Законы о роскоши
Законы о роскоши в отношении платья
|
Первый во французской истории указ об одежде принял Карл Великий. Этот указ, призванный ограничить бессмысленную роскошь, заставлявшую дворян разоряться в попытках перещеголять друг друга пышностью нарядов, обязывал представителей всех сословий приобретать ткань для пошива платья не дороже 25 су за он (1,18 м). Предположительно, второй целью, ради которой, собственно, всё затевалось, было воспрепятствовать оттоку из страны золотой и серебряной монеты: роскошное платье ввозили, как правило, из Италии.
В любом случае, новый закон не работал. Ушлые модники достаточно быстро нашли несколько способов его обхода. Самый известный из них заключался в том, чтобы использовать формально не запрещенные, но не менее роскошные атрибуты, позволявшие пускать пыль в глаза ничем не хуже прежнего. Второй, древний как мир, состоял в подкупе судебных исполнителей, призванных наблюдать за его выполнением. И, наконец, нарушители платили штраф (подобные случаи зафиксированы документально) и продолжали как ни в чём ни бывало носить запрещённые вещи. В попытке всё же настоять на своём, король потребовал, чтобы часть полученных денег использовалась для вознаграждения доносчика, но, несмотря на это, все усилия пропали даром. Остановить тягу всех сословий к роскоши и прожиганию жизни было невозможно.
Потомки Карла Великого ещё несколько раз пытались обратиться к той же мере, вновь и вновь обязуя подданных соблюдать умеренность в нарядах и не только (законы о роскоши ограничивали порой число блюд во время званых обедов, плакальщиков на похоронах и так далее), но последующие законы выполнялись не более, чем первый.
На какое-то время бессмысленные запреты были отставлены в сторону, и вернуться к ним короля Филиппа Красивого заставили уже несколько иные соображения. Закон 1298 года, который открывает череду себе подобных, с регулярностью принимавшихся вновь и вновь во времена Осени Средневековья, имел одну, но очень характерную особенность — остриё закона было всегда направлено против третьего сословия, стремительно завоёвывающего себе все большее влияние в государстве.
В конце XIII века власть денег все сильнее стала сказываться на государственном механизме; получение их от земли, обеспечивавшее в течение 800 лет безраздельное господство «благородного» сословия, медленно и неуклонно уступало свое место проценту от ростовщичества, торговли и ремесленного производства. Старшины богатых цехов: меховщики, мясники, ювелиры, оборотистые купцы, торговавшие как внутри страны, так и за её пределами, — богатели и прибирали к рукам городские должности, в то время как дворянство шаг за шагом уступало им во власти и влиянии. Власть денег ощутил на себе даже король, вынужденный, чтобы заткнуть многочисленные дыры в бюджете, прибегать к займам, уменьшению веса денег и, наконец, в качестве последней меры осудить по фальшивому обвинению орден тамплиеров, чтобы прибрать к рукам их огромную казну. Политика Филиппа Красивого в отношении дворянства отличалась некоей двойственностью: с одной стороны, пытаясь ослабить влиятельные семьи, могущие представлять для него угрозу, он приближал к себе и раздавал государственные должности так называемым легистам — знатокам права, опытным советникам, происходившим, как правило, из мелких дворян. Обязанные своим возвышением исключительно королю, они служили ему столь исправно, что Филиппу удалось стать неограниченным владыкой своей страны. С другой стороны, не желая, чтобы дворянство утратило реальную власть по причине растущего влияния «денежных мешков», Филипп старался держать в узде третье сословие. Одним из способов это сделать был очередной «закон о роскоши», в первую очередь направленный против богатых слоёв города и деревни. В соответствии с этим законом, для крестьян носок пулена мог быть не длиннее 6 см, для горожан — 12 см и, наконец, для дворян — 18 см. Столь же скрупулёзно оговаривалось качество и цена костюма: так, горожанам запрещалось носить «благородные» меха горностая и серой белки, золото, серебро и драгоценные камни. Платье крестьянина отныне должно было стоить не более чем 10 турских су за он, горожанина — 12, сына барона — 15, сына графа — 16. Рыцарь-баннерет имел право покупать ткань по цене 18 су за он, барон — за 25, а графы, герцоги и тем более принцы крови могли тратить деньги в своё удовольствие. Женщинам полагалось некоторое послабление: так, простая горожанка могла покупать себе платья на 2 су дороже, чем у супруга, жена именитого горожанина — на 4 су дороже, баронесса — дороже на одну пятую часть, на высших аристократок ограничения не распространялись. Как и следовало ожидать, усилия законодателя пропали впустую.
Следующие короли пытались вновь и вновь прибегнуть к законодательным ограничениям; тем более, что после эпидемии Чёрной смерти часть представителей третьего сословия нежданно-негаданно оказалась в роли счастливых наследников, получивших деньги после кончины в той или иной мере состоятельной родни. Не стоит забывать также о том, что эпидемия, катастрофически сократив количество рабочих рук, подняла цену на ручной труд, резко усилив тенденцию власти денег. Однако никакие усилия властей не могли ничего изменить. Единственным, хотя и сомнительным «результатом» подобной политики было то, что в царствование Людовика XI, особенно непримиримо относившегося к «роскоши», ювелирное производство из Франции переместилось в Бургундию, где местные принцы не жалели денег на драгоценности[1]. Закат дворянства продолжался, до конца Средневековой эры оставались считанные десятилетия, и — кто знает! — быть может, тяга к нарядам в чём-то даже подхлестнула неторопливый ход истории.
Примечания
- ↑ Norris, 1999, p. 453
© Zoe Lionidas (text). All rights reserved. / © Зои Лионидас (text). Все права сохранены.
