобы понять механизм возникновения слухов, которыми в позднейшие времена будет замарана также наша героиня. В согласии с тем же слушком «на самом деле», наследник запер жену в ее покоях и уморил голодом, хотя, чтобы не выставить себя на посмешище, вынужден был мириться с существованием бастарда. Позднее этот мальчик, надев на себя французскую корону окажется столь выдающимся монархом и полководцем, что грязные слухи увянут сами собой, так и не принеся своим авторам желаемых плодов. Перед силой считались и лебезили во все времена!
Впрочем, пока до этого было далеко. На календаре 1356 год, и во Францию через Гасконь, вторгся Эдуард Черный Принц, сын короля английского. Пройдя через всю страну и жестоко опустошив деревни и незащищенные стенами скромные городки, отягченный огромной добычей, он наконец-то встретился с французской армией при Пуатье. Горевший желанием отомстить обидчику Иоанн II, как водится, проявил себя совершенно бездарным военачальником. Надо сказать, что у короля хватило сообразительности отправить в тыл троих старших сыновей, в то время как рядом с ним на поле боя оставался 14-летний Филипп, в скором времени герцог Бургундский — да-да, тот самый, устроивший свадьбу маленькой Лизхен с ее избранником. Младший сын, единственный из всех, кого любил и баловал нелюдимый отец, он со всей мальчишеской храбростью рубился с наседающими английскими латниками. По рассказам очевидцев, среди лязга оружия и ржания коней, время от времени раздавался звонкий мальчишеский крик «Отец, вам угрожают справа! Вам угрожают слева!» В тот день навсегда юный Филипп покрыл себя славой, заслужив на всю жизнь почетное прозвище Смелого. В тот день король, чья уязвленная гордость так и не позволила ему отступить с поля боя, вместе с младшим сыном оказался в английском плену.
Король, прозванный Мудрым
|
Неслыханное дело — пленение короля могущественной страны (ситуация практически незнакомая со времен Римской империи!) всколыхнуло Европу. Казалось, что Франции уже наступил конец, удовлетворенные подобным ходом дела победители назначили за своего пленника астрономический по тем временам выкуп — три миллиона золотых экю! Ставшему во время его отсутствия регентом королевства дофину Карлу (будущему свекру нашей героини), пришлось несладко. Попытка собрать огромный налог, чтобы выплатить хотя бы часть грабительского выкупа закончилась тем, что Париж, и вслед за ним вся Северная Франция, почувствовавшая слабину центральной власти, поспешили этим немедленно воспользоваться. Возмущение возглавил парижский прево Этьенн Марсель, и под давлением представителей городов дофин вынужден был принять т. н. Великий Ордонанс, значительно урезавший возможности его власти в пользу специально назначенной комиссии, обязанной контролировать внутреннюю политику и состояние финансов королевства.
Попытка дофина воспротивиться навязываемым ему правилам привела лишь к тому, что возбужденная толпа ворвалась во дворец и на глазах молодого Карла устроила резню придворных. В довершение всех бед, вся Северная Франция была охвачена крестьянским мятежом, получившим в позднейшей историографии имя Жакерии. Впрочем, в этом отчаянном положении, дофин сумел сохранить ясную голову — согласитесь, читатель, не каждый на его месте мог бы это сделать!
Бежав из охваченного смутой Парижа в Санлис, где уже собирались верные ему войска, через своих лазутчиков Карл сумел посеять раздор в стане мятежников, Этьенн Марсель был убит, и ворота столицы вновь открылись перед законным регентом королевства. Заключив с англичанами короткое перемирие, дофин бросил все свои силы на борьбу с жаками, и в скором времени этот опасный для государства, хотя и слепой, мятеж был благополучно подавлен.
Ситуация медленно улучшалась. Из английского плена под честное слово был отпущен король Иоанн, чье присутствие умиротворяюще подействовало на страну (в самом деле, наследник престола и помазанный на царство властелин — для средневековых людей это была очень серьезная разница!). В Англию в качестве заложников отправились второй и третий королевские сыновья — в скором времени нам предстоит познакомиться с ними поближе. Пока же, пытаясь хоть как-то изыскать деньги для необходимого выкупа, король Иоанн буквально запродал свою младшую дочь Изабеллу в супруги богатейшему Джан-Галеаццо Висконти — родному племяннику деда нашей героини с материнской стороны. С его потомством нам опять же предстоит встретиться… как тесно сплетались в те времена родственные связи!
Напомним, что Висконти при всем своем огромном состоянии не отличались родовитостью, более того, позор этой низменной сделки усиливался тем, что вместо денежной суммы, которую невесте приличествовало приносить с собой в качестве приданого, через Альпы в обратном направлении — во Францию отправился караван осликов, тяжело нагруженных бочонками с золотом: выкуп за монаршью глупость и упрямство. По причине слишком уж неравного брака, девушка навсегда потеряла титул французской принцессы, превратившись в скромную графиню Вертю. Позднее эти земли вернутся к французской монархии… но не будем забегать вперед.
Итак, вместо короля в плен отправились двое сыновей. Старший из них — Людовик, герцог Анжуйский, которого англичане «под честное слово», не стали держать взаперти, немедленно это слово нарушил, и отплыл прочь из страны на первом попавшемся судне. Второй, Жан, предпочел отбыть свое заключение до конца, однако, дело это уже не меняло. Потрясенный столь недостойным поведением сына, король Иоанн добровольно вернулся в плен на острова, где вскоре умер. Выкуп так и завис в воздухе, оставшись за смертью пленника оплаченным едва ли на половину. Это также аукнется в будущем, а пока же освободившийся трон занял Карл V, в истории оставшийся под именем Мудрого.
Новый монарх был человеком истинно государственного ума и широкого кругозора. Не останавливаясь на его биографии — которая сама по себе исключительно интересна, стоит лишь заметить, что он обладал важнейшим для политика талантом — умением окружить себя умными и деятельными советниками. Одним из них стал Бертран дю Геклен, получивший должность коннетабля Франции. Армия под его руководством перешла к новой тактике: вместо того, чтобы в лоб атаковать сильные английские подразделения (как мы помним, для его отца подобная идея закончилась весьма плачевно), дю Геклен перешел к полупартизанской тактике изматывания и обескровливания противника. На французской земле захватчики не имели буквально ни минуты покоя, летучие французские отряды были неуловимы, обозы с продовольствием и фуражом перехватывались в пути, а разоренные деревни и разбежавшееся во все стороны население покоренных областей, конечно же, не могли обеспечить английским наемникам достаточное пропитание, не говоря уже о добыче. В результате, к концу этого нового царствования в руках у английского короля остались всего лишь пять портовых городов за Севере и Западе французского королевства; и кто знает — проживи Карл Мудрый несколько дольше, война закончилась бы уже в те времена. Однако, судьба распорядилась иначе. Тяжелая лихорадка свалила короля, и он умер 16 сентября 1380 года в возрасте сорока двух лет, оставив после себя двух сыновей: двенадцатилетнего Карла и его младшего брата Людовика, с которым нам опять же предстоит в скором времени познакомиться поближе.
Начало царствования Карла VI
Предчувствуя борьбу партий при короле-ребенке, его отец, лежа на смертном одре, приказал считать своего сына совершеннолетним уже с 13-летнего возраста. Вплоть до этого времени править страной должны были трое братьев усопшего — герцоги Людовик Анжуйский, Жан Беррийский, Филипп Бургундский и наконец, умный и осторожный Людовик Бурбонский, дядя юного Карла по материнской линии, и вместе с ними регентский совет, состоящий из знатнейших вельмож королевства. Кроме того, мучимый угрызениями совести за высокий налог «с дыма», введенный в последние годы его царствования, король своей последней воле приказал его отменить.
Впрочем, как и следовало ожидать, едва лишь прежний монарх закрыл глаза, о его последней воле немедленно забыли. Людовик Анжуйский, угрожая расправой, принудил казначея французской короны передать ему ключи от хранилища, которое тут же было опустошено. Кроме того, этот старший из королевских дядей самовольно присвоил себе всю полноту власти, оттеснив от управления всех прочих. Двое младших (неизвестно имея к тому основания, или предлога ради), обвинив старшего в том, что он собирается извести племянников, чтобы самому занять опустевший престол, готовы были взяться за оружие, когда благоразумный Людовик Бурбонский, понимая, чем может закончиться гражданская война, поспешил помирить спорщиков.
Страсти улеглись, власть и влияние братья покойного распределили между собой (о регентском совете, конечно же, благополучно забыли), и более того, для пополнения своих карманов, недополучивших желаемого из королевской казны, вместо кассации прежнего налога, попытались навязать французам новый. Результат не заставил себя ждать — столица восстала, вслед за ней мятеж перекинулся на другие крупные города: в воображении податного сословия кассация одного налога превратилась в отмену налогов вообще!
Ситуация закончилась тем, что Карл, едва надевший на себя корону, не мог въехать в собственную столицу, так, что понадобились долгие и мучительные переговоры, которые со стороны юного монарха вел дипломатичный Людовик Анжуйский, прежде чем ворота Парижа наконец раскрылись. Людовик Анжуйский, жадно мечтавший о короне, тем не менее понимал, что французский трон занять ему не дадут — и потому весьма охотно откликнулся на призыв неаполитанской королевы Джованны, пожилой и бездетной, предложившей назначить его в качестве наследника, если он сумеет защитить ее от происков еще одного претендента на эту корону — кузена королевы Карла Дураццо. Посему, полностью истратив награбленное на формирование солидного войска, Людовик отбыл в Италию. Назад он уже не вернется. Противник будет разбит, однако, гнойное воспаление дыхательных путей уложит победителя в постель, и вслед за старшим братом, он угаснет молодым, в последнем порыве совестливости, завещав венценосному племяннику жалкие остатки своей военной казны.
Что касается обоих младших братьев покойного Карла V, управление страной не слишком их интересовало. Жан Беррийский нуждался в немалых суммах для пополнения своих драгоценных коллекций манускриптов, ковров и наконец, постройки роскошных резиденций (эту «маленькую слабость» он сохранит до конца жизни), младший — Филипп Бургундский был целиком поглощен задачей расширения своих владений и усмирения восставшей Фландрии, которая никак не желала признать господином ни его тестя Людовика Мальского, ни его самого, как единственного наследника этих владений. Фламандский Гент восстал, на подавление мятежа выступил сам юный Карл VI во главе своей армии… и здесь, читатель, мы вновь возвращаемся к нашему рассказу.
| Регенты короны | ||
|
|
|
| Людовик Анжуйский Неизвестный художник «Людовик Французский, герцог Анжуйский, король Неаполитанский и Иерусалимский». — Пергамент, гуашь. - Предположительно конец XIV в. - Национальная библиотека Франции, Париж. |
Жан Беррийский Жан Лимбург «Январь» (фрагмент). - «Великолепный часослов герцога Беррийского». — Ms. 65 f. 1 - ок. 1410-1416 гг. - Музей Конде, Франция. |
Филипп Бургундский. Неизвестный художник фламандской школы «Филипп, герцог Бургундский». - Дерево, масло. - ок. 1500 г. - Хофбург, Вена. |
Новобрачная
Разлука после свадьбы
|
В скором времени после свадьбы, в память о столь знаменательном событии будет отчеканена медаль, с изображением двух пухлых амурчиков, размахивающих горящими факелами — что должно было символизировать немеркнущий огонь любви, соединивший обоих супругов. В жизни все, как водится, было прозаичней и строже.
На следующий день после свадьбы, еще раз поздравив новобрачных, граф и графиня Генегаусские и вместе с ними герцогиня Брабантская заторопилась домой. Кроме того, Фридрих Баварский также горел нетерпением отбыть назад и уже репетировал для нетерпеливо ожидающего Стефана торжественную речь, суть которой сводилась (мы вновь опираемся на свидетельство Фруассара, «что он, по милости Божьей, столь хорошо повернул все дело, что дочь его Изабо, отныне станет одной из самых высокопоставленных дам на свете». Едва молодожены успели тепло проститься с родней, как прискакавший из Фландрии гонец привез недобрые вести: англичане, при явном попустительстве (а то и прямом пособничестве мятежных гентцев) внезапным ударом заняли порт Дамм. Посему король, в пятницу, 21 июля 1385 года вынужден был оставить молодую супругу, чтобы встать во главе своих войск, готовых ударить на неприятеля. В полном согласии с Филиппом Бургундским, королеве было приказано отправиться в Крейль, где, в полной безопасности, под присмотром мужниной родни, ей предстояло постепенно начинать осваиваться на новой родине. Изабелле пришлось повиноваться, быть может, не без печали. Однако, умом она понимала, что женщине, и тем более королеве нечего делать в военном лагере среди грубой солдатни, а супругу в это непростое для его страны время нужно исполнять обязанности мужчины и короля.
Посему, как обычно, не возразив ни единым словом, молодая королева отправилась в замок, располагавшийся на живописном островке посреди Уазы. Когда-то это крепкое и внутри теплое и уютное строение возвел покойный Карл V, сейчас к визиту королевы его обставили новой мебелью, по моде того времени занавесили каменные стены яркими коврами, и наконец, пробили в стенах несколько новых окон, так что солнечный свет заливал ее покои. В ближайшем к тому городе — Санлисе, при известии, что королева будет проезжать поблизости (и быть может заглянет с визитом?) поднялся нешуточный переполох. «Было сказано и объявлено… что… королева в скором времени окажется в Авильи, и далее может посетить и таковой город, посему же следовало озаботиться даром, каковой можно было ей поднести в честь ее прибытия.»
Документы молчат о том, побывала ли наша героиня в Санлисе по пути к новому месту своего пребывания. Зато, добравшись до замка, где ее уже ждали, Изабелла немедленно оказалась под доброжелательной опекой Бланки, герцогини Орлеанской, и графа Э «зрелых возрастом», как сообщает о том Мишель Пентуэн. Действительно, Бланке Французской, той самой посмертной дочери короля Карла Красивого, исполнилось уже 57 лет. Ее супруг, герцог Орлеанский, скончался десятью годами ранее, и следующие за этим годы почтенная дама посвятила себя молитве и богоугодным делам. При дворе мадам Бланка пользовалась непререкаемым уважением, молодой Карл почитал ее как мать.
Второй покровитель молодой королевы, Жан д’Артуа, граф Э, также был уже в достаточно почтенном возрасте. К слову, он приходился родным сыном тому самому бунтарю Роберу Артуа, который счел возможным принести Францию в жертву своим уязвленным амбициям. Однако, сын, в отличие от отца, являл собой образчик верности и рыцарского служения своему королю. Кроме того, в качестве старших фрейлин к молодой королеве была приставлена его супруга — Изабелла де Мелён, и ее дочь Жанна д’Артуа, прозванная «мадемуазель де Дрё». Этой девушке сравнительно недавно пришлось пережить тяжелое потрясение, когда ее молодой супруг, граф де Дрё, в самый день свадьбы, на турнире погиб на глазах у своей жены. И наконец, вместе с Изабеллой сюда прибыла ее верная Катерина де Фастоврин и старая кормилица. За следующие два месяца новой королеве следовало освоиться со своим положением, научиться исполнять обязанности супруги правящего монарха, узнать историю своей новой родины — и, что особенно важно, начать осваивать французский язык.
Между тем войска короля и сопровождавший его отряд Филиппа Бургундского, безуспешно осаждали порт Дамм. Все деревни в окрестностях города были разграблены и сожжены, местные жители вынуждены бежать — однако, город оставался неприступным. Какое-то время Карл подумывал над тем, чтобы осадить непокорный Гент, но позднее оставил эту мысль.
25 сентября к огромной радости супруги, король, уставший и покрытый дорожной пылью, прискакал в Крейль. Поужинав вместе с Изабеллой, и в эту ночь разделив с ней ложе, на следующий день он вместе с ней перебрался в Венсенн, и вновь оставив ее в одиночестве, отправился далее, в Париж. Здесь, в Венсеннском замке, окруженном со всех сторон огромным парком, где разгуливали лани и скакали кролики, ей предстояло пребывать до конца лета: в столице было небезопасно, не так давно город пережил чумную эпидемию, и рисковать супругой, король никоим образом не желал.
