Неведомое Средневековье: Город/Санитарно-гигиенические службы города

Версия 00:56, 5 июня 2013 (просмотреть исходный код) Zoe (обсуждение | вклад) (→Краткая история мыла) ← Предыдущая правка

Версия 07:58, 5 июня 2013 (просмотреть исходный код) Il Dottore (обсуждение | вклад) м (переименовал Гигиена и уход за телом во времена Средневековья в Гигиена и уход за телом в средневековой Европе: Халифат, Китай и Япо...) Следующая правка →

---

Версия 07:58, 5 июня 2013

Содержание 1 Небольшое, но необходимое вступление 1.1 Начнем с общественных бань 1.1.1 Взгляд назад 1.1.2 Рождение монашества и его отношение к мытью и баням 1.1.3 Трудное начало 1.1.4 Расцвет Высокого Средневековья 1.1.5 Чёрная Смерть и перелом эпох 1.2 Краткая история мыла 2 Примечания

Небольшое, но необходимое вступление

Страшные сказки о тотально немытом Средневековье, любви к грязи, блохам и прочим прелестям подобного же рода пришли к нам из XIX века. Надо сказать, что им отдавали должное даже крупные исследователи того времени, в частности Жюль Мишле, один из первых исследователей и издателей полного документального свода обоих процессов Девы Жанны. Ничего удивительного в подобных выводах не было. Во-первых, в те времена материал, касающийся интересующего нас времени, был изучен далеко не в полной мере^[1], во-вторых, срабатывал вполне понятный психологический механизм. Дело в том, что в начале Нового Времени (1550—1750 гг.) гигиена оказалась не в почете — простейшая логика подсказывала, что раньше, как видно, было еще хуже. Хрестоматийный пример того, что умозрительные конструкции, без поддержки документов и археологических свидетельств могут лишь завести в тупик.

Действительно, история не представляет собой подобия палки, гордо устремленной в небеса. За периодом относительного благополучия зачастую следует упадок, и новый взлет. Средневековье не было простой и понятной эпохой, сказочно-белой (как представляется любителям фентези) или столь же непроницаемо черной, как любила подавать ее советская школа. В истории, наверное, в принципе своем не бывает простых времен. Давайте же проследим эволюцию гигиены тела от античного времени до зарождения нашей технологической эпохи.

Начнем с общественных бань

Взгляд назад

Хорошо известно, что термы были частью повседневной жизни во всей обширной Римской империи. По сути дела, везде, где хотя бы на несколько десятков лет утверждался императорский орел почти сразу открывались банные заведения как для колонистов, так и для местных жителей, охотно использовавших новинку. Императорские термы были великолепны, так убийца и тиран Каракалла, не прославившийся больше ничем, выстроил в Риме гигантские мраморные бани, украшенные резным орнаментом и множеством статуй — настоящий шедевр архитектуры того времени. Да и прочие римские бани — монументальные здания с хитрой системой подачи холодной и горячей воды, бассейнами, портиками и целой армией обслуживающего персонала представляли собой незабываемое зрелище для любого путешественника.

Нам сложно ответить на вопрос, как относились к мытью ранние христиане — крошечная кучка бедняков, по ночам тайно молившаяся в катакомбах Присциллы, так как от этого времени, сколь то известно авторам, до нас не дошло документальных свидетельств, принадлежавших адептам новой религии. Однако можно сказать наверняка, что в первые десятилетия существования христианства в его среде кипели нешуточные страсти касательно того, что позволительно и что нет для того, кто желает вести жизнь наиболее подобающую христианину. Полистав «Деяния апостолов» мы отыщем немало отголосков подобных споров. В самом деле, ни Христос, ни его ближайшие ученики не могли а порой и не желали давать предписания по любому частному случаю. Разногласия вызывало буквально все — нужно или нет объединять имущество, должны или не должны христиане питаться за одним столом, следует или не следует есть мясо, вынесенное на продажу жрецами очередного языческого божества.

Одним из таких неясных вопросов был и вопрос о мытье. Действительно, если присмотреться поближе, мы увидим, что христианство — единственная из абрамических религий, не касающаяся вопросов ритуальных омовений, которые и в иудаизме и в исламе занимают немалое место. Сам Христос, как известно оправдывал своих учеников, не вымывших руки перед едой, и нападал на фарисеев, упрекая их, что внешняя чистота сопутствует у них с внутренней грязью и лживостью^[2]. Однако, он же мыл ноги своим ученикам — диллема таким образом, становилась неразрешимой и по сути своей перекладывалась на каждого верующего в отдельности. В дальнейшем христианство пойдет именно по этому пути: вопросы гигиены будут восприниматься как личный вопрос для совести каждого верующего, не имеющий ничего общего с обязательными требованиями нового учения.

Несколько упрощенный взгяд на вещи, характерный для старой советской школы, гласил, что-де оказавшись наконец у власти, христианские епископы в первую очередь потребовали закрытия бань, и Европа на многие века погрузилась во тьму и грязь. На самом деле, ситуация, конечно же, была сложнее. Как мы уже видели, обсуждая грех чревоугодия, навязать обществу некую искусственную доктрину не преставляется возможным. Реальный успех достигается лишь в двух случаях — действуя грубой силой (тогда это возможно, если война идет против меньшинства населения — пример подобного предсталяет силовое подавление множества ранних и поздних еретических сект), или улучив момент тяжелого кризиса, когда подавленную и дезорганизованную массу легко убедить, что для умиротворения разгневанного божества требуется жестокое самоограничение, покаяние и т. д. Впрочем, как только беда минует, население рано или поздно начинает тяготиться навязанными ему правилами, и в скором времени — все возвращается на круги своя. Вспышку подобного религиозного психоза можно проследить во время знаменитой эпидемии Чёрной Смерти, когда под влиянием фанатичных проповедников по всей Европе прошла волна еврейских погромов, психоз самобичевания и умервщления плоти. Однако, вовремя предпринятое противодействие со стороны светских и духовных властей, и в особенности конец эпидемии остановили безумие. Изуверская секта флагеллантов исчезла так же как и появилась.

Но вернемся к нашим баням. Христианство сумело победить и утвердиться у власти именно благодаря своему умению приспособиться к существующим реалиям. Отвергалось лишь поклонение иным богам — и вот здесь адепты новой веры стояли насмерть. Остальное с теми или иными оговорками скорее принималось, и включившись в учение и культ незаметно растворялось внутри. Бани в плане религиозном упрекнуть было не в чем, да и первые епископы — зачастую выходцы из зажиточных слоев населения, привыкшие к банным процедурам с детства не видели в них ничего предосудительного. Обратимся к фактам.

Видный писатель и теоретик богословия Тертуллиан Карфагенский (ок. 155/165 — ок. 220/240 гг.), желая уверить языческое большинство в том, что новая религия никоим образом не покушается на привычные жизненные устои писал в одном из своих сочинений, что «Христиане отнюдь не гнушаются ни форумом, ни рыночной толпой, ни банями». Святой Августин, также представитель африканской общины, относился к баням как к само собой разумеющейся стороне обыденной жизни.

Естественно, ради воздержания от соблазна запрещались т. н. смешанные бани, где по распространенному обычаю, мужчины и женщины мылись в общей парильне. До нашего времени дошел резкий выговор, вынесенный епископом Карфагенским Киприаном некоей его прихожанке, не видевшей ничего запретного в подобном времяпровождении на том основании, что «единственным помышлением являет вымыть и освежить малое свое тело». Епископ резко ответствовал, что не впадая в соблазн сама, она тем не менее способствует соблазну мужчин, пожирающих глазами ее наготу.

Однако, подобные случаи оставались единичными. Умный и осторожный Климент Александрийский (ок. 150 — ок. 215 гг.), вслед за многими иными церковными деятелями, даже позволял своим прихожанам открывать банные заведения; конечно же, с оговоркой, что оба пола будут мыться по отдельности. В своем сочинении «Педагог» (Peadagogus), он специально оговаривает четыре причины для посещения бани, как то: чистоту тела, согревание, здоровье и наконец — удовольствие. Христианам, по его мнению мыться ради удовольствия было предосудительно, согрев также вызывал нарекания, однако, женщинам можно и стоило посещать бани ради здоровья и чистоты, а мужчинам — исключительно ради здоровья. Обратим внимание на оговорку касательно удовольствия: к ней мы еще вернемя.

Св. Иоанн Златоуст (ок. 344 — ок. 407), в течение четырех лет подвизавшийся в качестве ученика некоего отшельника, а затем два года проживший в пещере, постясь и предаваясь молитве, был вынужден вернуться в свой родной город Антиохию, когда слишком уж ревностное умервщление плоти стало сказываться на его здоровье, и здесь среди прочего обратил на себя внимание горячим протестом против закрытия общественных бань. Сделал это император Феодосий, пожелавший таким образом наказать горожан за некую провинность. Иоанн заявил, что печется о детях, стариках, больных, и кормящих матерях, для которых подобное было слишком тяжелым испытанием.

Более того, продолжая спорить с императором, в канун Пасхи Златоуст и сочувствовавшие ему священники устроили в банях торжественное действо с чтением Евангелия и крещением новообращенных (которое в те времена еще совершалось посредством полного погружения в воду). Отправленный императором в ссылку Златоуст более всего страдал из-за того, что сопровождавший его садистски настроенный чиновник запрещал ему мыться. Другое дело, что ради предохранения от соблазна тот же святой требовал чтобы над дверями банных заведений укреплялись кресты, а входящие в них осеняли себя крестным знамением. Обратим внимание и на этот момент.

Но всех перещеголял константинопольский иерарарх Сиссиний I, который однажды будучи спрошенным «Почему ты моешься дважды^[3]?» не без юмора ответил, что делать это трижды не получается никоим образом.

Таким образом, мы видим, что на раннем этапе существования христианства отношение святых отцов к баням было скорее положительным или — по крайней мере, нейтральным. Посмотрим, что произошло позднее.

Рождение монашества и его отношение к мытью и баням

Мы с вами уже заметили, что бани вызывали у раннехристианских церковных деятелей неоднозначное к себе отношение. С одной стороны, признаваясь обыденной и даже необходимой гигиенической и медицинской процедурой, они одновременно вызывали опасливое к себе отношение как источник опасного соблазна, разнеживающий и отнимающий волю. Ничего удивительного, точно такое же отношение учителя молодой религии проявляли к нарядной одежде, еде и вину, внешней привлекательности, короче говоря, к любому «земному» удовольствию, могущему отвлечь адепта христианства от размышления, молитвы и служения Господу, занятий по их мнению, много более важных чем каждодневная суетность. Таким образом, бани органично вписались в общий ряд обыденных «соблазнов», опасных именно своей необходимостью. Принимая их необходимость, христианин должен был вовремя уметь остановиться у грани, преступить которую значило уподобить себя многоголосой языческой толпе.

Эта двойственность распространялась на весь материальный мир, начинаясь с самой телесной оболочки, в которую, по христианскому учению, заключена бессмертная душа. С одной стороны, эта оболочка представляла собой созданный Богом сосуд, храм, защитницу души от внешних опасностей, с другой — была запятнана первородным грехом и постоянно готова попасть в сети Врага Рода человеческого.

Для понимания дальнейшего заметим также, что с самого начала своего существования христианство (даже если брать исключительно его ортодоксию, оставив в стороне многочисленные «ереси»), никогда не представляло собой единого монолита. Эту религию отличала редкая дипломатичность и гибкость, что стало немалым подспорьем для его успеха в историческом плане. Устанавливая некий абсолютный «минимум» религии (вера в Христа, таинства, молитва, пост) — его «максимум» святые отцы всегда оставляли на совести каждого, вмешиваясь исключительно в том случае, если «новые» практики приобретали откровенно изуверский характер, или в той или иной мере компрометировали и подрывали церковную власть.

Мы все еще находимся в античности, идет IV век после рождения Христа. Святая Олимпиада, верная последовательница Иоанна Златоуста, юная красавица, родом из богатой и знатной семьи («словно бы созданная для удовольствий» по словам канадского автора Кэтрин Эшенбург) в 20 лет оставшись вдовой, всеми силами препятствует новому браку, на котором настаивает ее отец. Обоснование тому весьма простое: пожелай Христос для нее иной судьбы, он не призвал бы ее мужа столь рано. Впрочем, если верить ее Житию, даже будучи замужем Олимпиада чудесным образом оставалась девственна. Так или иначе, отрекшись от мира, она основала женский монастырь, и далее до конца дней, в грязном рубище, постоянно в слезах, она стоически отказывалась от мясной пищи и (как несложно догадаться) от мытья. Впрочем, будучи принуждена к тому болезнью (напомним еще раз, в то время бани воспринимались и как лечебная процедура), она время от времени позволяла себе окунуться в воду, но только в одиночестве, не снимая с себя рубашки.

IV век — время рождения монашества. Опять же удивляться нечему, одряхлевшая Римская империя на глазах расползается под ударами кочевых орд, в самом Вечном городе идет постоянная кровавая свара между сменяющими друг друга императорами и их приспешниками, ненасытный аппетит чиновников и государства теряет всякое представление о реальности, непомерные налоги, чиновничий произвол, право сильного, до боли знакомые нашему поколению признаки безвременья, в глазах отчаявшихся людей казались несомненными признаками близящегося конца света и торжества Антихриста. Ничего удивительного, что для спасения души (раз ничего более спасти казалось уже невозможно) самым верным средством полагалась жестокая аскеза. Если почитать хозяйственные документы того времени, мы увидим, что деревни буквально пустели, ремесла пришли в упадок, отчаявшиеся люди спасались бегством — к варварам, если от них можно было ждать к себе хотя бы минимума человеческого отношения, или же в леса, пустыни, необработанные или заброшенные земли, куда самопожирающая центральная власть распространиться просто не имела возможности.

Отшельники египетской пустыни — колыбели будущих монастырей, обрекали себя на самые суровые лишения во имя будущего блаженства. Порывая с семьей, отказываясь от всех удобств и удовольствий «цивилизованного» мира, они добровольно выбирали для себя жизнь, исполненную молитвы, созерцания и умервщления плоти, одним из способов которого стал пожизненный или многолетний отказ от мытья.

Эта практика носила специальное название аlousia и заключалась в наказании тела, посредством лишения его даже самого необходимого. История оставила нам немало примеров «служения» подобного рода, в глазах наших современников граничащего с фанатизмом, а порой — изуверством. Так Св. Иероним (ок. 340 — ок. 420 гг.) никогда не переступил порог бани, он же, одним из первых требуя от женщин-адептов пожизненной девственности, рекомендовал им (во избежание соблазна), питаться исключительно овощами и травами, полностью отказаться от вина, и конечно же, от горячих бань, вызывающих по его мнению плотское влечение. Впрочем, зловредность бань этим не ограничивалась, неистовый святой, запрещая девушкам любоваться данной им от природы красотой, требовал ни много ни мало, быть постоянно покрытыми грязью, приобретая подобным образом тошнотворный, отталкивающий вид; конечно же, во избежание.

Руководствуясь той же идеей, последовательница Иеронима — Св. Павла, основательница и руководитель Вифлеемского монастыря, поучала своих последовательниц, что «чистое тело и чистая одежда являют собой грязную душу.»

Еще дальше заходили многочисленные отшельники, затворники и фанатичные монахи, отвергавшие в принципе своем мытье и уход за телом. Единственной водой, которая по их мнению была достойна внимания была, конечно же, крестильная купель, в то время как обычный процесс мытья представлялся воплощением бессмысленной мирской суетности, глупости и тщеславия. Как известно, Святая Агнесса за всю свою сознательную жизнь (впрочем, весьма недолгую) не вымылась ни единого раза. Святой Годрик, англичанин, гордился тем, что весь путь из Англии до Иерусалима ни разу не вымылся и не переменил одежды. Но и этого ему казалось мало, всю дорогу он довольствовался трапезами из крошечного кусочка черствого ячменного хлеба и воды. Впрочем, вернувшись в свое уединенное жилище в дурхамских лесах, Годрик отнюдь не изменил своих привычек, годами не снимая с себя власяницу, в которой тучами кишели паразиты.

Трудное начало

Вопрос состоит в том, переступала ли alousia порог монастырей, и распространялась ли она в гуще населения? Забегая вперед, стоит сказать, что до конца этот вопрос еще далеко не ясен. Начало раннего средневековья, о котором нам сейчас предстоит говорить, знаменуется характерным недостатком письменных документов. Это касается не только бань, подобные же трудности испытывают исследователи изучающие, к примеру, земельные отношения того времени. Удивительного ничего нет, это время, когда Европу раз за разом буквально утюжили волны очередных варварских набегов. Потому, оставив по неоходимости этот вопрос открытым, постараемся сопоставить вместе то немногое, что у нас все же есть.

Мы находимся в V веке н. э. Святая Радегунда по примеру своих предшественников отвергает мытье, и в то же время по четвергам и субботам собственноручно моет головы бродягам и нищим, не забывая при этом выбрать у них из волос многочисленных паразитов. В уставах некоторых монастырей раннего Средневековья, обязательным требованием состояло, чтобы в подражание Христу, монахи приветствовали путников, предлагая им воду для мытья рук и ног, по субботам братии, в качестве гигиенической процедуры, полагалось обязательно окунаться в воду. Таким образом, аlousia, по крайней мере, в этих случаях, представлялась именно личным, строго добровольным выбором, который ни в коем случае не должен быть навязываться окружающим.

Порой встречается утверждение, будто духовенство той эпохи выступало против чистоты тела как таковой. Это не совсем верно, опасным представлялось разнеживание, смертный грех роскоши — Luxuria. Как и в прочих случаях, «правильным» способом действия представлялось мыться недолго, использовать для этого самые простые средства, и ни в коем случае не испытывать грешного удовольствия от пара и горячей воды. Подобное отношение к мытью мы видим в монастырском уставе Св. Бенедикта, сторонника, скажем так, уравновешенного подхода к религиозным вопросам. Действительно, в монастырях, находившихся под его попечением, бани полагались исключительно старым или больным монахам, и предписывались в качестве лечебного (общеукрепляющего) средства. Известная цитата, предписывающая правила поведения для для монастырской братии, целиком звучит следующим образом:

Да будут бани предоставлены в пользование немощным, столь часто, сколь в том будет нужда. Здоровым же телесно и в особенности молодым по возрасту следует мыться как можно реже.

Он же, впрочем, делал из правила одно забавное исключение. Молодым монахам, мучимым плотскими желаниями предписывалось принимать холодные ванны.

Ордена с более мягким режимом обязывали своих членов мыться три раза в года — на Пасху, Троицу и наконец, на Рождество. Этот обряд выглядел торжественно и солидно. Собравшись в капитуле, братия затем разделялась на группы, которые одна за другой следовали в банное помещение. Однако, наиболее благочестивые, сославшись свой обет, могли уклониться от мытья. Глостерские монахи сумели спроектировать и построить хитроумное инженерное сооружение из дерева и свинца, через которое вода под действием силы тяжести, подавалась в монастырскую баню, отстоявшую на несколько миль от источника. Через систему кранов и распределительны клапанов, ее можно было отвести в кухню, прачечную или каменные бассейны, где монахи имели обыкновение умываться перед едой. Монастырь Сен-Галь (IX век н. э.) располагал целой амфиладой банных помещений, связанных с дортуаром посредством коридора.

Не меньший разнобой видится в среде белого духовенства. Если Регенгард, бывший в течение более чем двадцати лет епископом Льежским, показал себя ярым противником мытья, епископ Бордосский Леонсий реконструировав античные термы, стал их не менее ярым посетителем. Да что там епископ, папа Римский Формоз приказал построить для себя новые термы в античном стиле, на которые в 1688 году случайно наткнулся итальянец Джованни Чампини. По его описанию, вплоть до его времени от них прекрасно сохранился мраморный фасад, украшенный изображениями креста и звезды, а также именем владельца — FORMOSV. Внутри уцелели изображения Св. Петра, Св. Павла и наконец, Св. Ипполита. Как видите, ситуация очень далека от однозначности. Две тенденции боролись друг с другом, и какая наконец взяла верх (и взяла ли вообще?) на основании сохранившихся свидетельств ответить невозможно. Посмотрим теперь что происходило за воротами монастырей.

476 год н. э. Малолетний Ромул Августул отрекается от престола, Рим занят войсками Одоакра, и для историков начинается отсчет средневековой эры. Однако же, как не без юмора заметил французский историк Поль Негрие, жившим в те времена даже в голову не приходило, что проснувшись утром 5 сентября они уже оказались в новой эпохе. Они продолжали вести привычный для себя образ жизни — одним из неизменных атрибутов которого были термы. Накатывающие одна за другой волны кочевников — германцы и гунны, также прекрасно умели приспосабливаться к местным условиям, обращая награбленное себе на пользу, и в скором времени не хуже своих новых подданых наслаждаться купанием в горячей воде.

Известно, что гуннов Аттилы приохотил к баням некий неназванный по имени римский пленник. Король вестготов Аларих охотно пользовался услугами афинских бань, вандалы (вопреки приклеившемуся к ним образу разрушителей и варваров) вовсю пользовались мраморными банями, отнятыми у римских граждан, не меньшую страсть к мытью испытывали и франки. Остготский король Теодорик в одном из своих писем специально останавливается на серных банях Падуи… короче, этот список можно еще продолжать.

Карл Великий, желавший быть «принцем ныряльщиком и королем пловцов» летом мылся и плавал в реке, не раз вызывая на состязание дворян из своей свиты, причем, по свидетельству его секретаря, никто так и не смог сравниться в этом искусстве с королем. Зимой, когда реки замерзали, водные процедуры переносились в горячие бани, причем король настолько высоко ценил это удовольствие, что даже в старости, мучимый приступами подагры, не желал прислушиваться к советам своего врача, запрещавшего ему банные процедуры. Дело дошло до того, что великий император жизнью поплатился за свое пристрастие: подхватив лихорадку после того, как разгоряченным вышел из бани на морозный воздух.

В течение как минимум следующих двухсот лет, древние римские термы, построенные в буквальном смысле на века, исправно обслуживали своих новых хозяев. Однако, всему приходит конец, монументальные сооружения из мрамора и гранита, с бассейнами, парильнями и сложной системой подачи воды, требовали для своего поддержания немало денежных и человеческих ресурсов. Подобную роскошь могла себе позволить империя, вольготно раскинувшаяся на большей части Европы и Ближнего Востока, но не пришедшие ей на смену, сравнительно бедные варварские королевства. Что происходит после этого времени, не в среде богатых и сильных, могущих позволить себе новые дорогие игрушки, но среди рядового населения города и деревни? Скудость сохранившихся документов не позволяет ответить на этот вопрос. По сути дела, все время от VII до XI века (времени появления культуры этювов) занимает огромная дыра, которую при желании можно заполнить чем угодно. Ничего удивительного, что исследователи этого времени делают из немногих сохранившихся фактов прямо противопололжные вывода. Так уже упоминавшийся Поль Негрие полагает, что постепенно слабея и затухая, традиция продолжала тянуться вплоть до Высокого Средневековья, тогда как пышные банные заведения попросту сменялись более грубыми и простыми, делавшимися, как это практиковалось и позднее, из дерева. Вполне может быть, но недоказуемо, так как дерево — в историческом плане очень нестойкий, и от этих гипотетических бань раннего Средневековья ни одна, похоже, не уцелела до нашего времени. Прямо противоположная точка зрения, принадлежащая Доминик Лати утверждает, что традиция окончательно исчезает около этого времени, и в Европу, в том что касается гигиены, возвращается первобытная дикость. Окончательного ответа нет.

Распространялась ли alousia на низшие классы, находившиеся под сильным влиянием духовенства? У нас есть косвенные указания, на попытки «вразумить», «перевоспитать» мирян в монастырском духе, попытки, впрочем, раз за разом неизменно заканчивавшиеся крахом. Мы уже видели с вами, как многовековая бескомпромиссная борьба — Церковь против Еды закончилась безусловным торжеством последней. Точно также Св. Бернард горячо (и столь же безуспешно) протестовал против ношения яркого платья, полагая подобное суетным и отвлекающим от созерцания Божества. И в том и в другом случаи подобные идеи встречали отпор в среде самого духовного сословия, в то время как светское население относилось к ним с полным равнодушием, дежурно раскаиваясь в очередном грехе и продолжая жить привычной жизнью. Могло ли подобное произойти с банным вопросом? В принципе, ничего невозможного в этом нет, но в отсутствие прямых свидетельств, вопрос следует оставить открытым. Нужны дальнейшие исследования и поиски в архивах.

Единственным, пожалуй, знаменательным исключеним были горцы Испании. Но здесь нам представляется совершенно особый случай. Канадская исследовательница Катерина Эшенбург полагает здесь в какой-то мере вестготское влияние — для этой культуры было характерно отвращение к горячей ванне, способной «разнежить» воина и приохотить его к «женским» удовольствиям. Кроме того, культура бань, которая пышным цветом расцвела в мавританской Испании в умах фанатичных горцев прочно связывалась с исламом. Многочисленные изображения прославляли аскетических святых, сидящих (прошу прощения за неприятные подробности) в своем собственном дерьме, тяжелый запах немытого тела ассоциировался в умах теснимых христиан с «ароматом святости» (olor de santidad).

И наконец, особо стоит упомянуть евреев. достаточно многочисленных во французских городах того времени. Талмуд запрещает раввину селиться в городе, где нет бани. Другое дело, что христианам их религия запрещала мыться вместе с иудеями, да и последние не горели желанием погружаться в воду, залитую в таз рукой "неверного". Посему, еврейские кварталы располагали собственными банными заведениями и пользовались ими достаточно охотно. Религия не позволяла им делать иначе: Тора настаивает на непременном очищении в специальном сосуде (т.н. микве) для мужчины, осквернившего себя прикосновением к трупу, или пребыванию в доме, где находится мертвое тело. Оскверняющей полагалась также поллюция. Женщины становились нечистыми после начала менструации и также должны были подвергаться ритуальному очищению на седьмой день после ее окончания. Однако, стоит заметить, что в микву следует окунаться предварительно вымывшись в бане, чтобы между телом и ритуально очищающей его водой миквы не возникало ни малейшего препятствия. Таким образом, традиция сохранилась до настоящего времени.

Расцвет Высокого Средневековья

Чёрная Смерть и перелом эпох

Краткая история мыла

Одной из находок во время раскопок древнего Вавилона стали небольшие глиняные трубочки, датируемые 2800 г. до н.э. в которых сохранились остатки мыльной массы. Клинописная надпись, процарапанная на глине описывала рецепт, посредством которого изготавливалось содержимое: зола, проваренная в жире. Египтяне улучшили этот старинный рецепт, заменив животные жиры более нежными и приятными для кожи растительными. Если о вавилонском мыле неизвестно больше ничего, и можно только гадать, как и зачем его использовали в хозяйстве, для Египта вопросов нет. Это было основное средство для мытья тела и волос.

Распространено мнение, что мыло упоминается также в Ветхом Завете (книги Иеримии и Малахии), однако, в новейшее время исследователи склоняются к тому, что речь скорее идет о поташе или возможно, соде. Зато с достоверностью установлено, что первое твердое мыло - родоначальник всех его сортов, существующих до нынешнего времени, стало изготовлятья в сирийском городе Алеппо около 2 тыс. лет до н.э. Алеппские (или халебские) мыльные кубики делались на основе оливкового масла и соды, к которым для придания окончательному продукту приятного запаха добавлялась экстракт из плодов лавра. Древний способ его получения в неизменном виде дожил до нашего времени. В ноябре из оливок выжимали масло, готовую смесь кипятили в течение 24 часов, затем полученное вязкое тесто раскатывали, разрезали на куски нужной величины и сушили в течение 9-10 месяцев. Халебское мыло, мягкое, с приятным запахом, не раздражало даже самую чувствительную кожу, и с успехом помогало от укусов насекомых, и будучи помещенным в шкафы или сундуки, отпугивало моль^[4].

В античной Греции мыла, по всей видимости, не знали; римляне для очищения тела предпочитали использовать смешанный с жиром песок, который затем соскребали с кожи с помощью специальных скребков - стригилей. Однако, восточное мыло по-видимому, также постепенно вошло в обиход, о чем свидетельствует найденная среди руин древних Помпей лавка мыловара, в которой даже сохранились окаменевшие от времени куски готовой продукции^[5].

Плиний Старший (II век н.э.) приписывает галлам умение изготовлять твердое или жидкое мыло из козьего жира, смешанного с золой, высоко ценилось также германское мыло. Однако, использовали его вначале для окрашивания волос в рыжий цвет, и для косметических целей. Впрочем, существует и точка зрения, что в этом древним галлам помогли финикийцы, появившиеся на их земле около 600 лет до н.э. Постепенно мыло стало применяться для мытья тела и стирки одежды. Его примитивный способ изготовления постепенно заменился более совершенным: когда золу предварительно смешивали с водой и обожженой известью, и лишь затем добавляли жир^[6].

^[7]

Примечания

Histoire en parfums / Arielle Picaud ; photographies, Status Mansau ; textes, Paul Faure... [et al.].

http://edition.lamuse.free.fr/fichesavon.html

http://books.google.ca/books?id=0KIIAAAAIAAJ&printsec=frontcover&dq=soap+of+Castil&hl=fr&sa=X&ei=v0muUb9h4vLSAfGngfgJ&ved=0CE0Q6AEwAw#v=onepage&q=Castile&f=false

http://books.google.ca/books?id=Z6EJqrZStgIC&pg=PA219&dq=%22savon+d'Alep%22+histoire&hl=fr&sa=X&ei=SVCuUe6pM8-64APok4DwBQ&ved=0CEgQ6AEwBA#v=onepage&q&f=false