Изабелла Баварская, жена безумца/Глава 1 Лизхен

Версия 00:25, 10 ноября 2022

Несколько слов перед началом

Дарение книги. Поэтесса Кристина Пизанская перед королевой. Мастер Града Женского «Дарение книги» — ок. 1410-1414 гг. — Кристина Пизанская «Книга королевы». — Harley 4431б f. 3 - Британская библиотека, Лондон.

В пророчества можно верить, не верить, над ними можно смеяться, но факт остается фактом: т. н. «пророчество Мерлина», за небольшое время до явления на исторической арене Жанны д’Арк принялось упорно распространяться среди крестьян, солдат и даже аристократов Франции, побуждая в них надежду, после многих лет, когда война, позднее названная историками Столетней казалась проигранной уже окончательно. Пророчество это сохранили для нас материалы «Процесса Реабилитации», который, опять же как известно из истории, начался в 1450 году, через много лет после гибели Девы Франции.

Вполне возможно, что так называемое «Пророчество» было домыслено или дополнено уже задним числом, так же вполне вероятно, что ход ему дала многомудрая Иоланда Арагонская — главная противница нашей нынешней героини в многолетнем противостоянии двух королевств. У Иоланды было вполне достаточно возможностей, включая разветвленную сеть францисканцев и монахинь-кларисс, а также членов т. н. «третьего» францисканского ордена, чтобы распространить по стране нужные сведения, а и заставить французов воспрять духом — а уж кто-то а искушенная в политике королева прекрасно понимала, как важен на войне психологический фактор! Ответа нет, но нет сомнений, что под «женщиной, погубившей Францию» (в разных вариантах «пророчества» иногда уточняется «распутной женщиной» или даже «развратницей»), всеми без исключения понималась Изабелла Баварская, королева Франции, чья рука практически водила рукой безумного супруга, ставившего подпись на документе, уничтожающем его страну и будущее его династии.

В течение веков поколение за поколением проклинало эту женщину, видя в ней воплощение всех грехов и пороков, называя ее развратной, продажной, безвольной исполнительницей чужих прихотей — коротко говоря, за исключением гитлеровского прихвостня Петена, во французской истории, пожалуй, нет имени более презираемого, чем Изабелла Баварская. Впрочем, дадим слово самим сторонникам подобной точки зрения.

Итак, первый из них по времени, Пьер де Бурдейль (1537—1614), больше известный как «мирской аббат Брантома», метал в ее адрес громы и молнии:

Эта напыщенная, обуянная гордыней королева Изабелла Баварская… отдавшая в руки англичан Францию и Париж, принесла королевству раздор и огонь пожаров, она повсюду сеяла нищету и разрушение.

Ему вторил небезызвестный маркиз де Сад, в своей «Тайной истории Изабеллы Баварской» разразившийся в ее адрес следующей тирадой:

На ней лежит вина за каждую каплю крови, пролитой во времена этого чудовищного царствования … не было ни единого преступления, которому она не была бы причиной или же мотивом… скупая и расточительная одновременно, она желала всего, влезала во все, и ничему не знала цену, по-настоящему любила лишь самое себя, принося в жертву собственным — интересы всех вокруг, не исключая государственных, и польщенная положением, доставшимся ей волею судеб, использовала его не для того, чтобы творить добро, но оставлять без наказания зло, ею же совершенное, ей присущи были все пороки мира, и не искупавшиеся ни единой добродетелью… По все время своей жизни она была позором своего века, … беспеременно ужасая тех, кому доводилось с ней столкнуться.

Имя Изабеллы Баварской вызывает в памяти образ принцессы весьма свободных нравов, одновременно чувственной и жестокой – которая предала Францию, отреклась от собственного сына, нарушила супружескую верность, прежде чем нарушить верность партии, к которой сама же примкнула. – вторит ему доктор Кабанес, посвятивший свою долгую жизнь и карьеру истории медицины и среди прочего, реконструкции диагнозов древних королей и других знаменитостей прежних эпох.

Любовные приключения Изабеллы Баварской в полной мере отражают нравы королевства в ее время – соглашается французский журнал «История» (1974 г.), - Для нее свойственна была чувственность едва ли не на уровне животного. Жаловались и на ее скупость. Она также отличалась подлинной страстью к накоплению сокровищ во всевозможных тайниках, что не мешало ей также осыпать золотом своих сиюминутных любимцев.

Казалось, что репутация супруги несчастного безумца Карла VI была окончательно погублена в глазах потомков, когда ближе к концу ХХ века начали раздаваться более трезвые голоса, ставившие под сомнения слишком уж «скандальную» репутацию королевы, своим размахом скорее напоминающую голливудское кино, чем реальную историю. Одной из первых Мари-Вероника Клэн, вице-директор «Музея Жанны», в своей книге «Изабелла Баварская, оклеветанная королева» вполне справедливо замечает, что те немногие сведения, сохранившиеся в исторических документах были во многом изукрашены фантазией и знаменитый «Договор в Труа», уничтожавший Францию как государство, стал по сути дела, призмой, сквозь которую рассматриваются все поступки королевы Изабеллы, как предшествующие, так и последующие этому.

Еще один автор, Жан Маркаль, хотя и питающий на наш взгляд, определенную слабость к «теориям заговора» (на чем мы предметно остановимся в свое время), столь же справедливо указывает, что среди французских королев были куда более темные личности — как то Екатерина Медичи, Алиенора Аквитанская, отдавшая английскому королю львиную долю страны, не говоря уже об откровенных преступницах времен Раннего Средневековья — Брунгильде и Фредегонде, но ни одна из них не вызвала к себе такую бурю ненависти и отвращения как несчастная супруга Карла VI. Быть может, продолжает Маркаль, Алиенора, в полном смысле этого слова роковая красавица, вдохновлявшая поэтов и трубадуров, до конца сумела сохранить царственную горделивость и властность, в то время как Изабелла закончила свою жизнь почти в нищете, презираемая всеми, превратившася на старости лет в бесформенную и беспомощную тушу, неспособная даже передвигаться без посторонней помощи? Быть может ее главной виной было именно бессилие, неспособность крепко держать в руках бразды правления, что превратило королеву Франции в игрушку в руках противоборствующих сил?… История любит победителей, и благосклонна к побежденным, сумевшим проиграть красиво и достойно, но презирает слабых, не сумевших сохранить лицо?

Из глубины веков

Герцог Леопольд I, далекий предок нашей героине. Неизвестный автор «Герцог Леопольд в битве с венграми» — ок. 1489-1492 гг. — Гобелен с изображеним родословия дома Бабенбергов - Музей Нижней Австрии. - Санкт-Пельтен, Австрия.

Как видите, разброс мнений весьма велик, если не сказать, полярен. Попытаемся же, обычным образом, проанализировав сухие факты и немногочисленные сведения хроник и прочих исторических документов докопаться до истины, скрытой ворохом противоречивых предположений. Конечно же, мы не претендуем на истину в последней инстанции (да и было бы смешно пытаться это сделать), но постараемся восстановить строгую историческую канву, отделив ее от более поздних напластований. Вперед, читатель.

Современники, уже в те времена критично настроенные против «королевы-предательницы» дружно упрекали ее в низком происхождении, тогда как одна из немногих ее защитниц и верных подруг — поэтесса Кристина Пизанская, не менее горячо отстаивала противоположное мнение, объявляя, что род Виттельсбахов ведет свой род от древних королей и императоров.

Ей же вторит «Хроника» монахов г. Шайерна — колыбели рода Виттельсбахов, к которому принадлежала наша героиня.

Извольте видеть, что сей знатный род и достойное потомство сеньоров Баварских, здравствующих и поныне, ведет свое происхождение от четырех королей – Римского, Французского, Греческого и Венгерского. Те же, кто не желает верить, будто графы Шайернские относятся к доброму и знатному роду, попросту не читали хроник, и посему впадают в великую ошибку.

Что говорит об этом современная наука?…

«Некий граф Шайернский», впервые упоминается в латиноязычной хронике Оттона Фрейзингского (955 г.). Известно, что этого человека звали Бертольд фон Райзенбург, современные ему документы, именуют его внуком герцога Баварского Арнульфа фон Бабенберга, прозванного «Злым», и соответственно, правнуком основателя древней баварской династии Луитпольда (или Леопольда), маркграфа этой страны, убитого венграми в 907 году. Так или иначе, этот фон Райзенбург снискал среди современников весьма недобрую славу, будучи обвиненным в том, что во время битвы при реке Лех, перешел на сторону венгерского короля.

Был или не был он прямым предком династии Виттельсбахов — с точностью неизвестно, посему ее первым, уже надежно установленным представителем, полагается Оттон, граф Шайернский, который в качестве поверенного в делах местного епископства упоминается в церковных документах за 1078 год. Судя по всему, этот аристократ не мог еще похвастаться богатством и влиянием, что, впрочем, характерно для родоначальников многих знатных семейств — не исключая королевских. Со временем положение рода значительно окрепло, и вот уже в 1124 году очередной отпрыск этой династии приобретает в свое владение замок Виттельсбах неподалеку от Аугсбурга. По имени этого приобретения династия будет именоваться по все время своего существования, эту же фамилию она продолжает носить до сих пор.

Следующий выдающийся представитель рода, также Оттон фон Виттельсбах отличился на службе знаменитого Фридриха Барбароссы, за что получил титул курфюрста, а в 1180 году — герцога Баварского, причем земли эти были отобраны королем у впавшего в немилость Генриха Льва. Мы не будем останавливаться на дальнейшей истории рода Виттельсбахов, которая знала, как и следовало ожидать, взлеты и падения, укрепляла и вновь теряла свою власть в пользу алчных соседей — светских и духовных, собственных вассалов и жителей «вольных городов», никогда не упускавших случай расширить свои привилегии за счет герцогских прерогатив. Ситуация осложнялась тем, что сыновья очередного почившего в бозе властелина без конца делили его наследство, враждуя между собой, и не гнушаясь обращаться за помощью к врагам Империи — чехам и австрийцам.

Сама история Священной Римской Империи германской нации (будущей Германии), была на этом этапе истории очень бурной. В начале своего существования эта могущественная страна, управлявшаяся энергичными и честолюбивыми императорами времен первых двух династий, претендовала на главенство во всем христианском мире, в то время как короли Англии, Франции и других сопредельных стран, в документах царствующего дома пренебрежительно именовались «князьками». Империя эта, кроме собственно Германии включавшая в себя итальянские земли, полагала себя прямой наследницей римских цезарей и Карла Великого. Борьба с притязаниями римских пап на высшую власть — духовную и светскую, когда в погоне за призрачной победой императорам приходилось шаг за шагом уступать требованиям влиятельных вассалов, буквально покупая их помощь, привела к тому, что Германия, а вслед за ней — Италия, где папы вели сходную с тем политику, и получили также сходный результат — развалилась на множество полунезависимых владений, небольших, бедных, постоянно враждующих между собой, а власть выборного императора стала почти номинальной.

Впрочем, во время нашей героини Бавария уже много лет наслаждалась миром и сравнительным благоденствием. Крестовые походы остались в прошлом, борьба между папством и империей закончилась пусть шатким, но все-таки миром. Дед будущей королевы Франции — Стефан II, ценой 15 лет трудов и войн сумел собрать под своей эгидой большую часть баварских земель за исключением Штраубинга, отошедшего к голландскому графству, и нескольких небольших областей. В борьбе с собственными братьями, он лишился также титула курфюрста — то есть права выбирать или быть избранным на имперский трон, но по-видимому, не слишком об этом сожалел, предпочитая размеренную жизнь независимого правителя. Его сыновья — Иоганн, Фридрих, и наконец, Стефан, будущий отец нашей героини, разительно отличались друг от друга по характеру.

Детство

Рождение будущей королевы

Отец — Стефан III Великолепный. Йозеф Антон Циммерман «Стефан III Баварский» — XVIIIв. — Гравюра — «Серия портретов с изображениям членов благородного Баварского дома».

Младший из них, Иоганн, спокойствием и привычкой к размеренному существованию пошел в отца, средний — Фридрих, расчетливый и дальновидный, вел в своих владениях осторожную политику, в то время к старший из них, Стефан («Молодой» в отличие от «Старого» Стефана — отца, и также не без оснований прозванный «Щедрым» или даже «Великолепным») не мыслил себя без войны, а за ее отсутствием — турниров, где можно было показаться во всем блеске, с удовольствием ловя на себе восхищенные дамские взгляды. При подобных запросах, для этого вертопраха доходов скромного владения, выделенного ему отцом, никак не могло хватить, и потому, как несложно догадаться, тщеславный баварец в скором времени оказался по уши в долгах, и с жадностью ухватился за предложенную ему возможность взять в супруги дочь богатейшего итальянского правителя Бернабо Висконти Таддею.

Эта родня будущей королевы Франции с материнской стороны и в самом деле не могла похвастать древностью происхождения. Несмотря на то, что сам честолюбивый Бернабо Висконти и его племянник Джан-Галеаццо (о нем у нас также неоднократно пойдет речь), пытались уверить всех и каждого в том, что происходят от Дезидерия, последнего короля Лангобардии, чьи владения присоединил к своей империи Карл Великий, а их знаменитый герб вырван из рук у некоего знатного сарацина во времена Первого Крестового Похода, их подлинное происхождение было куда более скромным. Столь о том можно судить по документам, первым представителем этого рода был некий Оттон, архиепископ миланский, около 1250 года узурпировавший власть в родном городе. По сути своей, эти далекие предшественники нуворишей современной эпохи, поднялись на деньгах и откровенной наглости, с которой прибирали к руках все, до чего могли дотянуться. Сам Бернабо, тиран, в полном смысле этого слова, пользовался в своих владениях абсолютной властью, во всеуслышание объявляя, что в пределах своих границ ему не указ ни папа, ни император, и ни один из европейских королей. «Сам Бог не смог бы сделать ему ничего против его желания!» — восклицает один из хронистов того времени. Впрочем, у этих могущественных узурпаторов была своя слабая струнка — желание смешать свою кровь со знатнейшими семействами Европы, чтобы таким образом заставить окружающих забыть о своем «худородстве», неизменно вызывавшем ухмылки в спину и в разной степени скрываемое презрение спесивых герцогов и графов.

Мать — Таддея Висконти. Йозеф Антон Циммерман «Стефан III Баварский» — XVIIIв. — Гравюра — «Серия портретов с изображениям членов благородного Баварского дома».

Итак, сто тысяч золотых дукатов, предложенных в качестве приданого для будущей герцогини Баварской, оказались слишком весомым аргументом, и 12 августа 1365 года в Милане, отпразднованы были сразу две помолвки. Отец нашей будущей героини, Стефан обменялся кольцами с Таддеей Висконти — старшей из 13 детей Бернабо, в то время как Елизавета, четырехлетняя дочь Фридриха и его супруги Анны фон Нойфен, обручилась со старшим сыном все того же Бернабо — Марко Висконти. Cо свадьбами также тянуть не стали, и обе со всей пышностью были устроены, по-видимому, на исходе следующего 1366 года, так как хранящийся до настоящего времени в Национальной Библиотеке Франции, документ, датированный 10 апреля 1367 года, заверяет, что Стефану II Баварскому целиком было выплачено приданое молодой невестки.

Таддея Висконти, а ныне — Таддея фон Виттельсбах — в свою очередь была дочерью Бернабо и его супруги Беатриче де ла Скалла (прозванной «королевой» — Regina), дочери Мастино II, правителя Вероны. Интересно, что именно бабка нашей героини по материнской линии заложила на своей новой родине церковь Св. Марии- алла-Скалла, на месте которой гораздо позднее будет построен знаменитый театр.

Таким образом, будущую королеву Франции с трудом можно назвать чистокровной немкой: в ее жилах, в результате множества династических браков, заключенных предками, текла кровь итальянцев, немцев, венгров, русских, и даже половецкого хана Котяна, выдавшего свою дочь за короля Венгрии. Это скажется на ее внешности — смуглая и кареглазая южная немка, с темно-каштановыми волосами, в Средневековье, когда «в моде» — если так можно выразиться, были субтильные белокожие блондинки, будет вынуждена всю жизнь прибегать к краскам для волос и огромному количеству рисовой пудры, чтобы замаскировать естественный оттенок лица и шеи (и тем не менее, терпеть анонимные насмешки в спину над своей «простонародной» и «грубой» кожей). Впрочем, все это в будущем.

Пока же добросердечная и веселая итальянка, Таддея Висконти, по всей вероятностью, без всяких усилий расположила к себе сердца своих новых подданных. Этот брак — чисто династический по своему замыслу — оказался на удивление счастливым. Уже через год в дружной семье старших Виттельсбахов в разукрашенной люльке подавал голос новорожденный Людовик (или на немецкий манер — Людвиг), будущий герцог Баварский. Когда ему придет свой черед принять бразды правления, баварцы дадут ему прозвище «Французского» за многолетнюю связь с этой страной, куда будет выдана замуж его сестра; французы будут звать его «Бородатым» — за привычку на старинный лад носить окладистую бороду, старательно расчесанную вилообразно, на две половины. Но мы опять же забегаем вперед.

Точный год (не говоря уже о месяце и дне) рождения будущей королевы Франции — неизвестен. Удивительного в этом ничего не было — младший ребенок, да еще девочка, по определению менее значимая для передачи прав на баварское герцогство не привлекла своим рождением особого внимания современников; что касается дня — эта новая мода едва лишь начала прокладывать себе дорогу, полностью она утвердится не раньше Нового Времени. В XIV веке, дни рождения занимали исключительно любителей астрологии, пытавшихся по положению звезд определить дальнейшую судьбу ребенка.

В сентябре 1383 года ее дядя Фридрих, желая просватать племянницу за французского короля назовет ее возраст — «тринадцать или же четырнадцать лет», в то время как в «Истории и хрониках Фландрии» в отметке за июль 1385 года будет сказано, что баварская принцесса в это время «едва лишь исполнилось шестнадцать». Итак, осень 1369 — весна 1370 года — между этими крайними датами пришло время появиться на свет нашей героине. Место ее рождения также неясно: возможно, это был Людвигсбург, старый замок Мюнхена, построенный еще ее предком Людовиком II Суровым, или Ландсхут, или, наконец, Ингольштадт; в этих трех городах пройдет ее детство. В своем завещании, датированном 1407 годом, королева Франции оставляет двадцать золотых франков «церкви Богородицы, что в Мюнхене… дабы там отслужена была торжественная месса (за упокой души) нашей, после нашей кончины», а столько же также братьям-миноритам того же города «дабы каждый из них отслужил мессу за упокой души нашей». Что касается имени — оно было наследственным в роду герцогов Баварских и давалось множеству их дочерей в честь св. Елизаветы Тюрингской, дочери венгерского короля Андраша II. Вполне возможно также, что подобным образом мы получаем дату крещения будущей королевы Франции: память святой праздновалась 19 ноября. Также полагают возможным, что крестной матерью для новорожденной выступила ее кузина и тезка — Елизавета, супруга Марко Висконти, о которой выше уже шла речь.

Тихие детские годы

О детстве будущей королевы Франции также сохранились только скупые отрывочные сведения. Даже само имя — Лизхен — нами избрано лишь в виде рабочей гипотезы, как с древности привычное для Германии ласкательное сокращение имени Елизавета. Именовалась ли наша героиня среди родных этим или иным сокращением от имени своей святой — неизвестно. Впрочем, нам, пустив в ход воображение, несложно будет представить ее детство в тесном кругу любящей и дружной семьи, с матерью, отцом и старшим братом, на чью неизменную поддержку и помощь она сможет рассчитывать в течение всей своей жизни.

Короткое, но очень счастливое детство Лизхен пройдет в огромных интерьерах замков, построенных ее далекими предками, со стенами, украшенными старинным оружием и военными трофеями Виттельсбахов, а также новомодными итальянскими картинами, выписанными матерью с далекой родины. Нам несложно будет себе представить летние игры в саду, и азартные сражения снежками зимой, катания на санях под Рождество, торжественные церковные службы, темные вечера в детских покоях замка, где в каминах горели целые древесные стволы, а брат и сестра, забившись под теплые одеяла из гусиного пуха, зачарованно слушали, как постаревшая кормилица с неизменной прялкой, ведет неторопливые рассказы о феях, подземных гномах, о славе древних Нибелунгов и подвигах предков рода Виттельсбах. Вольер с пересвистывающимися на все лады пичугами, яркие цветочные клумбы — эти увлечения будущая королева Франции сохранит до конца жизни.

Нам столь же легко будет представить визиты к родне — на крытой повозке в сопровождении конного отряда, превращавшиеся для детей в настоящие праздники, и веселые семейные ужины с дядями Иоганном и Фридрихом (появлявшихся урывками, между Крестовыми походами в Пруссию, упорно не желавшую признавать христианского Бога, и бесконечными кампаниями на Дунае), их женами — Анной фон Нойфен и Катериной фон Гёрц, с неизменной тушеной свининой, кислой капустой и огромными кружками пива, которое, несмотря на недовольство духовных, в этих землях варили с незапамятных времен (23). Мы легко вообразим себе пышные турниры, где Стефан, отнюдь не отказавшийся от своих холостяцких привычек, привык блистать на чистокровном коне, в доспехах с пышным плюмажем на шлеме, в шелковом плаще, нам также несложно будет представить себе, как совсем юная Лизхен, вцепившись пальцами в дубовые перила, отделявшие зрителей от собственно ристалища, затаив дыхание следит за боем, в котором принимает участие ее отец… Впрочем, военная слава Стефана Великолепного не ограничивалась Баварией, и дети не без гордости слушали рассказы о том, как их отец во главе отряда в 200 рыцарей, бьется на землях Эльзаса, и Венгрии, как итальянские города открывают ему ворота, а местные принцы в знак уважения устраивают пышные празднества. (29)

А еще были игры в дочки-матери с куклами в парчовых или шелковых платьях (благо, детские игры мало изменились с тех времен). Сколь можно о том догадаться, Лизхен росла тихоней, мягкой и даже застенчивой, в большинстве случаев согласной с волей старших, которые, как было принято в те времена, с самого раннего детства исподволь готовили ее к роли будущей жены и матери. Kinder, Küche, Kirche — дети, кухня, церковь — вот и все, к чему должна была быть готова женщина в представлении консервативной немецкой семьи. Жизнь за спиной супруга, дом, умение управлять огромным штатом слуг, воспитывать своих будущих малышей в католической вере и почтении к заветам предков — вот собственно и все, что от нее требовалось в дальнейшей жизни. Лизхен не противилась — она никогда не противилась чужой, более сильной воле. Кто знает, сложись судьба королевы Франции иначе, и будь ее супруг властным и разумным королем, умеющим крепко удерживать в руках бразды правления, быть может, имя Изабеллы Баварской не оставило бы в истории столь зловещего следа, а жизнь ее прошла тихо и незаметно, между церковью, детской и бесконечными домашними заботами? Нам не дано о том судить.

В пять или шесть лет малышка Лизхен лишилась деда. Это была первая потеря в ее жизни -вряд ли еще до конца осознанная, дети в этом возрасте плохо представляют себе, что такое смерть. Стефан II скончался 19 марта 1375 года, а трое сыновей, послушные его воле, разделили Баварию на три части, причем старшему отошел Ингольштадт с примыкающей к нему областью, Фридриху — Мюнхен, а младший, Иоганн, получил во владение Ландсхут. Конечно же, дело не обошлось без небольших трений, в частности, в 1384 году двое старших примут участие в осаде Регенсбурга, а несколько позднее им придется военной силой припугнуть обывателей Мюнхена, слишком уж преданно выступавших за права младшего брата, в результате чего побежденные будут вынужденны на коленях преподнести ключи от города отцу и дяде нашей героини — и противостояние, к счастью для всех, закончится раз и навсегда. А потом были грозные знамения, и на небе явилась комета с косматым и длинным хвостом, вселившая ужас в суеверные толпы, и последние, тщась отвести от себя Господень гнев кинулись уничтожать евреев, которых было достаточно много в немецких городах того времени (29). Однако, волна эксцессов спадала достаточно быстро, и во времена детства нашей героини Бавария «эта могущественнейшая и богатейшая из земель немецкого Юга», по свидетельству ученого хрониста аббата Эберсбегского, по большей части наслаждалась редким в те времена покоем.

В семь лет, по средневековым обычаям, детство полагалось законченным. Малышке требовалось впервые одеть взрослое платье, принять свое первое причастие из рух придворного священника, и полагаясь уже не ребенком, но «девицей» — puella, начать школьное обучение.

Времена, когда женской добродетелью полагалась неграмотность и узость мышления, давно канули в прошлое. Жизнь брала свое, не обращая никакого внимания на недовольство радетелей «любезной старины» — хозяйке богатого дома, не говоря уже о герцогском или даже королевском, нужно было уметь вести хозяйство, крепкой рукой удерживать в повиновении огромный штат мужской и женской прислуги, и наконец, придирчиво проверять счета, так как управляющие во все времена были прохиндеями, эта их черта сохранилась неизменной с древности вплоть до нынешних времен.