Жиль де Рэ - маршал Синяя Борода/Глава 1 Барон

Предисловие и предостережение

Прижизненных портретов нашего героя не сохранилось, впрочем как не сохранилось изображений большинства персонажей, которых мы встретим в этой истории. То, что вы видите справа - всего лишь романтическое представление художника XIX века. Не принимайте его за оригинал. Если присмотреться - на изображении можно найти множество мелких несоответствий, от ракурса и прически, совершенно не соответствующих XV веку, вплоть до сложного доспеха, также появившегося много позднее, чем жил и умер маршал де Рэ.

Перед вами, дорогой читатель, книга о человеческом падении. Страсти вокруг истории Жиля де Рэ не угасают до сих пор, можно до бесконечности спорить о том, был ли он действительно виновен в преступлениях, которые были ему приписаны инквизиционным судом, или казнен безвинно. Точка зрения автора будет изложена в соответствующей главе. Однако, если все-таки принять то, о чем рассказывают документы времени за чистую монету, мы увидим, как медленно и неуклонно разрушается личность, и храбрый воин, разбойник, искатель фортуны, и одновременно к тому ценитель поэзии и театра превращается в монстра, преступлениями способный поспорить с маньяками ХХ века, чья история еще свежа в нашей памяти.

Дорогой читатель, наш неспешный и обстоятельный рассказ чем ближе к концу, тем более станет наполняться жестокими и кровавыми подробностями. Это произойдет не по злой воле автора; с документами не поспоришь, и знать историю нужно такой как она есть, не приукрашивая, и не уродуя уже случившегося. Автор заранее предупреждает, если вам претит жестокость, садизм и кровь, закройте эту страницу. Здесь, на сайте WT, найдется множество куда более миролюбивых и интересных материалов. Если же нет, вы предупреждены. Читайте далее на свой страх и риск. Да пребудет с вами Клио!

Место действия

Взгляните на карту, читатель. Вот она – Франция, и на крайнем северо-западе – полуостров Бретань, формой своей похожий на медвежью лапу, глубоко выдающийся в пролив Ла-Манш. Это – западный форпост страны, одна из точек, максимально сближающих ее с Британскими островами. Собственно говоря, полуостров и приобрел свое имя, т.к. сюда бегством те немногие представители бриттского племени, кому удалось вырваться из рук новых хозяев страны – англов, саксов, ютов. Бретонский язык не имеет ничего общего с французским, зато максимально близок к уэльскому, ирландскому, шотландскому, входя с ними в единую группу языков – кельтскую. Двуязычие в этом регионе развивалось крайне постепенно, распространяясь прежде всего в среде имущих классов, и вплоть до настоящего времени в глухих бриттских деревнях можно отыскать стариков, не понимающих ни слова на этом, чужом для них языке. Здесь также долго держалось кельтское язычество, и уже в Средние века понадобилось немало усилий, а порой и крови католических мучеников, чтобы наконец утвердить здесь веру в распятого бога. Бретань издавна была богатой землей, здесь плоские северные равнины сменяются пышными рощами, это страна молока и масла, крепких коров местной породы, здесь в изобилии растет пшеница, зреют овощи, в прибрежных водах раздолье для рыбаков, леса богаты дичью, способной удовлетворить даже самые разборчивые вкусы. Среди крестьян здесь издавна количество крепких хозяев превосходило бедняков, аристократы здешних мест были могущественны и богаты.

Во времена Раннего Средневековья полуостров пользовался несколько сомнительной славой «перевозчиков душ». Уверяли, будто посреди ночи неведомая сила поднимает с постелей местных рыбаков, и приводит их на берег Ла-Манша, где уже стоят готовые к отплытию лодки, до краев наполненные невидимыми пассажирами. Лодочники принимаются грести, и в течение пары часов достигают сумрачных берегов Уэльса, где ангельский голос одного за другим призывает умерших, выкликая их по имени, а если речь идет о женщине – называя имя ее отца или супруга. Возвращаясь назад в уже пустой лодке, рыбаки вновь каким-то чудом мгновенно пересекают пролив и оказываются в собственной постели, будто ничего не произошло.

Во времена, о которых у нас с вами пойдет речь все эти суеверные домыслы уже вызывали скептическую улыбку. Потусторонние страшилки, казалось бы, навсегда остались в прошлом, в окно заглядывал XV век, в Европе начиналась эпоха Возрождения. Уже Петрарка воспел в прочувствованных стихах красоту своей Лауры, уже из под пера Бокаччо вышел ехидный «Декамерон», каких-нибудь полвека спустя на свет предстояло появиться самому Леонардо да Винчи, когда у четы де Монморанси-Лаваль родился первенец, получивший при крещении имя Жиль. Полным титулом, которым ему предстояло именоваться в дальнейшем было Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ. Случилось это, по всей видимости, около 1404-1405 года, и еще не сознавая того, Жиль оказался в эпицентре жестокой борьбы нескольких могущественных семейств.