Жиль де Рэ - маршал Синяя Борода/Глава 1 Барон

Версия 02:08, 16 октября 2014

Романтический потртрет Жиля де Монморанси-Лаваля, барона де Рэ. Элуа Фирмен-Ферон «Жиль де Лаваль, сир де Рэ» — «Галерея портретов маршалов Франции». Масло, холст, ок. 1835 г. Версаль, Франция

Предисловие и предостережение

Прижизненных портретов нашего героя не сохранилось, впрочем как не сохранилось изображений большинства персонажей, которых мы встретим в этой истории. То, что вы видите справа - всего лишь романтическое представление художника XIX века. Не принимайте его за оригинал. Если присмотреться - на изображении можно найти множество мелких несоответствий, от ракурса и прически, совершенно не соответствующих XV веку, вплоть до сложного доспеха, также появившегося много позднее, чем жил и умер маршал де Рэ.

Перед вами, дорогой читатель, книга о человеческом падении. Страсти вокруг истории Жиля де Рэ не угасают до сих пор, можно до бесконечности спорить о том, был ли он действительно виновен в преступлениях, которые были ему приписаны инквизиционным судом, или казнен безвинно. Точка зрения автора будет изложена в соответствующей главе. Однако, если все-таки принять то, о чем рассказывают документы времени за чистую монету, мы увидим, как медленно и неуклонно разрушается личность, и храбрый воин, разбойник, искатель фортуны, и одновременно к тому ценитель поэзии и театра превращается в монстра, своими преступлениями способного поспорить с маньяками ХХ века, чья история еще свежа в нашей памяти.

Дорогой читатель, наш неспешный и обстоятельный рассказ чем ближе к концу, тем более станет наполняться жестокими и кровавыми подробностями. Это произойдет не по злой воле автора; с документами не поспоришь, и знать историю нужно такой как она есть, не приукрашивая, и не уродуя уже случившегося. Автор заранее предупреждает, если вам претит жестокость, садизм и кровь, закройте эту страницу. Здесь, на сайте WT, найдется множество куда более миролюбивых и интересных материалов. Если же нет, вы предупреждены. Читайте далее на свой страх и риск. Да пребудет с вами Клио!

Место действия

Взгляните на карту, читатель. Вот она – Франция, и на крайнем северо-западе – полуостров Бретань, формой своей похожий на медвежью лапу, глубоко выдающийся в пролив Ла-Манш. Это – западный форпост страны, одна из точек, максимально сближающих ее с Британскими островами. Собственно говоря, полуостров и приобрел свое имя, т.к. сюда бегством спасались те немногие представители бриттского племени, кому удалось вырваться из рук новых хозяев страны – англов, саксов, ютов. Бретонский язык не имеет ничего общего с французским, зато максимально близок к валлийскому, ирландскому, шотландскому, входя с ними в единую группу языков – кельтскую. Двуязычие в этом регионе развивалось крайне постепенно, распространяясь прежде всего в среде имущих классов, и вплоть до настоящего времени в глухих бретонских деревнях можно отыскать стариков, не понимающих ни слова на этом, чужом для них языке. Здесь также долго держалось кельтское язычество, и уже в Средние века понадобилось немало усилий, а порой и крови католических мучеников, чтобы наконец утвердить здесь веру в распятого бога.

Бретань издавна была богатой землей, здесь плоские северные равнины сменяются пышными рощами, это страна молока и масла, крепких коров местной породы, здесь в изобилии растет пшеница, зреют овощи, в прибрежных водах раздолье для рыбаков, леса богаты дичью, способной удовлетворить даже самые разборчивые вкусы. Среди крестьян здесь издавна количество крепких хозяев превосходило бедняков, аристократы здешних мест были могущественны и богаты^[1].

Во времена Раннего Средневековья полуостров пользовался несколько сомнительной славой страны «перевозчиков душ». Уверяли, будто посреди ночи неведомая сила поднимает с постелей местных рыбаков, и приводит их на берег Ла-Манша, где уже стоят готовые к отплытию лодки, до краев наполненные невидимыми пассажирами. Лодочники принимаются грести, и в течение пары часов достигают сумрачных берегов Уэльса, где ангельский голос одного за другим призывает умерших, выкликая их по имени, а если речь идет о женщине – называя имя ее отца или супруга. Возвращаясь назад в уже пустой лодке, рыбаки вновь каким-то чудом мгновенно пересекают пролив и оказываются в собственной постели, будто ничего не произошло^[2].

Во времена, о которых у нас с вами пойдет речь все эти суеверные домыслы уже вызывали скептическую улыбку. Потусторонние страшилки, казалось бы, навсегда остались в прошлом, в окно заглядывал XV век, в Европе начиналась эпоха Возрождения. Уже Петрарка воспел в прочувствованных стихах красоту своей Лауры, уже из под пера Бокаччо вышел ехидный «Декамерон», каких-нибудь полвека спустя на свет предстояло появиться самому Леонардо да Винчи, когда у четы де Монморанси-Лаваль родился первенец, получивший при крещении имя Жиль. Полным титулом, которым ему предстояло именоваться в дальнейшем было Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ (фр. Gilles de Montmorency-Laval, sire de Rais). Случилось это, по всей видимости, около 1 сентября 1405 года, и еще не сознавая того, Жиль оказался в эпицентре жестокой борьбы нескольких могущественных семейств^[3].

Бретань
Полуостров, похожий на медвежью лапу глубоко вдается в пролив Ла-Манш.	Бретань. Морское побережье в Кот-де-Гранит-Роз.	Характерный для этой страны речной пейзаж.	Архитектура XV века во многих городках также осталась без изменений. Малеструа, Бретань

«Отравленное наследство»

Для того, чтобы понять, что произошло, нам стоит вернуться несколько назад, и один за другим рассмотреть узлы, которые завязались задолго до рождения, и в дальнейшем сыграют свою роль в стремительном возвышении, и не менее стремительном падении маршала Франции Жиля де Рэ.

Основателем рода Лавалей традиционно считается Ги I де Лаваль (ок. 1198-1264 гг.), построивший крепость того же имени. От его брака с Ротрудой де Шато-дю-Луар произошло начинается длинная череда потомков, исправно служивших сменяющим друг друга королям. Посредством браков и свойств Лавали смешали свою кровь со лучшими бретонскими фамилиями, вплоть до того, что готовы были поспорить с самим семейством Роганов за честь именоваться знатнейшими среди знатных в этом краю.

Герцогство Бретонское. Внизу, красным контуром обведено баронство де Рэ - «отравленное наследство» Жиля.

В XIII веке семейство пресеклось в прямой мужской линии; земли и титулы перешли к единственной дочери и наследнице – Эмме де Лаваль, в 1211 году обвенчавшейся с Матье II де Монморанси, коннетаблем Франции. Соединив, как требовал в таких случаях закон, свои фамилии и гербы, они продолжили линию Монморанси-Лавалей. Фульк, представитель младшей ветви этого рода (ум. ок. 1358 г.), женившийся на Жанне де Шабо, «Безумной Жанне», приходился прадедом нашему герою^[4]. Да, смешивание близкородственной крови не доводит до добра, как часто безумие посещало дома высшей аристократии, не избегая королевского!..

Ги II де Лаваль де Блезон, отец будущего маршала, унаследовал знатность и спесь своего семейства, однако, состояние отнюдь не соответствовало его запросам. С тем большим вожделением он обращал внимание на баснословно богатое баронство де Рэ, принадлежавшее в то время Жанне Шабо, тетке со стороны матери, пожилой и бездетной. Жанна Шабо, прозванная «Мудрой» прожила долгую, и очень непростую жизнь. Она была совсем юной, когда в 1344 году скончался ее отец – Жирар Шабо IV^[5], и Жанна осталась на попечении старшего брата – в честь отца носившего то же имя. Семью годами раньше между королями Англии и Франции вспыхнула война, получившая в истории имя Столетней. Кровавый конфликт за обладание короной Франции представлял собой по сути дела череду военных столкновений и грабительских набегов англичан на территорию соседнего государства, причем то и другое сменялось короткими перемириями, в течение которых страна могла вздохнуть свободно и кое-как возместить разрушенное и награбленное. Бретань самим своим географическим положением близкая к английскому королевству не раз становилась ареной и битв и грабежей.

Впрочем, для юной Жанны следующие 20 лет пройдут в относительном спокойствии, пока (в сражении? от болезни?) в 1371 году не скончается единственный ее защитник. Жанна оставалась одна, владелицей громадного состояния, к которому по королевскому приказу были еще добавлены земли, недавно отбитые у англичан в сеньории Л'Иль де Буэн. Согласно официальным документам, это был дар «за добрую службу», которую Жирар Шабо нес при особе короля^[6].

Для того, чтобы стали понятны последующие события, нам придется сделать короткое отступление, и пояснить вам, читатель, реалии и обычаи той эпохи. В эти неспокойные времена любое земельное владение (а в особенности столь обширное и богатое!) почти постоянно требовалось отстаивать с оружием в руках. Спору нет, средневековая эра знала аристократок, самостоятельно командовавших гарнизонами, которые в отсутствие братьев или мужей вполне уверенно справлялись с армией, снаряженной алчным соседом. И все же, подобное полагалось исключительным; в большинстве случае девица или вдова, желая избежать похищения и насильственного замужества, должна была искать себе супруга из могущественного и богатого рода. Если одинокая дама была связана узами вассалитета с неким могущественным сеньором, ситуация решалась просто. Не желая выпускать земли из рук (что неизбежно бы случилось, выйди она замуж за чужака), господин попросту приглашал ее ко двору, представлял на выбор несколько своих вассалов, равных ей по знатности, вслед за тем дама объявляла свой выбор, и шла под венец. Гораздо сложнее дело обстояло, если речь шла о т.н. «аллодиальных», т.е. «вольных» владениях, не имевших над собой господина. Подобное к XV веку уже становилось редкостью (т.к. аллоды закладывали, продавали, а порой и самостоятельно отдавали под защиту ближайшего герцога или графа), и все же свободные земли еще встречались, в особенности на окраинах государства. С высокой вероятностью можно предположить, что именно такой свободной землей были владения Жанны Шабо, «дамы де Рэ», причем дело усложнялось тем, что за жирным куском потянулись сразу несколько рук.

Первым атаку развил Жан IV де Монфор, герцог бретонский, вовсе не желавший, чтобы эти земли (по некоторым данным – едва ли не превосходившие по богатству его собственные) достались какому-нибудь проходимцу. План бретонского герцога был прост и очевиден: обручить Жанну с одним из своих вассалов, и тем самым наложить руку на ее приданое. Однако, поползновения герцога потерпели полное фиаско, т.к. на пути осуществления его планов встал не кто иной как папа Григорий IX, предложивший даме де Рэ выйти замуж за его собственного брата, Роже де Бофора. Обычно предполагают, что за спиной папы Григория стоял французский король, не желавший усиления Бретонского дома. Не столь «мудрая», сколь расчетливая, и – как показали дальнейшие события – обладавшая железным характером Жанна, прикинув все плюсы и минусы подобного решения, согласилась^[6].

Но свадьбе не суждено было состояться. Во время опустошительного рейда Черного Принца по территории Франции, Роже де Бофор оказался в английском плену. Источники расходятся в том, что произошло далее. Согласно одним сведениям, Жанна успела дать лишь устное согласие (per verba), произнесенное при свидетелях, по другим – свадьба все же состоялась, причем ввиду отсутствия жениха, сыграли ее «по представительству», в папском Авиньоне, причем охрана владений богатой невесты была поручена коннетаблю Франции Оливье де Клиссону^[7]. Возможно, это было одной из причин, по которой бретонский дом затаил против него глухую ненависть. Мы еще увидим, как эта ненависть аукнется королевству, ввергнув его в состояние хаоса.

Итак, свадьба «вроде бы» состоялась, но неудачливый жених продолжал томиться в английском плену, и не было никакой гарантии, что он в обозримом будущем вернется домой. Дальше больше, в скором времени скончался папа Григорий и Жанна, справедливо опасаясь за судьбу своих поместий, стала искать нового супруга. Ее выбор на сей раз пал на Жана де л’Аршевека, сеньора де Партенэ, представителя могущественной пуатусской семьи. Сыграли свадьбу, но тут на несчастную обрушился гнев обоих соперников, жаждавших завладеть ее состоянием – герцога и папы. Григорий Х, незадолго до того принявший тиару, торжественно отлучил Жанну от церкви, обвинив ее в двоемужестве и кровосмешении (жених приходился ей кузеном). Брак был аннулирован, опозоренная новобрачная скрылась в замке Принсе. Здесь она вела образ жизни замкнутый и тихий, однако оставлять ее (точнее, ее владения) в покое, никто не собирался. Герцог Жан самолично наведался к ней в гости, и без обиняков предложил принести вассальную присягу и передать ему под опеку вожделенное баронство де Рэ. Жанна ответила категорическим отказом. Несколько раз герцог возобновлял свои попытки, затем понимая, что принудить упрямицу ему не по силам, попросту заманил ее в Нант и заключил под стражу в замке Тур-Нев. Тут же, не теряя времени, он утвердил в ключевых крепостях свои гарнизоны, и на присвоенных таким образом землях вел себя как типичный временщик, вместе со своими людьми грабя и притесняя население. Расчет был прост, либо Жанна, сломленная заключением, подпишет все необходимые бумаги, либо просто тихо умрет (убить пленницу он по каким-то причинам не решался)^[7].

Жан IV Бретонский. Неизвестный художник «Жан Бретонский в окружении советников» — Жан Фруассар «Хроники». - B. M. Besançon, MS 865, f. 408 v° (деталь). - ок. середины XIV в. - Муниципальная библиотека. - Безансон, Франция.

Наслаждаться плодами разбоя ему удавалось в течение 15 лет, а заключенная упорно стояла на своем, и герцог в глазах всех соседей выглядел деспотом и узупатором (да, по всему, им и являлся!) В конечном итоге вся история дошла до ушей короля, который вызвал своего вассала в суд, и обязал его выпустить из заключения даму Жанну, выплатив ей в качестве компенсации огромную сумму в 60 тыс. золотых экю. Естественно, герцог не согласился с подобным приговором, потребовал аппеляции, и тут неожиданно скончался. Поговаривали, что дело не обошлось без яда. Наследник умершего Жан V, продолжил судебные разбирательства, и добился того, что выплата была уменьшена до 16 тыс. экю. Сумма равная двухлетнему доходу от спорного владения. За 15 лет тюрьмы подобная «компенсация» смотрелась просто издевательски. Однако, герцог был наказан уже тем, что спорные земли навсегда (как ему казалось в тот момент) уплывали из рук^[7].

Жанна вышла из заключения дряхлой старухой. Ей было сорок шесть лет, по тем временам – уже очень почтенный возраст, и вполне логичным будет предположить, что ее здоровье было во многом подорвано годами заключения. На руку богатой наследницы нашлись бы желающие, но вот завести ребенка на пятом десятке в Средние Века было просто немыслимо. Оставалось усыновление. Оглянувшись вокруг, Жанна Мудрая назвала своим наследником племянника Ги де Лаваля, как было уже сказано, отца нашего будущего героя^[7]. В качестве условия от него требовали отказаться от собственной фамилии и герба, и принять блазон Рэ «черный крест на золотом щите». Отныне Ги должен был именоваться «бароном де Рэ» и после смерти старухи получить в свои руки огромное состояние. То, что наследство Жанны с самого начала таило нешуточную угрозу, и могло закончиться войной, или смертью от рук наемного убийцы, его не смущало. Думаю, случись чудо, и узнай Ги каким позором и грязью это имя окажется покрытым несколько десятилетий спустя, это также его бы не остановило. Золотой блеск кружит голову даже самым стойким! Выгори все дело, и состояние Ги де Лаваля одним махом увеличивалось вчетверо. Ничто другое не имело значения. 23 сентября 1401 года соответствующее соглашение было подписано, и семью днями позднее, согласно законам и обычаям, Ги де Лаваль закрепил за собой новый титул и герб^[4].

Однако, «отравленное наследство» Жанны Шабо никому и никогда не доставалось без борьбы. Нам неизвестно, какая кошка пробежала между новоиспеченной «матерью» и ее приемным «сыном» Быть может, возраст и годы заключения сказались на характере Жанны де Шабо не самым лучшим образом, сделав старуху капризной и вздорной. Может быть также, не обошлось без интриг могущественного семейства Краонов, вассалов герцога Жана, также горевших желанием получить искомое владение. Так или иначе, 14 мая следующего за тем 1402 года, Жанна Мудрая без всякой видимой причины вдруг заявила, что берет свои слова назад, и отныне ее наследницей становится престарелая Катерина де Краон (читай – ее энергичный сын Жан, о котором у нас также еще не однажды пойдет речь)^[8]. Само собой, Ги не собирался сдаваться. Начались судебные разбирательства, дело само собой перетекло в руки Парижского Парламента (в те времена представлявшего в стране высшую судебную власть). Тяжба продолжалась в течение года (1403-1404), и закончилась поистине соломоновым решением. Предложено было обручить Ги де Лаваля с единственной внучкой и наследницей Катерины де Краон - Марией. Невеста, возможно, не столь влюбленная, сколь трезвомыслящая, охотно дала свое согласие. Свадьбу сыграли в ноябре 1404 года, по настоянию своих новых родственников Ги де Лаваль перебрался к жене – в замок Шамптосе, «предназначенный скорее для защиты, чем для удобства». Для XV века это распространенный обычай: несколько поколений одной и той же фамилии живут под одной крышей. Познакомимся с ними поближе.

Комментарии

Примечания

Литература

• Эдуард Беннет Тайлор Первобытная культура. — М: Государственное издательство политической литературы, 1989. — 576 p. — ISBN 5-250-00379-6

Эдуард Беннет Тайлор «Первобытная культура». Строго говоря, это издание XIX века, и посему, в том что касается теорий автора, современному исследователю следует быть крайне осторожным. Однако, книга продолжает сохранять свою ценность, т.к. в ней собран огромнейший этнографический материал, соответствующий как древней и средневековой Европе, так и народам, находящимся на стадии, соответствующей каменному веку. Рекомендую книгу Тайлора в качестве настольной для любого, кто профессионально или в качестве хобби занимается этнографией. Перевод выполнен на очень высоком уровне, удовольствие от чтения гарантировано.

• Abbé Eugène Bossard Gilles de Rais, Maréchal de France dit Barbe Bleu. — Paris: H. Champion, 1886. — 638 p.

Аббат Эжен Боссар «Жиль де Рэ, маршал Франции, прозванный Синей Бородой». Речь идет о раритетном издании, по сути дела, одной из первых полных биографий маршала Жиля де Рэ. Несмотря на то, что аббат Боссар для своего времени работал с исключительной добросовестностью, собрав все сведения, какие только мог найти в королевских архивах, книга требует осторожного к себе подхода. Дело в том, что в последние годы ХХ века, и соответственно, первое десятилетие века нашего, всплыло множество документов, распыленных по множеству семейных и провинциальных библиотек, к которым у о. Боссара при всей его добросовестности не было доступа; в результате, даже сами по себе факты, изложенные в этом издании, не всегда соответствуют современной точке зрения. Помните, без перекрестной проверки эту работу использовать нельзя. Однако, она по-прежнему остается исключительно ценной, т.к. содержит подлинные протоколы Инквизиционного процесса Жиля де Рэ.

20px © Zoe Lionidas (text). All rights reserved. / © Зои Лионидас (text). Все права сохранены.