Глава XXXXII. О прибытии Девы к королю и чудесах ею совершенных
В год тысяча четыреста двадцать девятый, появилась неподалеку от Вокулерских марок, дева, родом из деревни называемой Дом-Реми, каковая входила в податной округ Лангр, и составляла одно с деревней Гра, и была она дочерью человека по имени Жак Дай и его жены Изабо, простой крестьянкой, каковой приходилось порой пасти стадо; а когда же она не занималась этим, то училась шить или пряла. Ей было семнадцать или восемнадцать лет, и была она крепка и хорошо сложена; и каковая дева однажды, не спросив разрешения у отца или матери (к каковым она питала тем не менее величайшее почтение и уважение, но боялась получить от них отказ; и не решилась открыться им из страха, что ей помешают исполнить желаемое), отправилась в Вокулер к мессиру Роберу де Бодрикуру, доблестному рыцарю, державшему сторону короля; и было в том месте множество доблестных воинов, сражавшихся против бургундцев и всех бывших врагами королю; и ему указанная Жанна простыми словами поведала следующее: «Капитан, мессир, знайте, что некоторое время назад Господь не раз объявлял мне и приказывал, дабы я отправилась к благородному Дофину, каковой должен стать подлинным королем Франции; и он даст мне вооруженную силу, и я освобожу Орлеан от осады, и буду сопровождать его на коронацию в Реймс.» Каковые слова мессир Робер отверг с издевательством и насмешкой, почитая их выдумкой и фантазией; и решил, что ее стоит отдать солдатам, дабы они с ней могли предаться греховным утехам; и некоторые с готовностью на то согласились; но едва увидев ее, опомнились и оставили свои намерения.
Она же продолжала настаивать, дабы указанный капитан отправил ее к королю и дал ей мужскую одежду, коня и людей для свиты, и среди прочего однажды сказала ему: «Во имя Божье, вы слишком медлите; потому что сегодня благородный дофин понес под Орлеаном весьма большой урон, и далее случится еще худшее, ежели вы немедленно не отправите меня к нему.» Каковой капитан крепко запомнил указанные слова и сохранил их в своей памяти, и позднее узнал, что в указанный день коннетабль шотландский и сеньор д’Орваль потерпели поражение от англичан, и указанный капитан всерьез задумался, как ему поступить, и наконец решился послать ее к дофину. И приказал изготовить ей мужскую одежду, шаперон, поддоспешник, шоссы с тесемками, краги для верховой езды и шпоры, и также дал ей коня и слугу, и приказал двоим дворянам, уроженцам Шампани, дабы ее сопровождали: один из этих дворян носил имя Жан де Мец, другой же — Бернар де Пелонж; и для них это путешествие представлялось весьма непростым, и не без причины; ибо им по пути предстояло избежать всех опасностей и смертельных ловушек врага. Указанная Жанна понимая, каковой страх и сомнения они испытывают; им сказала следующее: «Во имя Божье, отвезите меня к благородному Дофину, и ничего не бойтесь, потому что ни с вами ни со мной ничего не случится.» И следует упомянуть, что вплоть до самой коронации она не звала короля иначе как Дофин. И тогда указанные дворяне, данные ей в сопровождение решились везти ее к королю, каковой в то время находился Шиноне.
Так они отбыли путь их лежал через Оссер и множество других городов, деревень и дорог, где хозяйничал неприятель, также как через земли бывшие покорными королю, где свирепствовали грабеж и разбой, не встретив на своем пути никаких препятствий и так добрались до Шинона. Сами они рассказывали, что им приходилось порой пересекать вброд реки значительной глубины, и двигаться по дорогам, считавшихся смертельно опасными, без каких бы то ни было треволнений и неудобств, чем они были весьма поражены и обрадованы. Они прибыли в указанный город Шинон [6 марта], и король приказал привести к нему дворян, ее сопровождавших, и присутствовал при их допросе; о каковом деле они могли ответить лишь то, что сказано выше.
Но король и его совет пребывали в великом сомнении, позволить ли указанной Жанне говорить с королем или же нет, и позволить ли ей предстать перед ним; о каковом предмете были высказаны различные мнения и предположения, и решено было позволить ей встретиться с королем. Указанную Жанну ввели к нему, и она просила, дабы ее никоим образом не пытались обмануть, но сразу же указали на того, с кем следует говорить. И король предстал перед ней с весьма большой свитой, из каковой многие пытались выдать себя за короля, но она все же обратилась прямо к нему и говорила весьма простыми словами, и сказала ему, что Бог направил ее, дабы она стала ему поддержкой и помощью; и просила, чтобы он дал ей людей и она освободит Орлeан от осады, и будет сопровождать его в Реймс на коронацию; и Богу угодно, чтобы его враги англичане, вернулись в свою страну; и королевство осталось под его властью; а ежели они не захотят уйти, то навлекут на себя многие беды.
После всего сказанного и совершенного, ее отвели в дом, определенный ей для проживания, а король собрал совет, дабы решить, как ему следует поступить: среди каковых советников были архиепископ реймский, канцлер и многие прелаты, и лица духовные и светские. Предложено было определить докторов богословия дабы они подвергли ее тщательному допросу, в каковом деле им подали бы помощь канонисты и легисты; что и было сделано. Множество раз многие люди подвергали ее тщательному допросу: при чем в ее поведении выяснилось нечто поразительное и чудесное: ибо когда речь заходила о миссии, возложенной на нее Господом, она выражалась весьма возвышенно и красноречиво, при том, что во всем остальном же оставалась самой простой и наивной пастушкой, каковую только можно себе вообразить. Среди прочего, всех повергло в изумление то, что она, как то было упомянуто выше, принесла мессиру де Бодрикуру весть, что в некий день совершилась битва при Рувре, прозванная селедочной, каковая произошла на самом деле; а также то, что ей удалось добраться до Шинона без каких бы то ни было затруднений.
Однажды она пожелала говорить с королем наедине и сказал ему: «Благородный дофин, почему вы мне не верите? Я уверяю вас, что Господь сжалился над вами, вашим королевством, и вашим народом; потому что Святой Людовик и великий король Карл коленопреклоненно молят о вас; с вашего на то позволения, я скажу вам некие слова, достаточные, чтобы вас убедить, что мне следует верить.» Однако же, она была довольна тем, что при их разговоре присутствовали некие лица, каковыми были герцог Алансонский, сеньор де Трев, де Кристофль де Аркур, и мэтр Жерар Маше, королевский духовник, с каковых указанная Жанна взяла клятву молчать об услышанном, и далее сообщила королю о чем-то составляющем весьма большую важность, каковые сведения он хранил в тайне, и он был тому весьма поражен, так как никто кроме Господа и его самого не мог знать о сказанном. И с этих самых пор стало несомненным, что король приложит усилия, дабы осуществить то, в чем она его убеждала. Однако же, король счел разумным, дабы ее отправили в Пуатье, где обретались Парламентский Суд и многие именитые магистры теологии, как священники так и монахи; и сам пожелал отправиться в указанный город. Действительно, король отправился туда; в каковой город приказал привезти указанную Жанну; но уже на половине дороги она захотела узнать, куда ее везут; и ей было сказано, что таковым местом назначен Пуатье. И тогда она сказал: «Во имя Божье, я знаю, что мне предстоят там многие труды; но Господь будет мне поддержкой; едем же, по велению Бога.»
Когда же наконец ее доставили в Пуатье, ей определили жить в отеле, принадлежавшем некоему человеку по имени Жан Рабато, чья жена отличалась добродетелью и благочестием, и каковой ее отдали на попечение. Она же продолжала носить мужскую одежду и не желала с ней расстаться. Там же были собрано множество именитых докторов и бакалавров теологии и вместе с ними других лиц, и когда они вошли в комнату, где она в то время находилась; она, увидев их, присела на край скамьи и осведомилась, о том, что им угодно. И один из них ответил за всех, что они явились к ней, так как она предстала перед королем якобы по воле и поручению Божьему; но у них было весьма много веских и убедительных причин в том усомниться. Там же они оставались более двух часов, по очереди задавая ей вопросы; она же отвечала им таким образом, что ввергла их в глубокое изумление, касательно того, как могла простая пастушка, столь юная годами отвечать так осмотрительно и разумно.
И среди них был некий кармелит, доктор теологии, человек весьма сухой и педантичный, каковой ей сказал, что Святое Писание запрещает верить подобным словам, ежели она не сможет их подтвердить некими знамениями; на что она дала немедленный ответ, что не желает искушать Господа, и знамением, каковое даст ей Господь будет снятие осады Орлеана и коронация дофина в Реймсе; каковые события они сумеют увидеть собственными глазами и убедиться в том, каковые обещания показались им хвастливыми и невозможными, ибо от Орлеана до Блуа вплоть до Реймса не было ни пяди французской земли. Так же был среди них другой доктор теологии, принадлежавший к ордену братьев-проповедников, каковой сказал ей: «Жанна, вы требуете себе в помощь солдат, и в то же время утверждаете, что господня воля состоит в том, чтобы англичане покинули французское королевство, и вернулись в свою страну. Ежели это так, зачем вам нужны солдаты, ибо Господь одной своей волей может заставить их потерпеть поражение и вернуться в свою страну,» на что она ответила, что просит солдат, но отнюдь не в великом числе, солдаты будут сражаться и Господь даст им победу.
Получив от Жанны таковой ответ, теологи собрались дабы решить, какой совет им следует дать королю; и решили единодушно, без возражений с чьей-либо стороны — вопреки тому, что слова указанной Жанны показались им в достаточной мере странными, королю стоит тем не менее довериться ей и приложить усилия дабы выполнить то, о чем она просила.
На следующий день ее посетили многие именитые люди, судьи, советники парламента, и иные, принадлежавшие к различным сословиям и состояниям; и все отправлялись предубежденные против нее, ибо все, что она говорила им казалось невыполнимым, и они полагали, что все ее слова не более чем фантазии и мечтания; но не было ни одного, кто бы вернувшись после встречи и разговора с нею не утверждал, что она дитя Божие; и некоторые из этих вернувшихся бывали растроганы до слез. То же следует сказать о благородных дамах и девицах а также горожанках, каковые говорили с ней, и она отвечала им столь мягко и столь ласково, что вызывала у них слезы умиления.
Среди прочего они ее спрашивали, почему она не желала переодеться в женское платье, на что она им отвечала: «Я понимаю, что вам это кажется странным, и не без причины; но потому что мне придется вооружиться и служить благородному дофину силой оружия, следует иметь одежду подходящую и нужную для таковой цели; также когда я окажусь среди мужчин в мужской одежде, они не станут питать вожделения касательно меня, и как мне кажется, в подобной одежде, я сумею вернее сохранить девственность духовную и телесную».
В то же время, были приложены все старания, дабы собрать достаточно продовольствия, в особенности зерна, соленого и несоленого мяса, предназначенного для того, чтобы попытаться быть доставленным в Орлеан. Было также решено окончательно и бесповоротно поручить указанной Жанне доставку указанного продовольствия; и для нее приказано было изыскать для нее доспехи, коня и собрать людей; также для нее был определен дабы ее вести и сопровождать весьма доблестный и знатный оруженосец по имени Жан д’Олон, весьма осторожный и рассудительный; также ей был назначен пажом юноша благородного происхождения по имени Луи де Кут, прозванный Имерге, а также иные лакеи и слуги. Также во время подготовки к походу, она сказал, что желала бы получить некий меч, обретавшийся в церкви Святой Катерины, что во Фьербуа, на лезвии какового меча ближе к рукоятке вырезаны были пять крестов. Когда же у нее спросили, видела ли она этот меч ранее, она отвечала, что нет; однако твердо знала, что он там обретается. Она послала за ним, но не было никого, знавшего о его нахождении или о том, был ли такой меч на самом деле. Все же нашлись несколько человек, ранее жертвовавшие на указанную церковь, каковые туда отправились и осмотрели ее всю и нашли некий меч, весь покрытый ржавчиной, на каковом обнаружились указанные пять крестов. Этот меч ей был доставлен, и она сказала, что именно его она желала получить. Его же отполировали и тщательно очистили, и изготовили для него ножны сверху донизу покрытые узором из королевских лилий.
В то время, каковое названная Жанна провела в Пуатье, многие почтенные люди каждый день приходили к ней, и для каждого у нее находились учтивые слова. И среди прочих посетил ее некий весьма именитый человек, бывший ходатаем по делам при королевском совете, каковой ей сказал: «Жанна, мы хотели бы поручить вам доставить продовольствие в Орлеан; при том, что это кажется трудным делом, потому что город окружен кольцом бастид, английская же армия весьма сильна и могущественна.»
«Во имя Бога, — сказала она, — мы все доставим в Орлеан без всяких на то усилий; и не будет англичанина, каковой выйдет нам навстречу или попытается тому помешать.»
И там же в Пуатье Жанну вооружили и снабдили всем необходимым; после чего она отправилась; и будучи в бою и в походе, носила свои доспехи столь ладно, будто всю жизнь не делала ничего другого, чему многие весьма поражались; но более того доктора богословия, и капитаны были весьма поражены ответами, каковые она давала, будь то касательно божественного промысла или войны. Король же послал многих капитаном, дабы указывать путь и сопровождать названную Жанну, и среди прочих там обретался маршал де Рэ, мессир Амбруаз де Лоре и многие иные, каковые сопровождали указанную Жанну вплоть до Блуа.
