Костюм средневековой Франции/Глава VI Светский костюм XIV—XV вв.
Строка 29: | Строка 29: | ||
[[Шёлк]] изначально привозился купцами с Ближнего Востока и Западного Средиземноморья, но уже в XV веке его производство началось в [[Лион]]е, причём пищей для гусениц [[шелкопряд]]а служил местный [[тутовник]]. Однако, важнейшим сырьём для ткани в течение всего Средневековья оставалась шерсть; французская поговорка того времени утверждала что «''под овечьими ногами песок превращается в золото''»{{sfn|Veniel|2008|p=33}}. Добротную, тёплую и прочную шерсть давала [[Гасконь|гасконская]] и [[Иберия|иберийская]] порода овец известная под именем «чурро», однако, наилучшей считалась английская продукция. Шетландские и костуордские породы славились длинным, крепким волосом, изделия из подобной шерсти долго не изнашивались, и пользовались заслуженной славой. Североафриканские мериносы появились в XIV столетии, и распространение получили первоначально в [[Испания|Испании]]{{sfn|Veniel|2008|p=30}}. | [[Шёлк]] изначально привозился купцами с Ближнего Востока и Западного Средиземноморья, но уже в XV веке его производство началось в [[Лион]]е, причём пищей для гусениц [[шелкопряд]]а служил местный [[тутовник]]. Однако, важнейшим сырьём для ткани в течение всего Средневековья оставалась шерсть; французская поговорка того времени утверждала что «''под овечьими ногами песок превращается в золото''»{{sfn|Veniel|2008|p=33}}. Добротную, тёплую и прочную шерсть давала [[Гасконь|гасконская]] и [[Иберия|иберийская]] порода овец известная под именем «чурро», однако, наилучшей считалась английская продукция. Шетландские и костуордские породы славились длинным, крепким волосом, изделия из подобной шерсти долго не изнашивались, и пользовались заслуженной славой. Североафриканские мериносы появились в XIV столетии, и распространение получили первоначально в [[Испания|Испании]]{{sfn|Veniel|2008|p=30}}. | ||
− | {| style="wide; background:# | + | {| style="wide; background:#EAB97D; text-align:center" |
| colspan="3" | '''Производство одежды в эпоху Позднего Средневековья. Начальные этапы''' | | colspan="3" | '''Производство одежды в эпоху Позднего Средневековья. Начальные этапы''' | ||
|- | |- | ||
Строка 43: | Строка 43: | ||
Стрижка овец, как правило, производилась в мае, причём стадо предварительно купали в реке или в ближайшем водоёме. Шерсть с живота и ног складывалась отдельно, так как она полагалась слишком грубой, и большей частью использовалась для изготовления волосяной набивки, или самых грубых и дешёвых ниток. Далее, с помощью специального решета, снятую шерсть очищали от грязи и комков. Эта работа считалась женской. Затем шерсть подвергали многократному мытью, чтобы избавить её от кожного жира, промасливали, вычесывали, вновь отделяя грубый волос, использовавшийся затем для набивки матрацев, от шерсти для прядения{{sfn|Veniel|2008|p=30}}. | Стрижка овец, как правило, производилась в мае, причём стадо предварительно купали в реке или в ближайшем водоёме. Шерсть с живота и ног складывалась отдельно, так как она полагалась слишком грубой, и большей частью использовалась для изготовления волосяной набивки, или самых грубых и дешёвых ниток. Далее, с помощью специального решета, снятую шерсть очищали от грязи и комков. Эта работа считалась женской. Затем шерсть подвергали многократному мытью, чтобы избавить её от кожного жира, промасливали, вычесывали, вновь отделяя грубый волос, использовавшийся затем для набивки матрацев, от шерсти для прядения{{sfn|Veniel|2008|p=30}}. | ||
− | Это прядение, как следующая стадия работы, считалось также почти исключительно женским и домашним занятием. Прядильные мастерские были редки, большая часть работы выполнялась дома, причём если лён и пенька большей частью предназначались для домашнего же ткачества, и лишь избытки уходили на рынок, шерсть почти вся уходила на продажу. Прялка была настолько привычным инструментом, что стала в литературе и иконографии непременным атрибутом женщины-крестьянки. Этот древний и крайне простой инструмент состоял поначалу всего [[Прялка# | + | Это прядение, как следующая стадия работы, считалось также почти исключительно женским и домашним занятием. Прядильные мастерские были редки, большая часть работы выполнялась дома, причём если лён и пенька большей частью предназначались для домашнего же ткачества, и лишь избытки уходили на рынок, шерсть почти вся уходила на продажу. Прялка была настолько привычным инструментом, что стала в литературе и иконографии непременным атрибутом женщины-крестьянки. Этот древний и крайне простой инструмент состоял поначалу всего [[Прялка#EAB97D-донце|лишь из доски]], которую ставили стоймя, и веретена с пряслицем; вытяжение нити было процессом исключительно ручным, утомительным, а порой и болезненным, однообразные движения по скручиванию нити раздражали кожу. [[Прялка#EAB97Dялка|Самопрялка]], упрощающая и ускоряющая процесс вытягивания и скручивания волокон, была, по-видимому, изобретена в [[Персия|Персии]], но через посредство [[Италия|итальянцев]], быстро стала популярной в Европе, первое документальное упоминание этого инструмента датируется 1290 годом{{sfn|Veniel|2008|p=31}}. |
Следует заметить, что как любое крупное изобретение, самопрялка вызвала к себе настороженность и даже враждебность, и была официально запрещена к использованию — из страха, что начнёт рушиться привычный образ жизни. Но конечно же, ни к какому результату эти запреты не привели. Самопрялка продолжала распространяться, давая двойственный эффект. С одной стороны, самопрялка, куда более тяжёлая и громоздкая, чем примитивный старинный инструмент, отнимала у женщины-крестьянки свободу, по сути дела, приковывая её к дому{{sfn|Veniel|2008|p=31}}. С другой, стало выгодным ремесленное производство пряжи. Первые мастерские открылись во [[Фландрия (историческая область)|Фландрии]], затем королева [[Филиппа Геннегау|Филиппа]], жена [[Эдуард III|Эдуарда III]], памятуя, сколь выгодной оказалась торговля пряжей для её страны, основала в 1336 году прядильное производство в [[Норвич]]е, ([[Королевство Англия|Англия]]), причем английская шерсть очень быстро завоевала место на европейском рынке{{sfn|Norris|1999|p=280}}. | Следует заметить, что как любое крупное изобретение, самопрялка вызвала к себе настороженность и даже враждебность, и была официально запрещена к использованию — из страха, что начнёт рушиться привычный образ жизни. Но конечно же, ни к какому результату эти запреты не привели. Самопрялка продолжала распространяться, давая двойственный эффект. С одной стороны, самопрялка, куда более тяжёлая и громоздкая, чем примитивный старинный инструмент, отнимала у женщины-крестьянки свободу, по сути дела, приковывая её к дому{{sfn|Veniel|2008|p=31}}. С другой, стало выгодным ремесленное производство пряжи. Первые мастерские открылись во [[Фландрия (историческая область)|Фландрии]], затем королева [[Филиппа Геннегау|Филиппа]], жена [[Эдуард III|Эдуарда III]], памятуя, сколь выгодной оказалась торговля пряжей для её страны, основала в 1336 году прядильное производство в [[Норвич]]е, ([[Королевство Англия|Англия]]), причем английская шерсть очень быстро завоевала место на европейском рынке{{sfn|Norris|1999|p=280}}. | ||
Строка 56: | Строка 56: | ||
Наконец готовая ткань по необходимости поступала к красильщикам, и от них уже передавалась портным и белошвейкам. Кроме своих тканей, использовались и привозные; торговые книги XIV века называют [[Александрия|александрийский]] и татарский [[Шёлк|шелка]], золотое и серебряное шитьё, [[Кашемир (ткань)|кашемир]], [[саржа|саржу]], [[фланель]], [[Тафта (ткань)|тафту]], [[камка|камку]] и даже своеобразное полотно, называемое cottum, которое выделывалось из кошачьей и собачьей шерсти{{sfn|Norris|1999|p=281-282}}. | Наконец готовая ткань по необходимости поступала к красильщикам, и от них уже передавалась портным и белошвейкам. Кроме своих тканей, использовались и привозные; торговые книги XIV века называют [[Александрия|александрийский]] и татарский [[Шёлк|шелка]], золотое и серебряное шитьё, [[Кашемир (ткань)|кашемир]], [[саржа|саржу]], [[фланель]], [[Тафта (ткань)|тафту]], [[камка|камку]] и даже своеобразное полотно, называемое cottum, которое выделывалось из кошачьей и собачьей шерсти{{sfn|Norris|1999|p=281-282}}. | ||
− | {| style="wide; background:# | + | {| style="wide; background:#EAB97D; text-align:center" |
| colspan="3" | '''Производство одежды в эпоху Позднего Средневековья. Конечные этапы''' | | colspan="3" | '''Производство одежды в эпоху Позднего Средневековья. Конечные этапы''' | ||
|- | |- | ||
Строка 76: | Строка 76: | ||
Во времена раннего Средневековья известные в [[текстильное производство|текстильном деле]] [[краситель|красители]], как растительного, так и животного происхождения, не отличались стойкостью, и достаточно быстро линяли после стирки или выгорали на солнце, так что яркие цвета были в основном уделом богачей, которые могли себе позволить часто менять платье, в то время как подавляющая часть населения поневоле вынужденно предпочитала бурые, серые или коричневато-бежевые оттенки. В эти времена вкусы населения были достаточно консервативны; цветовая палитра строилась на основе из трёх цветов, вошедших в употребление ещё в античную эпоху — белого, красного, чёрного, в то время как остальные считались второстепенными и группировались вокруг каждого из них «''по максимальному сходству''». Средневековье с его мистическими наклонностями и умением видеть символику в малейших деталях, не преминуло разработать целую шкалу цветовой оценки, причём каждому из цветов придавалось определённое значение. [[Белый цвет|'''Белый''']], воспринимавшийся как не-цвет, отсутствие цвета, выступал символом чистоты, целомудрия и непорочности. В белое облачали [[ангел]]ов на [[икона]]х, белый считался цветом упования на Бога, цветом высшей справедливости и вечности. С XIV века этот цвет стал особенно любимым и модным. И в то же время (для Средневековья была характерна подобная двойственность) белый считался цветом отчаяния и смерти{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | Во времена раннего Средневековья известные в [[текстильное производство|текстильном деле]] [[краситель|красители]], как растительного, так и животного происхождения, не отличались стойкостью, и достаточно быстро линяли после стирки или выгорали на солнце, так что яркие цвета были в основном уделом богачей, которые могли себе позволить часто менять платье, в то время как подавляющая часть населения поневоле вынужденно предпочитала бурые, серые или коричневато-бежевые оттенки. В эти времена вкусы населения были достаточно консервативны; цветовая палитра строилась на основе из трёх цветов, вошедших в употребление ещё в античную эпоху — белого, красного, чёрного, в то время как остальные считались второстепенными и группировались вокруг каждого из них «''по максимальному сходству''». Средневековье с его мистическими наклонностями и умением видеть символику в малейших деталях, не преминуло разработать целую шкалу цветовой оценки, причём каждому из цветов придавалось определённое значение. [[Белый цвет|'''Белый''']], воспринимавшийся как не-цвет, отсутствие цвета, выступал символом чистоты, целомудрия и непорочности. В белое облачали [[ангел]]ов на [[икона]]х, белый считался цветом упования на Бога, цветом высшей справедливости и вечности. С XIV века этот цвет стал особенно любимым и модным. И в то же время (для Средневековья была характерна подобная двойственность) белый считался цветом отчаяния и смерти{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
− | {{Фоторяд|Anna pohreb.jpg|текст=<center><small><span style="color:# | + | {{Фоторяд|Anna pohreb.jpg|текст=<center><small><span style="color:#EAB97D">Погребение Анны Чешской. Миниатюра из французской рукописи «''Хроник''» Жана Фруассара, ок. 1483</span></small></center>|ш=160|color=#EAB97D|border=3|bordercolor=#EAB97D|align=left}} |
[[Чёрный цвет|'''Чёрный''']] полагался цветом умеренности, скромности, христианского смирения, а порой и покаяния перед Богом; с другой стороны его же ассоциировали со смертью, трауром и отчаянием. В начале XIV века чёрный стал настолько популярен, что на короткое время едва ли не вытеснил остальные цвета и оттенки; эту новую моду ввёл [[Список герцогов Бургундии|герцог Бургундский]] [[Филипп III Добрый|Филипп Добрый]], в течение многих лет одевавшийся в чёрное в знак траура по [[Жан Бесстрашный|отцу]], убитому в обычной для тех времён [[Война бургундцев и арманьяков|феодальной войне за власть]]{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | [[Чёрный цвет|'''Чёрный''']] полагался цветом умеренности, скромности, христианского смирения, а порой и покаяния перед Богом; с другой стороны его же ассоциировали со смертью, трауром и отчаянием. В начале XIV века чёрный стал настолько популярен, что на короткое время едва ли не вытеснил остальные цвета и оттенки; эту новую моду ввёл [[Список герцогов Бургундии|герцог Бургундский]] [[Филипп III Добрый|Филипп Добрый]], в течение многих лет одевавшийся в чёрное в знак траура по [[Жан Бесстрашный|отцу]], убитому в обычной для тех времён [[Война бургундцев и арманьяков|феодальной войне за власть]]{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
Строка 82: | Строка 82: | ||
И наконец, самым излюбленным оттенком, королём цветов был [[Красный цвет|'''красный''']], с [[античность|античных времён]] считавшийся противоположным белому. Красный царил на [[рыцарь|рыцарских]] [[герб]]ах, выступая в качестве основного на трети из них. В красном шли под венец невесты, огромные количества красных тканей, число оттенков которых доходило до 15, продавались на рынках. Красный символизировал гордость, победу, силу и мощь. Красный полагался цветом благочестивой щедрости, душевной широты, он же ассоциировался с учёностью, и властью, и, по распространенному поверью, отпугивал [[дьявол|нечисть]]. Красные ленточки принято было привязывать к детским ножкам, защищая таким образом малышей от всевозможных напастей, в частности, от [[корь|кори]] и кровотечений. С другой стороны, красный цвет стойко ассоциировался с гневом и жестокостью, в красное порой заставляли одеваться [[проститутка|проституток]] и [[палач]]ей, красными одеждами в романах артуровского цикла щеголяют антагонисты главных героев{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | И наконец, самым излюбленным оттенком, королём цветов был [[Красный цвет|'''красный''']], с [[античность|античных времён]] считавшийся противоположным белому. Красный царил на [[рыцарь|рыцарских]] [[герб]]ах, выступая в качестве основного на трети из них. В красном шли под венец невесты, огромные количества красных тканей, число оттенков которых доходило до 15, продавались на рынках. Красный символизировал гордость, победу, силу и мощь. Красный полагался цветом благочестивой щедрости, душевной широты, он же ассоциировался с учёностью, и властью, и, по распространенному поверью, отпугивал [[дьявол|нечисть]]. Красные ленточки принято было привязывать к детским ножкам, защищая таким образом малышей от всевозможных напастей, в частности, от [[корь|кори]] и кровотечений. С другой стороны, красный цвет стойко ассоциировался с гневом и жестокостью, в красное порой заставляли одеваться [[проститутка|проституток]] и [[палач]]ей, красными одеждами в романах артуровского цикла щеголяют антагонисты главных героев{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
− | {{Фоторяд|Vigiles du roi Charles VII 08.jpg|текст=<center><small><span style="color:white">Жанна д’Арк и её судьи. Миниатюра из «''Вигилий на смерть короля Карла VII''» Марциала Оверньского. XV век</span></small></center>|ш=190|color=# | + | {{Фоторяд|Vigiles du roi Charles VII 08.jpg|текст=<center><small><span style="color:white">Жанна д’Арк и её судьи. Миниатюра из «''Вигилий на смерть короля Карла VII''» Марциала Оверньского. XV век</span></small></center>|ш=190|color=#EAB97D|border=3|bordercolor=white|align=right}} |
Однако, к XII веку в употребление постепенно стали входить более стойкие красители, проникавшие в самую глубину волокон, и вместе с тем спрос на окрашенные ткани резко пошёл вверх, возросла и требовательность к [[эстетика|эстетической]] стороне применяемой цветовой [[палитра|палитры]]. Революция в общественном вкусе, пришедшаяся на это время, имела в своей основе сложный набор причин, в котором нашли своё отражение развитие самой технологии окрашивания, экономические, и даже этические соображения. Всё началось с того, что в это время была найдена рецептура получения стойкого небесно-голубого красителя, взамен мутного и не слишком привлекательного цвета, употреблявшегося ранее. Кроме того, если ранее для создания голубых и синих оттенков требовалось привозное и крайне дорогое [[индиго]], около XII века в употребление пошло дешёвое местное сырьё, дающее вместе с тем прекрасный цветовой эффект{{sfn|Pastoureau|1986|p=18-19}}{{sfn|Pastoureau|1986|p=38}}. | Однако, к XII веку в употребление постепенно стали входить более стойкие красители, проникавшие в самую глубину волокон, и вместе с тем спрос на окрашенные ткани резко пошёл вверх, возросла и требовательность к [[эстетика|эстетической]] стороне применяемой цветовой [[палитра|палитры]]. Революция в общественном вкусе, пришедшаяся на это время, имела в своей основе сложный набор причин, в котором нашли своё отражение развитие самой технологии окрашивания, экономические, и даже этические соображения. Всё началось с того, что в это время была найдена рецептура получения стойкого небесно-голубого красителя, взамен мутного и не слишком привлекательного цвета, употреблявшегося ранее. Кроме того, если ранее для создания голубых и синих оттенков требовалось привозное и крайне дорогое [[индиго]], около XII века в употребление пошло дешёвое местное сырьё, дающее вместе с тем прекрасный цветовой эффект{{sfn|Pastoureau|1986|p=18-19}}{{sfn|Pastoureau|1986|p=38}}. | ||
Строка 88: | Строка 88: | ||
Голубую краску научились получать, собирая листья [[вайда красильная|вайды]], обильно растущей по берегам [[Сомма (река)|Соммы]], [[Шельда|Эско]] и [[Гаронна (река)|Гаронны]]. Листья толкли в ступке, превращая в однородную кашицу, которую затем оставляли бродить, подсушивали, и получившийся порошок добавляли в красильный чан. Жёлтую краску получали из [[резеда|резеды]] или [[чистотел]]а, шелуха ореха окрашивала ткань в коричнево-чёрный цвет. Красную краску получали из [[кошениль|кошенили]] или [[червец]]а, её же добывали из [[морена|моренового корня]], розовый цвет давала древесина одного из видов [[цезальпиния|цезальпинии]], глубокий чёрный оттенок получали дважды погружая полотно в чан с голубой краской, и затем дополнительно окрашивая его красным{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | Голубую краску научились получать, собирая листья [[вайда красильная|вайды]], обильно растущей по берегам [[Сомма (река)|Соммы]], [[Шельда|Эско]] и [[Гаронна (река)|Гаронны]]. Листья толкли в ступке, превращая в однородную кашицу, которую затем оставляли бродить, подсушивали, и получившийся порошок добавляли в красильный чан. Жёлтую краску получали из [[резеда|резеды]] или [[чистотел]]а, шелуха ореха окрашивала ткань в коричнево-чёрный цвет. Красную краску получали из [[кошениль|кошенили]] или [[червец]]а, её же добывали из [[морена|моренового корня]], розовый цвет давала древесина одного из видов [[цезальпиния|цезальпинии]], глубокий чёрный оттенок получали дважды погружая полотно в чан с голубой краской, и затем дополнительно окрашивая его красным{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
− | {{Фоторяд|Couronnement de Charles VI le Bien-Aimé.jpg|текст=<center><small><span style="color:# | + | {{Фоторяд|Couronnement de Charles VI le Bien-Aimé.jpg|текст=<center><small><span style="color:#EAB97D">Миниатюра, изображающая коронацию короля Франции Карла VI. Миниатюра Жана Фуке из «''Больших французских хроник''». XV век</span></small></center>|ш=160|color=#EAB97D|border=3|bordercolor=#EAB97D|align=left}} |
Окрашивание ткани, как последний этап её изготовления, было процессом долгим и достаточно сложным. Небелёное полотно само по себе имело бежевато-коричневый оттенок. Для дешёвого крестьянского платья оно могло продаваться и без дальнейшей обработки, но если речь шла о более дорогих его разновидностях, из мастерской ткача готовые отрезы поступали к красильщикам, относившимся, как и ткачи, к суконному цеху. Для того, чтобы добиться нужного оттенка, полотно вымачивали в чанах с красильной жидкостью, куда также добавляли [[квасцы]], закреплявшие цвет на ткани{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | Окрашивание ткани, как последний этап её изготовления, было процессом долгим и достаточно сложным. Небелёное полотно само по себе имело бежевато-коричневый оттенок. Для дешёвого крестьянского платья оно могло продаваться и без дальнейшей обработки, но если речь шла о более дорогих его разновидностях, из мастерской ткача готовые отрезы поступали к красильщикам, относившимся, как и ткачи, к суконному цеху. Для того, чтобы добиться нужного оттенка, полотно вымачивали в чанах с красильной жидкостью, куда также добавляли [[квасцы]], закреплявшие цвет на ткани{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
Строка 98: | Строка 98: | ||
Оттенки [[голубой цвет|'''голубого''']] символизировали преданность, справедливость, мудрость, учёность, а также верность в любви. С XII века голубой цвет стал ассоциироваться с [[Богородица|Девой Марией]], вошло в традицию использовать этот цвет для изображения её одежд. С другой стороны, голубой почитался цветом незаконного рождения или глупости{{sfn|Pastoureau|1986|p=37}}. | Оттенки [[голубой цвет|'''голубого''']] символизировали преданность, справедливость, мудрость, учёность, а также верность в любви. С XII века голубой цвет стал ассоциироваться с [[Богородица|Девой Марией]], вошло в традицию использовать этот цвет для изображения её одежд. С другой стороны, голубой почитался цветом незаконного рождения или глупости{{sfn|Pastoureau|1986|p=37}}. | ||
− | {{Фоторяд|L empereur Charles IV crop.jpg|текст=<center><small><span style="color:# | + | {{Фоторяд|L empereur Charles IV crop.jpg|текст=<center><small><span style="color:#EAB97D">Император Карл IV. Миниатюра из «''Больших французских хроник''» Жана Фуке. XV век</span></small></center>|ш=190|color=#EAB97D|border=3|bordercolor=#EAB97D|align=right}} |
[[Жёлтый цвет|'''Жёлтый''']] наоборот, пользовался дурной славой, и хотя принцы XV века порой одевались в золотисто-жёлтое, полностью игнорируя общественное мнение по этому поводу, у низших слоёв населения желтизна ассоциировалась в первую очередь с враждебностью или изменой [[христианство|христианству]]. В жёлтое рядили [[ересь|еретиков]] (после [[Арльский собор|арльского собора]] 1254 года эта практика стала повсеместной), одежду подобного цвета (или жёлтую нашивку) во многих городах вынуждены были носить [[ислам|мусульмане]] и [[иудаизм|евреи]]. Статуты некоторых городов предписывали проституткам одеваться в платье того же цвета. К жёлтому, цвету глупости, измены, безумия, питали пристрастие городские и придворные [[шут]]ы{{sfn|Pastoureau|1986|p=30}}. Отрицательное отношение к жёлтому цвету постепенно сошло на нет в конце XV века, однако, один из его оттенков — [[рыжий цвет|'''рыжий''']] — до конца Средневековья считался отвратительным. О том, насколько негативные эмоции он мог вызывать, можно судить уже по тому факту, что англичанин полагал себя оскорблённым, если ему демонстрировали кусок рыжей материи{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | [[Жёлтый цвет|'''Жёлтый''']] наоборот, пользовался дурной славой, и хотя принцы XV века порой одевались в золотисто-жёлтое, полностью игнорируя общественное мнение по этому поводу, у низших слоёв населения желтизна ассоциировалась в первую очередь с враждебностью или изменой [[христианство|христианству]]. В жёлтое рядили [[ересь|еретиков]] (после [[Арльский собор|арльского собора]] 1254 года эта практика стала повсеместной), одежду подобного цвета (или жёлтую нашивку) во многих городах вынуждены были носить [[ислам|мусульмане]] и [[иудаизм|евреи]]. Статуты некоторых городов предписывали проституткам одеваться в платье того же цвета. К жёлтому, цвету глупости, измены, безумия, питали пристрастие городские и придворные [[шут]]ы{{sfn|Pastoureau|1986|p=30}}. Отрицательное отношение к жёлтому цвету постепенно сошло на нет в конце XV века, однако, один из его оттенков — [[рыжий цвет|'''рыжий''']] — до конца Средневековья считался отвратительным. О том, насколько негативные эмоции он мог вызывать, можно судить уже по тому факту, что англичанин полагал себя оскорблённым, если ему демонстрировали кусок рыжей материи{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
Строка 104: | Строка 104: | ||
[[Пурпурный цвет|'''Пурпур''']], в свою очередь, символизировал мудрую осторожность, сдержанность, с другой стороны — чванливость, уныние и прожорливость. [[Розовый цвет|'''Розовый''']] и [[Серый цвет|'''серый''']] вошли в моду в конце XIV века, но не получили широкого распространения, оставаясь в основном цветами одежды имущих классов{{sfn|Veniel|2008|p=21}}. [[Коричневый цвет|'''Коричневый''']], наоборот, часто встречался в одежде слуг и людей скромного достатка. | [[Пурпурный цвет|'''Пурпур''']], в свою очередь, символизировал мудрую осторожность, сдержанность, с другой стороны — чванливость, уныние и прожорливость. [[Розовый цвет|'''Розовый''']] и [[Серый цвет|'''серый''']] вошли в моду в конце XIV века, но не получили широкого распространения, оставаясь в основном цветами одежды имущих классов{{sfn|Veniel|2008|p=21}}. [[Коричневый цвет|'''Коричневый''']], наоборот, часто встречался в одежде слуг и людей скромного достатка. | ||
− | {{Фоторяд|Le livre de chasse, folio 56v.jpg|текст=<center><small><span style="color:# | + | {{Фоторяд|Le livre de chasse, folio 56v.jpg|текст=<center><small><span style="color:#EAB97D">Сцена охоты на оленя. Миниатюра из французской рукописи «''Книги охоты''» Гастона Феба, 1405—10 гг.</span></small></center>|ш=160|color=#EAB97D|border=3|bordercolor=#EAB97D|align=left}} |
И наконец, [[Зелёный цвет|'''зелёный''']] почитался цветом пылкой юности, красоты, отваги и свободы{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. Так, сохранившаяся опись костюмов юных сыновей [[Иоанн II (король Франции)|Иоанна Доброго]], указывает на зелёный как на «весенне-летний» цвет, из которого полагалось шить для них лёгкое платье, предназначенное для тёплого времени года, в то время как «зимними» цветами полагались алый и синий. С другой стороны, с ним ассоциировалась беспорядочная жизнь, безумие, ветреность и расточительство, в общем, любое нарушение привычного порядка{{sfn|Pastoureau|1986|p=30}}. В романах [[Рыцари Круглого стола|артуровского цикла]], в зелёное постоянно одевается рыцарь [[Тристан и Изольда|Тристрам (или Тристан) Лионесский]], несчастный возлюбленный [[Тристан и Изольда|королевы Изольды]]. Несколько французских городов, в частности, [[Марсель]], предписывали проституткам носить зелёное платье. Однако, несмотря на все отрицательные ассоциации, с ним связанные, этот цвет стал исключительно моден в конце XIV века{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | И наконец, [[Зелёный цвет|'''зелёный''']] почитался цветом пылкой юности, красоты, отваги и свободы{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. Так, сохранившаяся опись костюмов юных сыновей [[Иоанн II (король Франции)|Иоанна Доброго]], указывает на зелёный как на «весенне-летний» цвет, из которого полагалось шить для них лёгкое платье, предназначенное для тёплого времени года, в то время как «зимними» цветами полагались алый и синий. С другой стороны, с ним ассоциировалась беспорядочная жизнь, безумие, ветреность и расточительство, в общем, любое нарушение привычного порядка{{sfn|Pastoureau|1986|p=30}}. В романах [[Рыцари Круглого стола|артуровского цикла]], в зелёное постоянно одевается рыцарь [[Тристан и Изольда|Тристрам (или Тристан) Лионесский]], несчастный возлюбленный [[Тристан и Изольда|королевы Изольды]]. Несколько французских городов, в частности, [[Марсель]], предписывали проституткам носить зелёное платье. Однако, несмотря на все отрицательные ассоциации, с ним связанные, этот цвет стал исключительно моден в конце XIV века{{sfn|Veniel|2008|p=20}}. | ||
Строка 125: | Строка 125: | ||
Вопрос о женских брэ, несмотря на все споры, ещё далек от своего разрешения. С одной стороны, существует множество как иконографических, так и письменных свидетельств, что под рубашкой женщины ничего не носили; более того — остаться в одной рубашке для дамы того времени понималось как «остаться нагой». Существуют также изображения любовников, и разбойников с большой дороги, насилующих свою жертву — для чего им достаточно просто задрать на ней рубашку. Но с другой стороны известная статуэтка женщины, которая надевает на себя брэ. Известна средневековая карикатура жены-тиранши, изготовившейся бить веретеном своего покорного муженька. Обеспечивая себе свободу движений, зловредная дама высоко задрала юбку и поддерживает рукой брэ. И в то же время, не существует никакой ясности — идет ли речь реальной практике, или перед нами всего лишь лишь иллюстрация к французской присказке «носить трусы» (porter la culotte), что значит «быть в доме главным». | Вопрос о женских брэ, несмотря на все споры, ещё далек от своего разрешения. С одной стороны, существует множество как иконографических, так и письменных свидетельств, что под рубашкой женщины ничего не носили; более того — остаться в одной рубашке для дамы того времени понималось как «остаться нагой». Существуют также изображения любовников, и разбойников с большой дороги, насилующих свою жертву — для чего им достаточно просто задрать на ней рубашку. Но с другой стороны известная статуэтка женщины, которая надевает на себя брэ. Известна средневековая карикатура жены-тиранши, изготовившейся бить веретеном своего покорного муженька. Обеспечивая себе свободу движений, зловредная дама высоко задрала юбку и поддерживает рукой брэ. И в то же время, не существует никакой ясности — идет ли речь реальной практике, или перед нами всего лишь лишь иллюстрация к французской присказке «носить трусы» (porter la culotte), что значит «быть в доме главным». | ||
− | {| style="wide; background:# | + | {| style="wide; background:#EAB97D; text-align:center" |
| colspan="4" | '''Эволюция брэ''' | | colspan="4" | '''Эволюция брэ''' | ||
|- | |- | ||
Строка 143: | Строка 143: | ||
=== Камиза === | === Камиза === | ||
− | {{Фоторяд|Les Très Riches Heures du duc de Berry juillet braies.jpg|ш=130|color=# | + | {{Фоторяд|Les Très Riches Heures du duc de Berry juillet braies.jpg|ш=130|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Жнец в камизе. Фрагмент миниатюры «''Июнь''» [[Братья Лимбурги|Поля Лимбурга]] из «''[[Великолепный часослов герцога Беррийского|Великолепного часослова герцога Беррийского]]''», 1412—16 гг.</small>}} |
− | {{Фоторяд|Ambrogio Lorenzetti - Allegory of the Good Government (detail) - cropped.jpg|ш=165|color=# | + | {{Фоторяд|Ambrogio Lorenzetti - Allegory of the Good Government (detail) - cropped.jpg|ш=165|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Женщина в камизе. Фрагмент фрески [[Лоренцетти, Амброджо|Амброджо Лоренцетти]] «''Аллегория доброго правления''», 1338—40 гг.</small>}} |
Нижняя рубашка (chemise), также известная в русскоязычных изданиях под испанским названием «[[Камиза (нижнее бельё)|камиза]]», также является достаточно древней по своему происхождению. Её носили равно и мужчины и женщины, однако, мужская камиза была несколько более короткой, доходя до середины бедра или до колен — единого стандарта не существовало и всё зависело исключительно от индивидуального вкуса. Женские рубашки, как правило, должны были доходить до щиколоток, в верхней части камизы могли делаться конические мешки — предшественники современных [[бюстгальтер]]ов. Эти мешки были удобны тем, что позволяли зрительно увеличивать маленькую от природы грудь, закладывая внутрь дополнительные слои материи или подушечки, чтобы таким образом, получить требуемую форму и размер. Другой способ состоял в том, чтобы надеть на (или реже — под) камизу широкую повязку, целиком закрывавшую грудь и поддерживавшую её. Эта повязка также позволяла регулировать размер: слишком объемную грудь, также бывшую не в чести, можно было визуально уменьшить, затягивая повязку. Модницы порой слишком усердствовали в этом, вызывая тревогу тогдашних врачей, безуспешно пытавшихся убедить дам, что чрезмерное давление на грудь может стоить им здоровья{{sfn|Véniel|2008|p=162}}. | Нижняя рубашка (chemise), также известная в русскоязычных изданиях под испанским названием «[[Камиза (нижнее бельё)|камиза]]», также является достаточно древней по своему происхождению. Её носили равно и мужчины и женщины, однако, мужская камиза была несколько более короткой, доходя до середины бедра или до колен — единого стандарта не существовало и всё зависело исключительно от индивидуального вкуса. Женские рубашки, как правило, должны были доходить до щиколоток, в верхней части камизы могли делаться конические мешки — предшественники современных [[бюстгальтер]]ов. Эти мешки были удобны тем, что позволяли зрительно увеличивать маленькую от природы грудь, закладывая внутрь дополнительные слои материи или подушечки, чтобы таким образом, получить требуемую форму и размер. Другой способ состоял в том, чтобы надеть на (или реже — под) камизу широкую повязку, целиком закрывавшую грудь и поддерживавшую её. Эта повязка также позволяла регулировать размер: слишком объемную грудь, также бывшую не в чести, можно было визуально уменьшить, затягивая повязку. Модницы порой слишком усердствовали в этом, вызывая тревогу тогдашних врачей, безуспешно пытавшихся убедить дам, что чрезмерное давление на грудь может стоить им здоровья{{sfn|Véniel|2008|p=162}}. | ||
Строка 169: | Строка 169: | ||
| изобр2 = Man in shausses - detail.jpg | | изобр2 = Man in shausses - detail.jpg | ||
| подпись2 = <center><small>Фрагмент миниатюры из Библии Мациевского, 1240-е годы, Франция</small></center> | | подпись2 = <center><small>Фрагмент миниатюры из Библии Мациевского, 1240-е годы, Франция</small></center> | ||
− | | цвет фона=# | + | | цвет фона=#EAB97D |
}} | }} | ||
{{кратное изображение | {{кратное изображение | ||
Строка 182: | Строка 182: | ||
| изобр2 = Vigiles du roi Charles VII 12 f.JPG | | изобр2 = Vigiles du roi Charles VII 12 f.JPG | ||
| подпись2 = <center><small>Фрагмент миниатюры из французской рукописи «''Вигилий на смерть короля Карла VII''» [[Марциал Овернский|Марциала Оверньского]]. XV век. На человеке, стоящем слева, красные шоссы надеты на зелёные</small></center> | | подпись2 = <center><small>Фрагмент миниатюры из французской рукописи «''Вигилий на смерть короля Карла VII''» [[Марциал Овернский|Марциала Оверньского]]. XV век. На человеке, стоящем слева, красные шоссы надеты на зелёные</small></center> | ||
− | | цвет фона=# | + | | цвет фона=#EAB97D |
}} | }} | ||
Слово «[[шоссы]]» (фр. chausses) этимологически связано с глаголом «chausser» — «обувать» или «надевать на ноги». Шоссами в Средневековье принято было именовать носившиеся в обтяжку на ноге узкие чулки, привычные как для мужчин, так и для женщин, с единственной оговоркой, что во втором случае они скрывались под длинным платьем, а в первом выставлялись на всеобщее обозрение. В начале своего существования шоссы делались из двух кусков ткани, сшивавшихся между собой, позднее их стали шить из одного узкого куска, соединяя края швом, располагавшимся сзади. Шоссы обычно кроили так, чтобы основная нить приходилась по диагонали, таким образом обеспечивалась и плотность, с которой они прилегали к ноге, и определённая эластичность. В качестве материала для шосс мог использоваться лён, шерсть или даже шёлк. Для того, чтобы получить эффект максимального обтягивания, шоссы не закреплялись тесьмой на поясе. Вместо того, в их верхней части проделывали отверстия, через которые они с помощью шнурков плотно прикреплялись к [[жиппон]]у или, (при отсутствии такового) к поясу брэ. В помещении мужчины зачастую снимали обувь, оставаясь в одних шоссах, в которых было удобно перемещаться по коврам или по паркету{{sfn|Cole|2010|p=153}}. | Слово «[[шоссы]]» (фр. chausses) этимологически связано с глаголом «chausser» — «обувать» или «надевать на ноги». Шоссами в Средневековье принято было именовать носившиеся в обтяжку на ноге узкие чулки, привычные как для мужчин, так и для женщин, с единственной оговоркой, что во втором случае они скрывались под длинным платьем, а в первом выставлялись на всеобщее обозрение. В начале своего существования шоссы делались из двух кусков ткани, сшивавшихся между собой, позднее их стали шить из одного узкого куска, соединяя края швом, располагавшимся сзади. Шоссы обычно кроили так, чтобы основная нить приходилась по диагонали, таким образом обеспечивалась и плотность, с которой они прилегали к ноге, и определённая эластичность. В качестве материала для шосс мог использоваться лён, шерсть или даже шёлк. Для того, чтобы получить эффект максимального обтягивания, шоссы не закреплялись тесьмой на поясе. Вместо того, в их верхней части проделывали отверстия, через которые они с помощью шнурков плотно прикреплялись к [[жиппон]]у или, (при отсутствии такового) к поясу брэ. В помещении мужчины зачастую снимали обувь, оставаясь в одних шоссах, в которых было удобно перемещаться по коврам или по паркету{{sfn|Cole|2010|p=153}}. | ||
Строка 197: | Строка 197: | ||
=== Котта === | === Котта === | ||
− | {{Фоторяд|Les Très Riches Heures du duc de Berry juin haymaking.jpg|ш=240|color=# | + | {{Фоторяд|Les Très Riches Heures du duc de Berry juin haymaking.jpg|ш=240|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Косарки в коттах. Фрагмент миниатюры «''Июнь''» Поля Лимбурга из «''Великолепного часослова герцога Беррийского''», 1412—16 гг.</small>}} |
− | {{Фоторяд|Les Livres du roy Modus et de la royne Ratio - fragment of f.124.JPG|ш=150|color=# | + | {{Фоторяд|Les Livres du roy Modus et de la royne Ratio - fragment of f.124.JPG|ш=150|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Охотник, на котором надета синяя котта. Фрагмент миниатюры из «''Les Livres du roy Modus et de la royne Ratio''» Генриха де Феррьера, ок. 1455</small>}} |
Мужская '''шенса''' или '''[[Котта (одежда)|котта]]''' ({{lang-fr|chainse ou cotte}}) представляла собой просторную рубаху из шерсти, льна, рами и т. д., носившуюся поверх камизы. Обычно котта доходила до середины бедра и подпоясывалась кожаным ремнём. Простой и непритязательный крой котты не претерпел никаких изменений в течение веков; котта оставалась «вне моды», меняться мог лишь материал, из которого её шили, а также цвет. С середины XIV века мужская котта окончательно вытесняется пурпуэном и остаётся в употреблении только у крестьян или беднейших слоёв городского населения{{sfn|Véniel|2008|p=99}}. | Мужская '''шенса''' или '''[[Котта (одежда)|котта]]''' ({{lang-fr|chainse ou cotte}}) представляла собой просторную рубаху из шерсти, льна, рами и т. д., носившуюся поверх камизы. Обычно котта доходила до середины бедра и подпоясывалась кожаным ремнём. Простой и непритязательный крой котты не претерпел никаких изменений в течение веков; котта оставалась «вне моды», меняться мог лишь материал, из которого её шили, а также цвет. С середины XIV века мужская котта окончательно вытесняется пурпуэном и остаётся в употреблении только у крестьян или беднейших слоёв городского населения{{sfn|Véniel|2008|p=99}}. | ||
Строка 217: | Строка 217: | ||
| подпись2 = <center><small>Дама в пелисоне. Фрагмент «''[[Портрет четы Арнольфини|Портрета четы Арнольфини]]''» [[Эйк, Ян ван|Яна ван Эйка]], 1434</small></center> | | подпись2 = <center><small>Дама в пелисоне. Фрагмент «''[[Портрет четы Арнольфини|Портрета четы Арнольфини]]''» [[Эйк, Ян ван|Яна ван Эйка]], 1434</small></center> | ||
| ширина2 = 120 | | ширина2 = 120 | ||
− | | цвет фона=# | + | | цвет фона=#EAB97D |
}} | }} | ||
Слову «жиппон» (или жюппон, {{lang-fr|gippon ou jupon}}) во французском языке явно не повезло. Этот воинский нижний [[камзол]] или [[поддоспешник]], надевавшийся непосредственно на камизу, рано стал смешиваться в повседневной речи с гражданским нижним камзолом — «дублетом», или верхним камзолом — пурпуэном, который также мог порой носиться в качестве нижнего платья. По этой причине возникла путаница, не разрешённая и поныне. Из того, что известно с достаточной вероятностью, жиппон, появившийся в XI веке, изначально выполнял роль поддоспешника, и представлял собой плотно прилегавший к телу стёганый камзол или куртку. Само название подобного платья возводится к эпохе [[Крестовые походы|Крестовых походов]]; предполагается, что подобным образом во французский язык вошло название [[мавры|мавританской]] аристократической одежды «аль-джуббы»{{sfn|Véniel|2008|p=100}}. Шился жиппон всегда из двух или более слоёв плотной материи — это могла быть [[бумазея]], хлопок, шерсть; два слоя разделяла подкладка или набивка из шерстяного волоса (в более дорогих разновидностях могли использоваться и шёлковые очесы). Это же одеяние также было известно как гамбезон ({{lang-fr|gambeson}}, от ''gamboisé'' «набитый, подбитый»). Герберт Норрис, автор исследования о средневековой одежде, полагает, что для пешего войска жиппон мог использоваться и вместо [[доспех]]а, как «стёганка» (''jacque''), так как достаточно хорошо защищал тело от рубящего или колющего удара{{sfn|Norris|1999|p=322}}. | Слову «жиппон» (или жюппон, {{lang-fr|gippon ou jupon}}) во французском языке явно не повезло. Этот воинский нижний [[камзол]] или [[поддоспешник]], надевавшийся непосредственно на камизу, рано стал смешиваться в повседневной речи с гражданским нижним камзолом — «дублетом», или верхним камзолом — пурпуэном, который также мог порой носиться в качестве нижнего платья. По этой причине возникла путаница, не разрешённая и поныне. Из того, что известно с достаточной вероятностью, жиппон, появившийся в XI веке, изначально выполнял роль поддоспешника, и представлял собой плотно прилегавший к телу стёганый камзол или куртку. Само название подобного платья возводится к эпохе [[Крестовые походы|Крестовых походов]]; предполагается, что подобным образом во французский язык вошло название [[мавры|мавританской]] аристократической одежды «аль-джуббы»{{sfn|Véniel|2008|p=100}}. Шился жиппон всегда из двух или более слоёв плотной материи — это могла быть [[бумазея]], хлопок, шерсть; два слоя разделяла подкладка или набивка из шерстяного волоса (в более дорогих разновидностях могли использоваться и шёлковые очесы). Это же одеяние также было известно как гамбезон ({{lang-fr|gambeson}}, от ''gamboisé'' «набитый, подбитый»). Герберт Норрис, автор исследования о средневековой одежде, полагает, что для пешего войска жиппон мог использоваться и вместо [[доспех]]а, как «стёганка» (''jacque''), так как достаточно хорошо защищал тело от рубящего или колющего удара{{sfn|Norris|1999|p=322}}. | ||
Строка 254: | Строка 254: | ||
| изобр2 = Hugo van der goes calvary triptych central detail 1.jpg | | изобр2 = Hugo van der goes calvary triptych central detail 1.jpg | ||
| подпись2 = <center><small>Дамы в котарди. Фрагмент «''Триптиха Кальвани''» Хуго ван дер Гуса, 1465—68 гг.</small></center> | | подпись2 = <center><small>Дамы в котарди. Фрагмент «''Триптиха Кальвани''» Хуго ван дер Гуса, 1465—68 гг.</small></center> | ||
− | | цвет фона=# | + | | цвет фона=#EAB97D |
}} | }} | ||
''Cotehardie'' можно дословно перевести как котта „смелого“, или даже „дерзкого“ покроя. Порой эту разновидность мужского камзола называли коттой, порой — усиливая путаницу — жиппоном. Последний вариант наименования использовался в случае, когда котарди использовали в качестве поддоспешника. Это первое из плотно сидящих на теле одеяний возникло в начале XIV века. Котарди представлял собой камзол длиной до середины бедра, сшивавшийся из четырёх частей — двух задних половинок, соединённых спинным швом, и двух передних. Для того, чтобы котарди плотно сидел на теле, подчёркивая каждую его линию, сверху вниз шёл длинный ряд пуговиц. Порой котарди делали разрезным на бёдрах, и боковые края баски также соединялись одной или двумя пуговицами. Около 1325 года в моду вошёл котарди с широкой и свободной баской. Для этого типа одежды характерен был низкий пояс, опускавшийся на бёдра. Этот пояс часто делался кованым и по желанию владельца мог украшаться драгоценными камнями. Рукава котарди были короткими и узкими, не доходящим до локтя; в этом случае далее — до запястий продолжались рукава специально надеваемого под котарди короткого камзола, с длинным рядом пуговиц от локтя до запястья. Порой котарди делался настолько узким, что надеть и снять его без посторонней помощи было невозможно. Также интересной особенностью раннего котарди были длинные ленты из льна, сукна или шёлка — ''tippets'' шириной около 7,5 см, длиной до полутора метров, всегда белого цвета. Эти ленты обшивались вокруг рукава чуть выше локтя, и свешивались вниз, порой и волочась по земле; особенное значение придавалось тому, чтобы ленты всегда казались идеально ровными и ни в коем случае не сминались. Для того, чтобы достичь подобного эффекта, снимая с себя котарди, их зажимали между двумя деревянными досками. Эти ленты, составлявшие любопытную особенность котарди, во второй четверти XIV века украшались фестонами, в аристократической среде они постепенно вышли из моды около 1350 года, но ещё какое-то время были в употреблении в городской среде и окончательно исчезли около 1380 года{{sfn|Norris|1999|p=227}}. Котарди мог делаться двухцветным (в этом случае двухцветными также могли делаться рукава нижнего камзола), украшаться вышивкой, иметь подкладку — в этом случае грудную часть дополнительно набивали, чтобы грудь визуально казалась широкой и сильной. В городской среде котарди был несколько шире и удобней, баска могла спускаться до середины бедра, пояс делался кожаным и узким {{sfn|Norris|1999|p=257}}. Ближе к концу XIV века котарди обзавёлся широкими и длинными рукавами, пояс стал размещаться на талии{{sfn|Norris|1999|p=250}}. | ''Cotehardie'' можно дословно перевести как котта „смелого“, или даже „дерзкого“ покроя. Порой эту разновидность мужского камзола называли коттой, порой — усиливая путаницу — жиппоном. Последний вариант наименования использовался в случае, когда котарди использовали в качестве поддоспешника. Это первое из плотно сидящих на теле одеяний возникло в начале XIV века. Котарди представлял собой камзол длиной до середины бедра, сшивавшийся из четырёх частей — двух задних половинок, соединённых спинным швом, и двух передних. Для того, чтобы котарди плотно сидел на теле, подчёркивая каждую его линию, сверху вниз шёл длинный ряд пуговиц. Порой котарди делали разрезным на бёдрах, и боковые края баски также соединялись одной или двумя пуговицами. Около 1325 года в моду вошёл котарди с широкой и свободной баской. Для этого типа одежды характерен был низкий пояс, опускавшийся на бёдра. Этот пояс часто делался кованым и по желанию владельца мог украшаться драгоценными камнями. Рукава котарди были короткими и узкими, не доходящим до локтя; в этом случае далее — до запястий продолжались рукава специально надеваемого под котарди короткого камзола, с длинным рядом пуговиц от локтя до запястья. Порой котарди делался настолько узким, что надеть и снять его без посторонней помощи было невозможно. Также интересной особенностью раннего котарди были длинные ленты из льна, сукна или шёлка — ''tippets'' шириной около 7,5 см, длиной до полутора метров, всегда белого цвета. Эти ленты обшивались вокруг рукава чуть выше локтя, и свешивались вниз, порой и волочась по земле; особенное значение придавалось тому, чтобы ленты всегда казались идеально ровными и ни в коем случае не сминались. Для того, чтобы достичь подобного эффекта, снимая с себя котарди, их зажимали между двумя деревянными досками. Эти ленты, составлявшие любопытную особенность котарди, во второй четверти XIV века украшались фестонами, в аристократической среде они постепенно вышли из моды около 1350 года, но ещё какое-то время были в употреблении в городской среде и окончательно исчезли около 1380 года{{sfn|Norris|1999|p=227}}. Котарди мог делаться двухцветным (в этом случае двухцветными также могли делаться рукава нижнего камзола), украшаться вышивкой, иметь подкладку — в этом случае грудную часть дополнительно набивали, чтобы грудь визуально казалась широкой и сильной. В городской среде котарди был несколько шире и удобней, баска могла спускаться до середины бедра, пояс делался кожаным и узким {{sfn|Norris|1999|p=257}}. Ближе к концу XIV века котарди обзавёлся широкими и длинными рукавами, пояс стал размещаться на талии{{sfn|Norris|1999|p=250}}. | ||
Строка 263: | Строка 263: | ||
=== Уппеланд === | === Уппеланд === | ||
− | {{Фоторяд|The Magdalen Reading Rogier.jpg|ш=180|color=# | + | {{Фоторяд|The Magdalen Reading Rogier.jpg|ш=180|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Мария Магдалина в уппеланде на запрестольном образе Рогира ван дер Вейдена «''Читающая Мария Магдалина''», до 1438 г.</small>}} |
− | {{Фоторяд|Heures d'Etienne Chevalier - Chevalier et saint Etienne - fragment.JPG|ш=150|color=# | + | {{Фоторяд|Heures d'Etienne Chevalier - Chevalier et saint Etienne - fragment.JPG|ш=150|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Св. Этьен в уппеланде. Фрагмент миниатюры из «''[[Часослов Этьена Шевалье|Часослова Этьена Шевалье]]''» Жана Фуке. 1452—60 гг.</small>}} |
Происхождение слова «уппеланд» неясно. Порой его возводят к наименованию шведской провинции [[Уппланд (Швеция)|Уппланд]] ({{lang-sv|Uppland}}), иногда полагают, что это искажение итальянского наименования подобного платья le pelando, в южно-французских диалектах превратившееся в lou pelande, испанскому hopa (одеяние с широким рукавом) или даже к искаженному средневековому английскому hop-pâda (мантия, пальто){{sfn|Norris|1999|p=205}}. Так или иначе, уппеланд или упеланд появляется около 1360 года, переживает свой пик между 1390 и 1410 годами и окончательно исчезает около 1420 года, уступая место робе{{sfn|Véniel|2008|p=116-117}}. | Происхождение слова «уппеланд» неясно. Порой его возводят к наименованию шведской провинции [[Уппланд (Швеция)|Уппланд]] ({{lang-sv|Uppland}}), иногда полагают, что это искажение итальянского наименования подобного платья le pelando, в южно-французских диалектах превратившееся в lou pelande, испанскому hopa (одеяние с широким рукавом) или даже к искаженному средневековому английскому hop-pâda (мантия, пальто){{sfn|Norris|1999|p=205}}. Так или иначе, уппеланд или упеланд появляется около 1360 года, переживает свой пик между 1390 и 1410 годами и окончательно исчезает около 1420 года, уступая место робе{{sfn|Véniel|2008|p=116-117}}. | ||
Строка 274: | Строка 274: | ||
=== Хук, пальто, мантия === | === Хук, пальто, мантия === | ||
− | {{Фоторяд|Martyrdom-of-St-Lucy-fragment.jpg|ш=150|color=# | + | {{Фоторяд|Martyrdom-of-St-Lucy-fragment.jpg|ш=150|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Мужчина в хуке, подбитом мехом. Фрагмент [[пределла|пределлы]] алтаря в церкви Санта-Лючия-деи-Магноли «''Мученичество св. Лючии''» кисти [[Доменико Венециано]], ок. 1445</small>}} |
В первой половине XV века Франция испытала на себе сильное влияние итальянских мод. Возможно, это было связано с притязаниями [[Карл (герцог Орлеанский)|Карла Орлеанского]] на герцогство [[Мантуя|мантуанское]], которое он собирался наследовать по смерти своего дяди [[Филиппо Мария Висконти|Филиппо Висконти]]. Планы эти никогда не осуществились, зато во Францию пришёл типично итальянский круглый плащ — [[хук (одежда)|хук]] ({{lang-fr|huque, hucque или heuсque}}){{sfn|Norris|1999|p=386-387}}. Предполагается, что в самой Италии хук был в начале своего существования женской накидкой, но в скором времени перешёл в распоряжение мужчин. Этот плащ военного кроя носился, однако же, гражданскими лицами. Для его изготовления из ткани вырезался круг, в котором делалось отверстие для головы, после чего от внешней кромки к горловине делалось две прорези, отстоявшие друг от друга на величину, равную трети длины окружности. Прорези делались с таким расчётом, чтобы при надевании целая часть покрывала плечи. Более узкая часть полученного таким образом хука закрывала грудь, широкая — спину. Длина варьировалась, определяясь исключительно вкусом и кошельком заказчика. Хук мог доходить до середины бедра, до колен или даже до голеней, переднюю часть иногда присобирали, так что сверху вниз шли крупные складки. Хук надевался сверху на пурпуэн, причём рукава пурпуэна выглядывали наружу с обеих сторон. Хук можно было носить как свободно, так и с поясом, под который заправлялась передняя часть — способ ношения зависел исключительно от вкуса владельца{{sfn|Norris|1999|p=386-387}}{{sfn|Véniel|2008|p=123}}. | В первой половине XV века Франция испытала на себе сильное влияние итальянских мод. Возможно, это было связано с притязаниями [[Карл (герцог Орлеанский)|Карла Орлеанского]] на герцогство [[Мантуя|мантуанское]], которое он собирался наследовать по смерти своего дяди [[Филиппо Мария Висконти|Филиппо Висконти]]. Планы эти никогда не осуществились, зато во Францию пришёл типично итальянский круглый плащ — [[хук (одежда)|хук]] ({{lang-fr|huque, hucque или heuсque}}){{sfn|Norris|1999|p=386-387}}. Предполагается, что в самой Италии хук был в начале своего существования женской накидкой, но в скором времени перешёл в распоряжение мужчин. Этот плащ военного кроя носился, однако же, гражданскими лицами. Для его изготовления из ткани вырезался круг, в котором делалось отверстие для головы, после чего от внешней кромки к горловине делалось две прорези, отстоявшие друг от друга на величину, равную трети длины окружности. Прорези делались с таким расчётом, чтобы при надевании целая часть покрывала плечи. Более узкая часть полученного таким образом хука закрывала грудь, широкая — спину. Длина варьировалась, определяясь исключительно вкусом и кошельком заказчика. Хук мог доходить до середины бедра, до колен или даже до голеней, переднюю часть иногда присобирали, так что сверху вниз шли крупные складки. Хук надевался сверху на пурпуэн, причём рукава пурпуэна выглядывали наружу с обеих сторон. Хук можно было носить как свободно, так и с поясом, под который заправлялась передняя часть — способ ношения зависел исключительно от вкуса владельца{{sfn|Norris|1999|p=386-387}}{{sfn|Véniel|2008|p=123}}. | ||
Строка 298: | Строка 298: | ||
| подпись2 = <center><small>Фрагмент миниатюры из рукописи «''Исторической Библии''» Гийара де Мулена, 1400</small></center> | | подпись2 = <center><small>Фрагмент миниатюры из рукописи «''Исторической Библии''» Гийара де Мулена, 1400</small></center> | ||
| ширина2 = 130 | | ширина2 = 130 | ||
− | | цвет фона=# | + | | цвет фона=#EAB97D |
}} | }} | ||
'''Сюркотта''' ({{lang-fr|surcotte или surcote}}, дословно «на-котту», «поверх котты») в словоупотреблении почти немедленно смешалась с формой мужского рода «'''[[сюрко]]'''» ({{lang-fr|surcot}}), причем оба слова стали полностью синонимичны. О сюрко известно, что этот тип одежды появился в XI веке и представлял собой изначально верхнюю рубаху или нарамник, носившийся поверх воинских лат, которые таким образом предохранялись от загрязнения, а во время Крестовых походов и от перегрева. В гражданском варианте мужская сюркотта превратилась в крестьянском быте в широкую и плотную верхнюю рубаху, доходившую до середины икры или до лодыжек, сюркотту чаще всего снабжали длинным рукавом, узким или широким, присобранным у манжеты — выбор зависел исключительно от владельца. Сюркотту охотно надевали пилигримы, это верхнее платье прекрасно защищало и от холода, и от непогоды{{sfn|Veniel|2008|p=24}}. Дворянская разновидность сюркотты (или сюрко) имела вид короткой рубахи с широкими короткими рукавами, из которых виднелись длинные рукава котты. Сюркотта могла украшаться орнаментом, вышивкой, драгоценными камнями — всё зависело, опять же, от вкуса и кармана владельца. Сюркотта обязательно подпоясывалась, порой снабжалась [[капюшон]]ом. | '''Сюркотта''' ({{lang-fr|surcotte или surcote}}, дословно «на-котту», «поверх котты») в словоупотреблении почти немедленно смешалась с формой мужского рода «'''[[сюрко]]'''» ({{lang-fr|surcot}}), причем оба слова стали полностью синонимичны. О сюрко известно, что этот тип одежды появился в XI веке и представлял собой изначально верхнюю рубаху или нарамник, носившийся поверх воинских лат, которые таким образом предохранялись от загрязнения, а во время Крестовых походов и от перегрева. В гражданском варианте мужская сюркотта превратилась в крестьянском быте в широкую и плотную верхнюю рубаху, доходившую до середины икры или до лодыжек, сюркотту чаще всего снабжали длинным рукавом, узким или широким, присобранным у манжеты — выбор зависел исключительно от владельца. Сюркотту охотно надевали пилигримы, это верхнее платье прекрасно защищало и от холода, и от непогоды{{sfn|Veniel|2008|p=24}}. Дворянская разновидность сюркотты (или сюрко) имела вид короткой рубахи с широкими короткими рукавами, из которых виднелись длинные рукава котты. Сюркотта могла украшаться орнаментом, вышивкой, драгоценными камнями — всё зависело, опять же, от вкуса и кармана владельца. Сюркотта обязательно подпоясывалась, порой снабжалась [[капюшон]]ом. | ||
Строка 425: | Строка 425: | ||
Как было уже сказано, во времена Позднего Средневековья мужчины зачастую обходились и вовсе без обуви, нося шоссы с крепкой кожаной подошвой. Делалось это для того, чтобы сохранить единое восприятие, которое давали ноге плотные шоссы из яркого, зачастую контрастного материала. И все же, обувь была необходима для верховой езды, путешествия пешком по немощенным, зачастую грязным и мокрым дорогам, и для выхода за город. | Как было уже сказано, во времена Позднего Средневековья мужчины зачастую обходились и вовсе без обуви, нося шоссы с крепкой кожаной подошвой. Делалось это для того, чтобы сохранить единое восприятие, которое давали ноге плотные шоссы из яркого, зачастую контрастного материала. И все же, обувь была необходима для верховой езды, путешествия пешком по немощенным, зачастую грязным и мокрым дорогам, и для выхода за город. | ||
− | {{Фоторяд|Jan van Eyck 004.jpg|ш=150|color=# | + | {{Фоторяд|Jan van Eyck 004.jpg|ш=150|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Туфли-''patins''. Фрагмент «''Портрета четы Арнольфини''» Яна ван Эйка, 1434</small>}} |
Изготовлением обуви занимались корпорации башмачников (cordonniers), специализировавшиеся на закрытых формах туфель, ботинок и — ближе к концу Средневековья — высоких сапог, и patiniers, занимавшиеся открытыми туфлями (фр. patins). Что касается последних, они представляли из себя нечто, напоминающее современные шлепанцы или сандалии, державшиеся на ноге посредством широкой поперечной кожаной полоски, или двух полосок, прикреплявшихся к подошве крест-накрест. В середине XV века единственную полоску стали замещать двумя половинками, соединявшимися вместе с помощью пряжки. Подошва подобных туфель изготовлялась из дерева, для patins полагалася широкий низкий каблук; впрочем, они могли опираться и на два деревянных опоры, одна из которых исполняла роль каблука, вторая же располагалась под пальцами ноги. Из-за того, что дерево плохо гнулось, и могло быть не слишком удобным для ходьбы, мастера шли на хитрость, изготовляя подошву из двух поперечных половинок, скреплявшихся между собой посредством [[шарнир]]ов{{sfn|Véniel|2008|p=66-71}}. | Изготовлением обуви занимались корпорации башмачников (cordonniers), специализировавшиеся на закрытых формах туфель, ботинок и — ближе к концу Средневековья — высоких сапог, и patiniers, занимавшиеся открытыми туфлями (фр. patins). Что касается последних, они представляли из себя нечто, напоминающее современные шлепанцы или сандалии, державшиеся на ноге посредством широкой поперечной кожаной полоски, или двух полосок, прикреплявшихся к подошве крест-накрест. В середине XV века единственную полоску стали замещать двумя половинками, соединявшимися вместе с помощью пряжки. Подошва подобных туфель изготовлялась из дерева, для patins полагалася широкий низкий каблук; впрочем, они могли опираться и на два деревянных опоры, одна из которых исполняла роль каблука, вторая же располагалась под пальцами ноги. Из-за того, что дерево плохо гнулось, и могло быть не слишком удобным для ходьбы, мастера шли на хитрость, изготовляя подошву из двух поперечных половинок, скреплявшихся между собой посредством [[шарнир]]ов{{sfn|Véniel|2008|p=66-71}}. | ||
Строка 433: | Строка 433: | ||
Однако, наиболее распространены были туфли и ботинки из кожи. Наилучшее качество получалось из кожи козла, обработанной [[сумах]]ом — подлинный рецепт кожевенники и башмачники держали в секрете. На втором месте стояла бычья кожа, и наконец, на последнем находилась баранья — жирная и неровная, имевшая к тому же обыкновение усыхать и сжиматься с течением времени. Её использовали, в основном, для изготовления детских туфель. Интересной особенностью моды XIV—XV веков стоит считать «[[пулены]]» — башмаки с удлиненными носками. Как все необычное, эти гротеского вида башмаки вызывали более чем неоднозначную реакцию, дело дошло даже предположений что именно эта странная мода стала причиной одной из страшнейших эпидемий в истории Европы — Чёрной Смерти. По мнению моралистов, удлененные носы пуленов рассердили [[Иисус Христос|Христа]] до такой степени, что он не нашел лучшего средства для борьбы с подобной разнузданностью, как наслать на континент чуму{{sfn|Véniel|2008|p=66-71}}. | Однако, наиболее распространены были туфли и ботинки из кожи. Наилучшее качество получалось из кожи козла, обработанной [[сумах]]ом — подлинный рецепт кожевенники и башмачники держали в секрете. На втором месте стояла бычья кожа, и наконец, на последнем находилась баранья — жирная и неровная, имевшая к тому же обыкновение усыхать и сжиматься с течением времени. Её использовали, в основном, для изготовления детских туфель. Интересной особенностью моды XIV—XV веков стоит считать «[[пулены]]» — башмаки с удлиненными носками. Как все необычное, эти гротеского вида башмаки вызывали более чем неоднозначную реакцию, дело дошло даже предположений что именно эта странная мода стала причиной одной из страшнейших эпидемий в истории Европы — Чёрной Смерти. По мнению моралистов, удлененные носы пуленов рассердили [[Иисус Христос|Христа]] до такой степени, что он не нашел лучшего средства для борьбы с подобной разнузданностью, как наслать на континент чуму{{sfn|Véniel|2008|p=66-71}}. | ||
− | {{Фоторяд|Le Livre du cœur d'amour épris1 cropped.JPG|ш=150|color=# | + | {{Фоторяд|Le Livre du cœur d'amour épris1 cropped.JPG|ш=150|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Высокие пулены со шпорами для верховой езды. Фрагмент миниатюры [[Бартелеми д’Эйк]]а из рукописи «''Книги любви''» [[Рене Добрый|Рене Анжуйского]], 1460—67 гг.</small>}} |
Этимология слова poulain (poulaine) неясна. В дословном переводе оно значит «жеребенок», одна из гипотез предполагает, что первоначально туфли делали из лошадиной кожи. По другому предположению, «пуленами» называли детей от смешанных браков — арабов и европейцев, каких было немало на завоеванной [[Крестовые походы|крестоносцами]] [[Святые места|Святой земле]], позднее восточная мода распространилась на Запад. Третья гипотеза предполагает, что родиной её была [[Польша]], по-французски Pologne. Туфли подобного типа изготовлялись чаще всего на деревянной подошве; для того, чтобы кожа на длинном носке не вваливалась, его набивали [[кудель]]ю или шерстяными очесами. Пулены были удобны на улице, так как длинный носок полностью принимал на себя грязь и брызги из луж, при том что в начале XV века постепенное удлинение носка достигло столь нелепых размеров, что ходить в подобных башмаках без привычки было затруднительно. Щеголи порой шли на хитрость, привязывая гротескно-длинные носы пуленов ремнями к коленям, или приказывая сапожникам специально задирать острый край подошвы. Эта любопытная мода продержалась в течение двух веков, при том что заотсренные носки туфель то удлинялись, то вновь укорачивалась, но никогда окончательно не исчезали. И лишь в самом конце XV века, в моду постепенно стали входить округлые туфли, называемые «медвежьей лапой» (patte d’ours). Стоит, однако, заметить, что пулены были исключительно мужской модой, женщинам, наоборот, предписывалось демонстрировать миниатюрность ноги «''надевая туфли столь малого размера, сколь то возможно''»{{sfn|Véniel|2008|p=66-71}}. | Этимология слова poulain (poulaine) неясна. В дословном переводе оно значит «жеребенок», одна из гипотез предполагает, что первоначально туфли делали из лошадиной кожи. По другому предположению, «пуленами» называли детей от смешанных браков — арабов и европейцев, каких было немало на завоеванной [[Крестовые походы|крестоносцами]] [[Святые места|Святой земле]], позднее восточная мода распространилась на Запад. Третья гипотеза предполагает, что родиной её была [[Польша]], по-французски Pologne. Туфли подобного типа изготовлялись чаще всего на деревянной подошве; для того, чтобы кожа на длинном носке не вваливалась, его набивали [[кудель]]ю или шерстяными очесами. Пулены были удобны на улице, так как длинный носок полностью принимал на себя грязь и брызги из луж, при том что в начале XV века постепенное удлинение носка достигло столь нелепых размеров, что ходить в подобных башмаках без привычки было затруднительно. Щеголи порой шли на хитрость, привязывая гротескно-длинные носы пуленов ремнями к коленям, или приказывая сапожникам специально задирать острый край подошвы. Эта любопытная мода продержалась в течение двух веков, при том что заотсренные носки туфель то удлинялись, то вновь укорачивалась, но никогда окончательно не исчезали. И лишь в самом конце XV века, в моду постепенно стали входить округлые туфли, называемые «медвежьей лапой» (patte d’ours). Стоит, однако, заметить, что пулены были исключительно мужской модой, женщинам, наоборот, предписывалось демонстрировать миниатюрность ноги «''надевая туфли столь малого размера, сколь то возможно''»{{sfn|Véniel|2008|p=66-71}}. | ||
Строка 458: | Строка 458: | ||
В мужском варианте та же сумочка изначально также скрывалась под платьем, но когда в начале XIV века верхнее платье стало стремительно укорачиваться, омоньерка невольно оказалась у всех на виду. Следует сказать, что искусники, умевшие отрезать кошелек незаметно для его владельца, в те времена были весьма распространены. Эта нешуточная проблема породила появление чисто мужских разновидностей сумочки для мелочей. Первой из них следует назвать '''эскарсель''' — крошечный портфель из крепкой кожи, прикреплявшийся к поясу посредством нескольких застежек или составлявший с ним единое целое. С эскарселем отлично сочетался кинжал, который удобно было носить, продевая через одно или оба ушка, крепившие эскарсель к поясному ремню{{sfn|Norris|1999|p=247}}. Ещё одной разновидностью был '''кошелек''' (bourse или boursière), вполне сходный с нынешним. Как и омоньерку его прикрепляли к поясу длинной лентой (кожаной, чтобы её непросто было разрезать) или металлической цепочкой{{sfn|Véniel|2008|p=41}}. | В мужском варианте та же сумочка изначально также скрывалась под платьем, но когда в начале XIV века верхнее платье стало стремительно укорачиваться, омоньерка невольно оказалась у всех на виду. Следует сказать, что искусники, умевшие отрезать кошелек незаметно для его владельца, в те времена были весьма распространены. Эта нешуточная проблема породила появление чисто мужских разновидностей сумочки для мелочей. Первой из них следует назвать '''эскарсель''' — крошечный портфель из крепкой кожи, прикреплявшийся к поясу посредством нескольких застежек или составлявший с ним единое целое. С эскарселем отлично сочетался кинжал, который удобно было носить, продевая через одно или оба ушка, крепившие эскарсель к поясному ремню{{sfn|Norris|1999|p=247}}. Ещё одной разновидностью был '''кошелек''' (bourse или boursière), вполне сходный с нынешним. Как и омоньерку его прикрепляли к поясу длинной лентой (кожаной, чтобы её непросто было разрезать) или металлической цепочкой{{sfn|Véniel|2008|p=41}}. | ||
− | {{Фоторяд|MadoneAuxAnges RougesJeanFouquet fragment.jpg|ш=120|color=# | + | {{Фоторяд|MadoneAuxAnges RougesJeanFouquet fragment.jpg|ш=120|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Шнуровка корсета. Фрагмент «''Меленского диптиха''» Жана Фуке, 1452</small>}} |
=== Перчатки === | === Перчатки === | ||
Строка 465: | Строка 465: | ||
Кроме того | Кроме того | ||
− | # | + | #EAB97Dать кому-либо одну перчатку значило вызвать на дуэль. |
− | # | + | #EAB97Dнуть перчаткой по лицу — жестоко оскорбить; по сути дела, вызвать на бой до смертельного исхода |
− | # | + | #EAB97Dки мертвому обязательно следовало надеть перчатки. |
− | # | + | #EAB97Dять перчатку во время приветствия — унизить, высказать свое презрение. Чтобы подобное не могло произойти даже случайным образом, с начала XIII века вошло в обычай носить правую перчатку за поясом. В XV веке щеголи носили за поясом обе перчатки. |
− | # | + | #EAB97Dходе в дом, приличия требовали «снять с головы шаперон, и с рук — перчатки». Начиная с XI века почиталось скандальным не снять перчаток, переступив порог церкви. |
− | # | + | #EAB97Dсольный хозяин в завершение пира зачастую преподносил гостям перчатки в знак своего доброго к ним расположения. Пара перчаток в знак дружбы и благосклонности была и в других случаях распространенным подарком. |
− | # | + | #EAB97Dть перчатку нижестоящему — принять его в качестве вассала или облечь особым поручением. (В последнем случае по завершению такового, перчатка возвращалась хозяину) |
− | # | + | #EAB97Dть перчатку вышестоящему (как правило этот обряд совершался коленопреклоненно) — просить о покровительстве и защите, предлагая себя в качестве вассала. |
− | # | + | #EAB97Dть перчатку наземь — отказать в повиновении своему господину, разорвать узы верности, связывающие сеньора и вассала (этот торжественный образ носил специальное наименование défi — вызов) |
− | # | + | #EAB97Dчия требовали от кавалера и дамы, перед началом танца снять с рук перчатки. |
− | # | + | #EAB97Dлить кавалеру поднять дамскую перчатку и вернуть её владелице (или в знак особой милости — оставить у себя) в эпоху куртуазной любви значило показать что ухаживания приняты. |
В XV веке в моду вошли надушенные перчатки. Тогда же из Италии пришла сомнительная мода посылать соперникам в дар отравленные перчатки. | В XV веке в моду вошли надушенные перчатки. Тогда же из Италии пришла сомнительная мода посылать соперникам в дар отравленные перчатки. | ||
Строка 491: | Строка 491: | ||
Пуговицы были также неотъемлемой частью повседневного и праздничного платья. Появившись около VIII века, они пережили свой звездный час именно во времена Позднего Средневековья, когда погоня за модой, требовавшей, чтобы лиф платья или мужской камзол как можно плотнее прилегали к телу вызвал появление длинных пуговичных рядов, спускавшихся от головины к поясу, и спускавшихся на рукавах от локтя к запястью. Огромное количество необходимых для этого пуговиц привело к тому, что их перестали покупать на счет, вместо того приобретая целые наборы (т. н. «бутоньерки») по десять или восемнадцать штук. Старинное название для пуговицы было noyeau, то есть «фруктовая косточка». Современное bouton — однокоренное с российским «бутон (розы)», возникает около XIV века. По виду пуговицы того времени мало отличались от современных — они представляли собой те же небольшие кругляши с дырочками для продевания нити (количество дырочек варьировалось от двух до шести), или нижней петлей, с помощью которой пуговицу можно было пришить к платью. Единственной, пожалуй, особенностью пуговичного производства в ту эпоху была остроумная мысль делать петлю заостренной и достаточно узкой, так что пуговица протыкала верхнее платье, и её петля оказывалась внизу. Все эти петли можно было сразу соединить одной ниткой, и плотно закрепить на одежде, не прибегая для того к утомительной необходимости пришивать все пуговицы по отдельности. | Пуговицы были также неотъемлемой частью повседневного и праздничного платья. Появившись около VIII века, они пережили свой звездный час именно во времена Позднего Средневековья, когда погоня за модой, требовавшей, чтобы лиф платья или мужской камзол как можно плотнее прилегали к телу вызвал появление длинных пуговичных рядов, спускавшихся от головины к поясу, и спускавшихся на рукавах от локтя к запястью. Огромное количество необходимых для этого пуговиц привело к тому, что их перестали покупать на счет, вместо того приобретая целые наборы (т. н. «бутоньерки») по десять или восемнадцать штук. Старинное название для пуговицы было noyeau, то есть «фруктовая косточка». Современное bouton — однокоренное с российским «бутон (розы)», возникает около XIV века. По виду пуговицы того времени мало отличались от современных — они представляли собой те же небольшие кругляши с дырочками для продевания нити (количество дырочек варьировалось от двух до шести), или нижней петлей, с помощью которой пуговицу можно было пришить к платью. Единственной, пожалуй, особенностью пуговичного производства в ту эпоху была остроумная мысль делать петлю заостренной и достаточно узкой, так что пуговица протыкала верхнее платье, и её петля оказывалась внизу. Все эти петли можно было сразу соединить одной ниткой, и плотно закрепить на одежде, не прибегая для того к утомительной необходимости пришивать все пуговицы по отдельности. | ||
− | {{Фоторяд|Giovanni Bellini, portrait of Doge Leonardo Loredan - fragment.jpg|ш=120|color=# | + | {{Фоторяд|Giovanni Bellini, portrait of Doge Leonardo Loredan - fragment.jpg|ш=120|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Пуговицы. Фрагмент «''Портрета дожа Леонардо Лоредано''» кисти [[Беллини, Джованни|Джованни Беллини]], 1501</small>}} |
Пуговицы для богачей — золотые, серебряные, дополнительно украшались литым, чеканным или резным узором, эмалью, драгоценными камнями, или обтягивались тканью. Дорогие пуговицы — компактные, маленькие, легко прятавшиеся в рукав или поясную сумочку представляли собой неодолимый соблазн для нечистой на руку домашней прислуги, тем более что исчезновение одной-двух пуговиц, в отличие от денег или драгоценностей ни у кого не вызывало недоуменных вопросов. До наших дней сохранилось судебное дело Марион де Дион де Боней, горничной некоего Жоффруа Робена, сумевшей ограбить своих хозяев на сумму в 28 ливров (для того, чтобы заработать столько же честным трудом ей понадобилось бы 2,5 года). Прослужив около 2 месяцев, она сбежали прочь и вернулась на родину, в Боней, где нашла себе приют в доме своего жениха, портного по профессии. Поздне, пытаясь оправдаться перед судом, Марион уверяла, что воровала исключительно для того, чтобы тот «''пожелал немедля на ней жениться''». Приданое ушлой невесты, которым она пыталась купить его расположение составили «''ярко-алый шаперон с пуговицами из позолоченного серебра, два кошелька и пеллетон с пуговицами из позолоченного же серебра, восемь малых пуговиц и гвоздик из белого серебра''». Присхождение всего этого добра она объясняла хозяйской щедростью. На беду, ограбленный Жоффруа Робен сумел разыскать её быстрее чем состоялась свадьба, и вороватая девица отправилась за решетку{{sfn|Véniel|2008|p=36-38}}. | Пуговицы для богачей — золотые, серебряные, дополнительно украшались литым, чеканным или резным узором, эмалью, драгоценными камнями, или обтягивались тканью. Дорогие пуговицы — компактные, маленькие, легко прятавшиеся в рукав или поясную сумочку представляли собой неодолимый соблазн для нечистой на руку домашней прислуги, тем более что исчезновение одной-двух пуговиц, в отличие от денег или драгоценностей ни у кого не вызывало недоуменных вопросов. До наших дней сохранилось судебное дело Марион де Дион де Боней, горничной некоего Жоффруа Робена, сумевшей ограбить своих хозяев на сумму в 28 ливров (для того, чтобы заработать столько же честным трудом ей понадобилось бы 2,5 года). Прослужив около 2 месяцев, она сбежали прочь и вернулась на родину, в Боней, где нашла себе приют в доме своего жениха, портного по профессии. Поздне, пытаясь оправдаться перед судом, Марион уверяла, что воровала исключительно для того, чтобы тот «''пожелал немедля на ней жениться''». Приданое ушлой невесты, которым она пыталась купить его расположение составили «''ярко-алый шаперон с пуговицами из позолоченного серебра, два кошелька и пеллетон с пуговицами из позолоченного же серебра, восемь малых пуговиц и гвоздик из белого серебра''». Присхождение всего этого добра она объясняла хозяйской щедростью. На беду, ограбленный Жоффруа Робен сумел разыскать её быстрее чем состоялась свадьба, и вороватая девица отправилась за решетку{{sfn|Véniel|2008|p=36-38}}. | ||
Строка 501: | Строка 501: | ||
Впрочем, в конце XV века «маргинальная» мода стала получать все большее распространение. На драгоценные серьги обратили внимание зажиточные слои города и деревни, проницательно разглядев в этом необычном украшении способ выгодного вложения капитала. Мода на серьги захватила все слои общества, теперь уже маргиналам специальными указами ношение серег запрещалось. Врачи настаивали на том, что прокалывание ушей негигиенично, и попросту опасно для здоровья, но, как водится, без всякого успеха{{sfn|Véniel|2008|p=64}}. | Впрочем, в конце XV века «маргинальная» мода стала получать все большее распространение. На драгоценные серьги обратили внимание зажиточные слои города и деревни, проницательно разглядев в этом необычном украшении способ выгодного вложения капитала. Мода на серьги захватила все слои общества, теперь уже маргиналам специальными указами ношение серег запрещалось. Врачи настаивали на том, что прокалывание ушей негигиенично, и попросту опасно для здоровья, но, как водится, без всякого успеха{{sfn|Véniel|2008|p=64}}. | ||
− | {{Фоторяд|Gerard David Orefice - fragment.jpg|ш=200|color=# | + | {{Фоторяд|Gerard David Orefice - fragment.jpg|ш=200|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Кольца. Фрагмент «''Портрета ювелира''» [[Давид, Герард|Герарда Давида]], 1505—10 гг.</small>}} |
'''Кольца''' из простых металлов для людей скромного достатка, золотые и серебряные кольца для зажиточных слоев города и деревни были распространенным украшением. Следует отметить, что в Средние века ношение обручального кольца было исключительно женской прерогативой и распространилось на мужчин не ранее XIX века. Кольца носили на всех пальцах рук, порой надевая по нескольку на каждый, несколько непривычной нам может показаться мода носить кольца не только у основания пальца, как то принято сейчас, но и у средней фаланги. Кольца на большом пальце должны были символизировать силу и власть{{sfn|Véniel|2008|p=56-57}}. | '''Кольца''' из простых металлов для людей скромного достатка, золотые и серебряные кольца для зажиточных слоев города и деревни были распространенным украшением. Следует отметить, что в Средние века ношение обручального кольца было исключительно женской прерогативой и распространилось на мужчин не ранее XIX века. Кольца носили на всех пальцах рук, порой надевая по нескольку на каждый, несколько непривычной нам может показаться мода носить кольца не только у основания пальца, как то принято сейчас, но и у средней фаланги. Кольца на большом пальце должны были символизировать силу и власть{{sfn|Véniel|2008|p=56-57}}. | ||
Строка 540: | Строка 540: | ||
=== Рабочая одежда === | === Рабочая одежда === | ||
Следует заметить, что специальной, предназначенной для работы одежды в Средневековье ещё не существовало. Картины и миниатюры показывают нам крестьян и [[ремесленник]]ов в процессе работы, одетых самым разнообразным образом — в зависимости от личного вкуса и фантазии художника. И всё же, удаётся определить некие начальные формы подбора платья, необходимого для выполнения той или иной работы. Также возможно отследить постепенное становление традиции и привычек, диктуемых требованиями профессии и необходимостью защиты тела от ожогов, ран или просто грязи и пыли, и защитой одежды, бывшей для крестьянина и ремесленника немалой ценностью из-за дороговизны, вызванной ручным процессом её изготовления{{sfn|Mane|1989|p=93-94}}. | Следует заметить, что специальной, предназначенной для работы одежды в Средневековье ещё не существовало. Картины и миниатюры показывают нам крестьян и [[ремесленник]]ов в процессе работы, одетых самым разнообразным образом — в зависимости от личного вкуса и фантазии художника. И всё же, удаётся определить некие начальные формы подбора платья, необходимого для выполнения той или иной работы. Также возможно отследить постепенное становление традиции и привычек, диктуемых требованиями профессии и необходимостью защиты тела от ожогов, ран или просто грязи и пыли, и защитой одежды, бывшей для крестьянина и ремесленника немалой ценностью из-за дороговизны, вызванной ручным процессом её изготовления{{sfn|Mane|1989|p=93-94}}. | ||
− | {{Фоторяд|Medieval armourers.jpg|ш=200|color=# | + | {{Фоторяд|Medieval armourers.jpg|ш=200|color=#EAB97D|align=left|текст=<small>Кузнецы-оружейники. Книжная миниатюра эпохи Позднего Средневековья</small>}} |
Конечно же, в первую очередь для работы необходим был полотняный или кожаный [[фартук]]. Такие фартуки — постоянный атрибут изображений [[кузнец]]ов или [[Стеклоделие|стеклодувов]] за работой. Чаще всего они сделаны из небелёного полотна и достигают колен или лодыжек, порой полы фартука украшались [[фестон]]ами. Чаще всего у кузнечного фартука имелась и грудная часть, прикреплявшаяся к пурпуэну посредством застёжки, банта или даже простой булавки. Впрочем, известны были и разновидности с лямками, сходные с теми, что существуют и поныне. Кожаные фартуки сравнительно редки; в качестве отдельных экземпляров, похоже, встречались и цельные шкуры животных, почти не изменившие первоначальной формы. Фартуки были также характерны для работников «пищевой» сферы — булочников, мясников, кондитеров и других. Фартуки надевались обязательно при забое скота, чтобы кровь не запачкала одежды. Фартук во времена Позднего Средневековья стал едва ли не обязательным предметом одежды для женщины-крестьянки, обязательным, когда приходилось хлопотать у печи или работать в саду, и обычным в других случаях. Мужские крестьянские фартуки — куски прямоугольной формы с отверстием для головы, равно защищавшие грудь и спину, с поясом или без, распространились в особенности после того, как цены на ткань постепенно стали снижаться. Подобный фартук зачастую служил не только для защиты одежды, но и представлял собой своеобразный «карман», куда удобно было собирать фрукты, или насыпать зерно для сева (отсюда французское название подобного типа рабочей одежды «фартук сеятеля»){{sfn|Mane|1989|p=98-102}}. | Конечно же, в первую очередь для работы необходим был полотняный или кожаный [[фартук]]. Такие фартуки — постоянный атрибут изображений [[кузнец]]ов или [[Стеклоделие|стеклодувов]] за работой. Чаще всего они сделаны из небелёного полотна и достигают колен или лодыжек, порой полы фартука украшались [[фестон]]ами. Чаще всего у кузнечного фартука имелась и грудная часть, прикреплявшаяся к пурпуэну посредством застёжки, банта или даже простой булавки. Впрочем, известны были и разновидности с лямками, сходные с теми, что существуют и поныне. Кожаные фартуки сравнительно редки; в качестве отдельных экземпляров, похоже, встречались и цельные шкуры животных, почти не изменившие первоначальной формы. Фартуки были также характерны для работников «пищевой» сферы — булочников, мясников, кондитеров и других. Фартуки надевались обязательно при забое скота, чтобы кровь не запачкала одежды. Фартук во времена Позднего Средневековья стал едва ли не обязательным предметом одежды для женщины-крестьянки, обязательным, когда приходилось хлопотать у печи или работать в саду, и обычным в других случаях. Мужские крестьянские фартуки — куски прямоугольной формы с отверстием для головы, равно защищавшие грудь и спину, с поясом или без, распространились в особенности после того, как цены на ткань постепенно стали снижаться. Подобный фартук зачастую служил не только для защиты одежды, но и представлял собой своеобразный «карман», куда удобно было собирать фрукты, или насыпать зерно для сева (отсюда французское название подобного типа рабочей одежды «фартук сеятеля»){{sfn|Mane|1989|p=98-102}}. | ||
Строка 548: | Строка 548: | ||
=== Дорожное платье === | === Дорожное платье === | ||
− | {{Фоторяд|Pilgrims from Canterbury.jpg|ш=200|color=# | + | {{Фоторяд|Pilgrims from Canterbury.jpg|ш=200|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Кентерберийские пилигримы. Миниатюры из иллюминированной рукописи «''Осады Фив''» Джона Лидгейта, 1455—62 гг.</small>}} |
Одеваясь в дорогу, в первую очередь следовало думать о тепле и защите о непогоды, сравнительном удобстве — и лишь на последнем месте стояла красота платья. Путешественники надевали очень тёплый широкий плащ с капюшоном, зачастую немаркого коричневого цвета. Подобные плащи изготовлялись из грубой шерстяной ткани, носившей имя ''bure''. Для изготовления подобной ткани овечью шерсть почти не подвергали обезжириванию, в результате чего на поверхности плаща появлялась тонкая пленка, вместе с плотной и жесткой нитью способствовавшая тому, что плащ почти не намокал{{sfn|Véniel|2008|p=146}}. Пилигримы, пускаясь в путь, предпочитали надеть на себя плотную длинную сюркотту с длинным же, до запястья рукавом, свернув дополнительное одеяние в плотный валик, крепившийся на поясе. На голову подобный пилигрим зачастую надевал крестьянский [[каль]] (даже когда тот уже начал выходить из моды), сверху зачастую полагалась шляпа из плотного [[фетр]]а, могущая служить защитой от непогоды, с маленькой серебряной ракушкой — если паломник направлялся, к примеру в [[Сантьяго-де-Компостела]]. На ноги надевались плотные шерстяные шоссы и крепкие башмаки, в руки брался крепкий посох для помощи при ходьбе и защите от лихого люда. И наконец, в завершение костюма, на грудь паломник прикреплял маленькое изображение [[Святой Христофор|Святого Христофора]] — покровителя путников. Женщины для верховой езды предпочитали сюкотту с длинным и широким прорезным рукавом, а также плотный широкий плащ с пришитым к нему или пристяжным капюшоном. | Одеваясь в дорогу, в первую очередь следовало думать о тепле и защите о непогоды, сравнительном удобстве — и лишь на последнем месте стояла красота платья. Путешественники надевали очень тёплый широкий плащ с капюшоном, зачастую немаркого коричневого цвета. Подобные плащи изготовлялись из грубой шерстяной ткани, носившей имя ''bure''. Для изготовления подобной ткани овечью шерсть почти не подвергали обезжириванию, в результате чего на поверхности плаща появлялась тонкая пленка, вместе с плотной и жесткой нитью способствовавшая тому, что плащ почти не намокал{{sfn|Véniel|2008|p=146}}. Пилигримы, пускаясь в путь, предпочитали надеть на себя плотную длинную сюркотту с длинным же, до запястья рукавом, свернув дополнительное одеяние в плотный валик, крепившийся на поясе. На голову подобный пилигрим зачастую надевал крестьянский [[каль]] (даже когда тот уже начал выходить из моды), сверху зачастую полагалась шляпа из плотного [[фетр]]а, могущая служить защитой от непогоды, с маленькой серебряной ракушкой — если паломник направлялся, к примеру в [[Сантьяго-де-Компостела]]. На ноги надевались плотные шерстяные шоссы и крепкие башмаки, в руки брался крепкий посох для помощи при ходьбе и защите от лихого люда. И наконец, в завершение костюма, на грудь паломник прикреплял маленькое изображение [[Святой Христофор|Святого Христофора]] — покровителя путников. Женщины для верховой езды предпочитали сюкотту с длинным и широким прорезным рукавом, а также плотный широкий плащ с пришитым к нему или пристяжным капюшоном. | ||
Строка 555: | Строка 555: | ||
=== Шутовской наряд === | === Шутовской наряд === | ||
− | {{Фоторяд|Jester - Lancelot.JPG|ш=130|color=# | + | {{Фоторяд|Jester - Lancelot.JPG|ш=130|color=#EAB97D|align=right|текст=<small>Шут. Фрагмент миниатюры из французской рукописи «''Романа о Ланселоте''» Тристана Лионесского, ок. 1470</small>}} |
В противовес утвердившимся представлениям, [[шут]]ы не были принадлежностью одних лишь дворов владетельных князей. Шутов содержали на жаловании многие города, существовали также «общественные», свободные [[жонглёр]]ы-шуты, путешествовавшие по селениям и тем самым зарабатывавшие себе на хлеб. Двухцветное платье шута в том виде, в котором мы его знаем, появляется в конце XIV века. До того шуты одевались весьма разнообразно, с единственной оговоркой, что шутовской наряд должен был производить пародийное и потешное впечатление. Так, известно изображение шута, на котором надето полное [[епископ]]ское облачение, но в чёрно-белую шахматную клетку. Женщина-шут при английском дворе носила прозвище «разноцветной мадам», так как её платье представляло из себя кричащее многоцветие не сочетаемых по цвету кусков материи. | В противовес утвердившимся представлениям, [[шут]]ы не были принадлежностью одних лишь дворов владетельных князей. Шутов содержали на жаловании многие города, существовали также «общественные», свободные [[жонглёр]]ы-шуты, путешествовавшие по селениям и тем самым зарабатывавшие себе на хлеб. Двухцветное платье шута в том виде, в котором мы его знаем, появляется в конце XIV века. До того шуты одевались весьма разнообразно, с единственной оговоркой, что шутовской наряд должен был производить пародийное и потешное впечатление. Так, известно изображение шута, на котором надето полное [[епископ]]ское облачение, но в чёрно-белую шахматную клетку. Женщина-шут при английском дворе носила прозвище «разноцветной мадам», так как её платье представляло из себя кричащее многоцветие не сочетаемых по цвету кусков материи. | ||
Строка 565: | Строка 565: | ||
В возрасте около 4 месяцев полная пелёнка заменялась «половинной» (''demi-maillot''). Ребёнка одевали в короткую рубашку, оставляя свободными ручки, которыми уже можно было распоряжаться по собственному усмотрению, хватая и дёргая всё, что понравится. От пояса и ниже продолжали укутывать в ленты и пелёнку. Однако, обычай этот не был повсеместным и скорее характерен для Италии, чем для Франции{{sfn|Alexandre-Bidon|1989|p=125-132}}. | В возрасте около 4 месяцев полная пелёнка заменялась «половинной» (''demi-maillot''). Ребёнка одевали в короткую рубашку, оставляя свободными ручки, которыми уже можно было распоряжаться по собственному усмотрению, хватая и дёргая всё, что понравится. От пояса и ниже продолжали укутывать в ленты и пелёнку. Однако, обычай этот не был повсеместным и скорее характерен для Италии, чем для Франции{{sfn|Alexandre-Bidon|1989|p=125-132}}. | ||
− | {{Фоторяд|David with musicians and dancing children.JPG|color=# | + | {{Фоторяд|David with musicians and dancing children.JPG|color=#EAB97D|align=left|ш=200|текст=<small>Дети на переднем плане одеты в те же костюмы, что и взрослые. Инициал из [[псалтырь|псалтыри]], 1465—70 гг.</small>}} |
Когда ребёнку подходило время встать на ножки, пелёнки окончательно заменялись «детской одеждой», которую малышу или малышке предстояло носить в течение первых семи лет жизни — камизой и широкой длинной коттой (платьицем), доходившим до щиколоток. Нижнего белья ребёнку не полагалось, впрочем, как не полагалось и обуви. Короткие, до колен, шоссы, упомянуты лишь в одном, дошедшем до нас произведении, да и то с оговоркой, что надевать их следует, если ребёнок болен{{sfn|Alexandre-Bidon|1989|p=145}}. | Когда ребёнку подходило время встать на ножки, пелёнки окончательно заменялись «детской одеждой», которую малышу или малышке предстояло носить в течение первых семи лет жизни — камизой и широкой длинной коттой (платьицем), доходившим до щиколоток. Нижнего белья ребёнку не полагалось, впрочем, как не полагалось и обуви. Короткие, до колен, шоссы, упомянуты лишь в одном, дошедшем до нас произведении, да и то с оговоркой, что надевать их следует, если ребёнок болен{{sfn|Alexandre-Bidon|1989|p=145}}. | ||
Строка 579: | Строка 579: | ||
Политические пристрастия владельца особенно проявились в мужском костюме времён войны между [[арманьяки (партия)|армьяками]] и [[бургиньоны (партия)|бургиньонами]]. Так, приверженность к идеям арманьякской партии должен был символизировать белый шарф [[Святой Лаврентий|Св. Лаврентия]] (знаменитая «перевязь», которую из раза в раз проклинает в своём [[Дневник Парижского горожанина|Дневнике парижский Горожанин]]), в то время как стороннику бургундцев предписывалось носить ярко-алую крестообразную перевязь или выбитое на кирасе изображение ярко-красного [[Андреевский крест|креста Св. Андрея]]. Кроме того, арманьякам полагался фиолетовый хук, зачастую расшитый [[жемчуг]]ом, поверх которого и надевался белый шарф. Корнетту своего шаперона арманьяки поворачивали налево, в то время как бургундцы предпочитали, чтобы она смотрела вправо{{sfn|Beaulieu|1989|p=258}}. Вообще, из всех предметов одежды шаперон чаще всего выражал преданность той или иной партии. Так, во время восстания под руководством [[Марсель, Этьен|Этьена Марселя]], его сторонники приняли красно-голубой шаперон — в соответствии с цветами столичного герба. Такой же шаперон Марсель собственноручно водрузил на голову дофина (будущего короля [[Карл V Мудрый|Карла V Мудрого]]), и этот шаперон послужил последнему защитой в тот день, когда ворвавшаяся во дворец толпа устроила резню придворных. После того, как восстание было подавлено, король специальным указом запретил ношение двухцветного шаперона (1358 год). Белый шаперон служил знаком приверженности к партии [[Артевельде, Филипп де|Филиппа ван Артевельде]] во время [[Восстание белых шаперонов|гентского восстания 1382 года]], которое даже своим названием обязано именно этому головному убору. Тот же белый шаперон, в знак солидарности с [[Гент]]ом приняли [[Восстание майотенов|майотены]], [[восстание кабошьенов|сторонники Симона Кабоша]], отдавшие вначале предпочтение голубым шаперонам, в скором времени вернулись к белому, ставшему в глазах современников символом мятежных настроений{{sfn|Beaulieu|1989|p=258}}. | Политические пристрастия владельца особенно проявились в мужском костюме времён войны между [[арманьяки (партия)|армьяками]] и [[бургиньоны (партия)|бургиньонами]]. Так, приверженность к идеям арманьякской партии должен был символизировать белый шарф [[Святой Лаврентий|Св. Лаврентия]] (знаменитая «перевязь», которую из раза в раз проклинает в своём [[Дневник Парижского горожанина|Дневнике парижский Горожанин]]), в то время как стороннику бургундцев предписывалось носить ярко-алую крестообразную перевязь или выбитое на кирасе изображение ярко-красного [[Андреевский крест|креста Св. Андрея]]. Кроме того, арманьякам полагался фиолетовый хук, зачастую расшитый [[жемчуг]]ом, поверх которого и надевался белый шарф. Корнетту своего шаперона арманьяки поворачивали налево, в то время как бургундцы предпочитали, чтобы она смотрела вправо{{sfn|Beaulieu|1989|p=258}}. Вообще, из всех предметов одежды шаперон чаще всего выражал преданность той или иной партии. Так, во время восстания под руководством [[Марсель, Этьен|Этьена Марселя]], его сторонники приняли красно-голубой шаперон — в соответствии с цветами столичного герба. Такой же шаперон Марсель собственноручно водрузил на голову дофина (будущего короля [[Карл V Мудрый|Карла V Мудрого]]), и этот шаперон послужил последнему защитой в тот день, когда ворвавшаяся во дворец толпа устроила резню придворных. После того, как восстание было подавлено, король специальным указом запретил ношение двухцветного шаперона (1358 год). Белый шаперон служил знаком приверженности к партии [[Артевельде, Филипп де|Филиппа ван Артевельде]] во время [[Восстание белых шаперонов|гентского восстания 1382 года]], которое даже своим названием обязано именно этому головному убору. Тот же белый шаперон, в знак солидарности с [[Гент]]ом приняли [[Восстание майотенов|майотены]], [[восстание кабошьенов|сторонники Симона Кабоша]], отдавшие вначале предпочтение голубым шаперонам, в скором времени вернулись к белому, ставшему в глазах современников символом мятежных настроений{{sfn|Beaulieu|1989|p=258}}. | ||
− | {{Фоторяд|The three types of friendship.jpg|color=# | + | {{Фоторяд|The three types of friendship.jpg|color=#EAB97D|align=right|ш=200|текст=<small>Миниатюра «Три разновидности дружбы» из французской рукописи «''Этики''» [[Аристотель|Аристотеля]], изображающая три сословия. XV век</small>}} |
Для указания социального статуса владельца (в зависимости также от ситуации, для которой надевалось то или иное платье) важно было всё — цвет, качество материала, покрой, длина и ширина платья. Так, сохранилось изображение «трёх сословий», относящееся к «Этике» [[Аристотель|Аристотеля]]. Если верить ему, духовным полагалось длинное, доходящее до пят платье, аристократам — более короткое, до середины икры, крестьянам — и вовсе не доходящее до колена{{sfn|Piponnier|1989|p=242}}. Позднее, с распространением моды на короткое платье, это соотношение несколько изменилось, но смысл его остался тем же. Ношение котты было характерно прежде всего для крестьянского класса, пурпуэны без верхнего платья чаще всего надевали ремесленники, короткие мантии — военные, длинные полагались судейским, школьным учителям и университетским клирикам{{sfn|Beaulieu|1989|p=262}}. Уппеланд был исключительно аристократическим платьем. | Для указания социального статуса владельца (в зависимости также от ситуации, для которой надевалось то или иное платье) важно было всё — цвет, качество материала, покрой, длина и ширина платья. Так, сохранилось изображение «трёх сословий», относящееся к «Этике» [[Аристотель|Аристотеля]]. Если верить ему, духовным полагалось длинное, доходящее до пят платье, аристократам — более короткое, до середины икры, крестьянам — и вовсе не доходящее до колена{{sfn|Piponnier|1989|p=242}}. Позднее, с распространением моды на короткое платье, это соотношение несколько изменилось, но смысл его остался тем же. Ношение котты было характерно прежде всего для крестьянского класса, пурпуэны без верхнего платья чаще всего надевали ремесленники, короткие мантии — военные, длинные полагались судейским, школьным учителям и университетским клирикам{{sfn|Beaulieu|1989|p=262}}. Уппеланд был исключительно аристократическим платьем. | ||
== NB == | == NB == | ||
− | Michèle Beaulieu et Jeanne Baylé Le costume en Bourgogne et Philippe le Hardi à la mort de Charles le Téméraire | + | * Michèle Beaulieu et Jeanne Baylé Le costume en Bourgogne et Philippe le Hardi à la mort de Charles le Téméraire |
− | + | * Elisabet Crowfoot Frances Prichard, Kay Staniland Textiles and Clothing c 1150—1450 | |
− | Elisabet Crowfoot Frances Prichard, Kay Staniland Textiles and Clothing c 1150—1450 | + | * Robert Fossier Le travail au Moyen Age |
− | + | * Lui-même La société médiévale | |
− | Robert Fossier Le travail au Moyen Age | + | * Étienne Fournial Histoire monétaire de l’Occident médiéval |
− | + | ||
− | Lui-même La société médiévale | + | |
− | + | ||
− | Étienne Fournial Histoire monétaire de l’Occident médiéval | + | |
== Примечания == | == Примечания == | ||
{{примечания|2}} | {{примечания|2}} |
Версия 10:03, 21 октября 2012
Костюм эпохи Позднего Средневековья выполнял во многом социальную функцию. Ношение платья в XIV—XVI веках определялось понятием «луковицы», когда верхнее платье надевалось поверх нижнего, и количество слоёв зависело от социального статуса хозяина, его состоятельности, профессиональной принадлежности, а также от местных традиций. В строго разделённом сословными рамками обществе ношение костюма оговаривалось «законами о роскоши», предписывавшими то или иное платье для каждой социальной прослойки. Однако сама многочисленность этих законов и частота их принятия говорит о том, что запреты постоянно нарушались.
Содержание |
Исторический фон
Социально-культурная составляющая
В конце XII века феодальная Европа, и, в частности, Франция оказалась в «мальтузианской ловушке»: более чем неторопливый прогресс в области техники, экстенсивное ведение хозяйства, основанное на эксплуатации всё новых и новых пространств, вкупе с перенаселением с необходимостью должны были закончиться кризисом. Наступление этого кризиса ускорила Столетняя война, в которой старая знать втянутых в конфликт стран — Англии и Франции, и в той или иной мере их европейских союзников, истребляла самоё себя. К военным лишениям добавился Великий Голод 1315—1317 годов, вызванный резким изменением климата, известным в литературе под названием «малого ледникового периода», а также эпидемия Чёрной Смерти, выкосившая едва ли не треть населения страны. Катастрофическое уменьшение количества рабочих рук, вызванное эпидемией, а также возросшее благосостояние оставшихся привели к резкому подорожанию ручного труда. Низшие классы, осознав свою силу, немедля попытались улучшить своё материальное положение и добиться определённых политических свобод, попытки государства сдержать эти новые тенденции посредством законов, запрещавших платить наёмным работникам больше, чем то было принято до эпидемии, а также попытки дворянства поднять налоги в своих владениях и усилить своё влияние в городах и деревнях, вернувшись, таким образом к старому порядку вещей, вылились в цепь народных восстаний, охвативших страну в последнее двадцатилетие XIV века. Окончательным результатом стал некий статус-кво, не принёсший удовлетворения ни одной стороне: налоги возросли, но недостаточно, чтобы вернуть пошатнувшийся материальный достаток высших классов, и в то же время властям пришлось отказаться от попыток регулировать заработную плату. В обществе властно заявляла о себе новая сила — купечество, разбогатевшие старейшины ремесленных цехов, городской патрициат. Престижность высокого рождения всё больше подменялась престижностью тугого кошелька, дворянскому классу нанесён был удар, от которого он уже не смог оправиться, и всё Позднее Средневековье превратилось для него, по выражению Флорана Вениеля, в эпоху его «медленной агонии». В обществе всё более распространялись морганатические браки, обедневшие дворяне женились «на деньгах», ещё более подрывая и без того пошатнувшийся престиж своего сословия. Иерархические границы размывались, попытки государства повлиять на моду, разрабатывая всё новые «законы о роскоши», запрещавшие низшим классам использование дорогих тканей, длинное платье, изысканные украшения, попросту игнорировались населением. Флорентиец Маттео Виллани жаловался[1]:
Простонародье ныне требует для себя самых дорогих и изысканных блюд, их женщины и дети щеголяют пышными платьями, принадлежавшими ранее тем, кто навсегда покинул этот мир. (…) В нынешнее время женская прислуга, неопытная и необученная, и вместе с ней мальчишки-конюшие требуют для себя, по меньшей мере, 12 флоринов в год, а самые наглые и 18, и даже 24, то же касается нянек и мелких ремесленников, зарабатывающих на хлеб своими руками, которым подавай ныне втрое больше обычного, и так же работники на полях, коих следует теперь снабжать упряжкой быков и зерном для посева, и работать они желают исключительно на лучшей земле, забросив прочую. |
К великому соблазну своих новых подданных английские лучники при Креси захватили огромное количество роскошного платья, в котором французы готовились праздновать победу, в результате чего, по словам хроникёра, «не стало более понятно, кто богат, а кто беден».
Но сильнее всего потрясения, вызванные войной, голодом и чумной эпидемией, отразились на мировоззрении людей того времени. Само понятие мирового порядка, раз и навсегда установленного, незыблемого и не подлежавшего никаким изменениям, словно идеально отлаженный механизм, оказалось подорвано раз и навсегда. Страх перед завтрашним днём, осознание хрупкости собственного существования при полной невозможности повлиять на происходящее, начавшись во времена эпидемии, породили ту лихорадочную погоню за удовольствиями, стремление перещеголять друг друга в роскоши и страсть к нарядам, которой И. Нол дал имя «эротической составляющей чумы». «Пляске смерти», во множестве изображавшейся в церквях, где скелеты, символы смерти, отплясывали вперемежку с принцами, прелатами, крестьянами, сопутствовали оргии на кладбищах, блеск и расточительство, жизнь по принципу «ешь, пей, люби, ибо завтра ты умрёшь».
Верхнее платье, бывшее ранее отличительной характеристикой, по которой отличались сословия и состояния, в XIV—XV веках всё больше превращалось в демонстрацию красоты тела — также нового понятия, вызывавшего бешенство моралистов — и хвастовство роскошью и достатком. Платье, ранее призванное скрывать и затушёвывать линии тела, стало куда более открытым и даже вызывающим, человеческое и земное предпочиталось загробному блаженству. Европа готовилась к Возрождению.
Изменение идеологии ношения платья в начале XIV века
Сочинения моралистов того времени, бичевавших и высмеивавших новую моду, как ни парадоксально, сохранили до нашего времени наибольшее количество информации о ней. Как это обычно бывает, блюстителей нравственности приводило в ярость любое, самое незначительное изменение, любое новшество в деле ношения платья, свидетельствующее, без сомнения, о развращённости, забвении, уничтожении духовности и близости Страшного Суда. Когда в XII веке с Востока пришла мода на длинные, струящиеся одежды, исторически восходящие к арабскому и греческому платью, в них увидели опасное свидетельство изнеженности, «женственности» и порчи нравов, в конце Средневековья эти же старинные одеяния уже стали восприниматься в качестве единственно правильных, строгих и целомудренных, в противовес новоявленному короткому платью[2].
На рубеже веков единая ранее человеческая масса принялась распадаться на отдельные «я». Желание выделиться из толпы, привлечь к себе внимание окружающих было столь велико, что к поясу принялись привязывать бубенчики, что вынуждало в свою очередь Св. Бернарда гневно вопрошать тогдашних модников: «Что за финтифлюшки на вас надеты? Это конская сбруя? Женское платье?» Недовольство клира никоим образом не могло остановить новые тенденции[3].
Переворот в самой идеологии ношения платья в первые годы XIV века начали женщины. Впервые за много столетий у платья появилось декольте, на всеобщее обозрение выставлялась шея, плечи, верхняя часть груди. Как водится, это новое было хорошо забытым старым — подобным образом носили платье во времена Римской империи, в тевтонской одежде эта мода просуществовала до конца V века н. э., но конечно же, так далеко историческая память средневекового человека никогда не простиралась (231). Чтобы понять шок, вызванный этой модой, следует вспомнить, что женщина в понятиях средневековой морали считалась существом подчинённым, которое следовало держать в повиновении для её же пользы, чтобы предотвратить разгул дикарских инстинктов, унаследованных от праматери Евы. Женщина полагалась «аспидом, ехидной», шевалье де Латур-Ландри сравнивал её с пауком, умело оплетающим сетью сильный пол, чтобы таким образом вовлечь его в пучину плотского греха. Новая мода скандальным образом меняла сексуальные роли — из добычи женщина становилась охотником, соблазнительницей, недоступной, а потому особо желанной. Отрицать эротическую составляющую новой моды и вправду было бы затруднительно, платья начала XIV века, по-прежнему полностью драпируя фигуру от талии и ниже, получив отрезной лиф со шнуровкой или рядом пуговиц, плотно облегали грудь и руки, подчеркивая их форму, выставляя напоказ ранее скрытое[4].
Моралисты без устали проклинали «нагую шею», которая притягивала мужские взгляды словно магнитом, обеспечивая незадачливым воздыхателям уютное местечко на адской сковородке — ничего не помогало[4]. Раз возникнув, декольте стало неотъемлемой частью женского наряда вплоть до конца XIX века. Более того, вслед за женщинами от рук отбились и мужчины, начиная с 40-х годов XIV века мужской костюм вслед за женским обзавёлся отрезным лифом и спинным швом, позволявшим подчеркнуть каждую линию тела, а также длинным рядом пуговиц. Новый наряд был столь узким и тесным, что не надевался без посторонней помощи, вызывая насмешки и издевательства поклонников строгого образа жизни. Мишель Пентуэн с негодованием писал о новомодном платье «столь узком и тесном, что его не надеть без посторонней помощи, процесс же снимания такового наводит на мысль о ремесле живодера»[5]. Дальше больше, мужской наряд стал катастрофически укорачиваться, вплоть до того, что в самом смелом варианте (т. н. «жакетте») едва лишь прикрывал бёдра, вызывая дополнительную волну возмущения тем, что «носящий таковое платье при любой попытке наклониться, дабы услужить своему сеньору, демонстрирует всем стоящим сзади свои брэ (трусы)»[6]. С точки зрения той же морали, подобное «бесстыдство» низводило носящего подобное платье на уровень животного или дикаря. Но всё возмущение моралистов не могло остановить поступательный ход истории. В дальнейшем короткое платье то уходило в тень, то появлялось вновь, но окончательно не забывалось[7].
Если историю женского декольте проследить затруднительно, то касательно мужской моды, с достаточной уверенностью можно сказать, что она зародилась в среде молодых дворян — оруженосцев и пажей. Вызвали её к жизни, по-видимому, чисто военные нужды, в длинном платье, надетом на или под защитное вооружение было трудно и неудобно сражаться, тем более что всё чаще древнюю стёганку стал заменять тяжёлый металлический доспех. В коротком платье также было проще прислуживать — стоит напомнить, что обязательный этап жизни молодого дворянина включал помощь господину в качестве пажа, оруженосца и «благородного слуги» — вплоть до выхода из юношеского возраста и посвящения в рыцари. Длинное и широкое платье было для исполнения подобных функций, конечно же, неудобно. Также следует заметить, что в самом обществе эта мода вызвала неоднозначную реакцию. Если церковь отвергла её немедля и сразу, вплоть до нынешнего времени сохранив длинные, струящиеся облачения, высшие дворяне определились в своём выборе не сразу. Если Иоанн II и Карл V Мудрый безоговорочно отдавали предпочтение старомодным длинным одеждам, молодой и деятельный Карл VI стал публично показываться в коротком платье, после чего новая мода утвердилась уже окончательно[8].
Ткани
Во времена позднего Средневековья одежда шилась из ткани как растительного, так и животного происхождения. Из первого типа известны были пенька, рами, особенно распространён был лён, шедший для пошива нижнего белья. В XIII веке во Франции появился хлопок, завезённый купцами с Востока. Хлопчатая ткань использовалась для пошива одежды, белья, из неё же изготовлялись подкладки, используемые в некоторых типах костюма[9].
Шёлк изначально привозился купцами с Ближнего Востока и Западного Средиземноморья, но уже в XV веке его производство началось в Лионе, причём пищей для гусениц шелкопряда служил местный тутовник. Однако, важнейшим сырьём для ткани в течение всего Средневековья оставалась шерсть; французская поговорка того времени утверждала что «под овечьими ногами песок превращается в золото»[10]. Добротную, тёплую и прочную шерсть давала гасконская и иберийская порода овец известная под именем «чурро», однако, наилучшей считалась английская продукция. Шетландские и костуордские породы славились длинным, крепким волосом, изделия из подобной шерсти долго не изнашивались, и пользовались заслуженной славой. Североафриканские мериносы появились в XIV столетии, и распространение получили первоначально в Испании[9].
Производство одежды в эпоху Позднего Средневековья. Начальные этапы | ||
180px | ||
Стрижка овец. Миниатюра из часослова Жана де Люка, 1524 год | Женщины ткут, прядут и расчёсывают лён. Миниатюра из французской рукописи трактата Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах», XV век. | Чесание шерсти. Фрагмент миниатюры Симона Бенинга «Ноябрь» из «Da Costa Hours». Бельгия, ок. 1515 |
Стрижка овец, как правило, производилась в мае, причём стадо предварительно купали в реке или в ближайшем водоёме. Шерсть с живота и ног складывалась отдельно, так как она полагалась слишком грубой, и большей частью использовалась для изготовления волосяной набивки, или самых грубых и дешёвых ниток. Далее, с помощью специального решета, снятую шерсть очищали от грязи и комков. Эта работа считалась женской. Затем шерсть подвергали многократному мытью, чтобы избавить её от кожного жира, промасливали, вычесывали, вновь отделяя грубый волос, использовавшийся затем для набивки матрацев, от шерсти для прядения[9].
Это прядение, как следующая стадия работы, считалось также почти исключительно женским и домашним занятием. Прядильные мастерские были редки, большая часть работы выполнялась дома, причём если лён и пенька большей частью предназначались для домашнего же ткачества, и лишь избытки уходили на рынок, шерсть почти вся уходила на продажу. Прялка была настолько привычным инструментом, что стала в литературе и иконографии непременным атрибутом женщины-крестьянки. Этот древний и крайне простой инструмент состоял поначалу всего лишь из доски, которую ставили стоймя, и веретена с пряслицем; вытяжение нити было процессом исключительно ручным, утомительным, а порой и болезненным, однообразные движения по скручиванию нити раздражали кожу. Самопрялка, упрощающая и ускоряющая процесс вытягивания и скручивания волокон, была, по-видимому, изобретена в Персии, но через посредство итальянцев, быстро стала популярной в Европе, первое документальное упоминание этого инструмента датируется 1290 годом[11].
Следует заметить, что как любое крупное изобретение, самопрялка вызвала к себе настороженность и даже враждебность, и была официально запрещена к использованию — из страха, что начнёт рушиться привычный образ жизни. Но конечно же, ни к какому результату эти запреты не привели. Самопрялка продолжала распространяться, давая двойственный эффект. С одной стороны, самопрялка, куда более тяжёлая и громоздкая, чем примитивный старинный инструмент, отнимала у женщины-крестьянки свободу, по сути дела, приковывая её к дому[11]. С другой, стало выгодным ремесленное производство пряжи. Первые мастерские открылись во Фландрии, затем королева Филиппа, жена Эдуарда III, памятуя, сколь выгодной оказалась торговля пряжей для её страны, основала в 1336 году прядильное производство в Норвиче, (Англия), причем английская шерсть очень быстро завоевала место на европейском рынке[12].
Ткачество, как следующий этап производства, было уже чисто мужским делом. Ткань изготовляли на горизонтальных станках, натягивая на них нити основы, и с помощью двух поднимающихся планок, движения которых можно было регулировать с помощью педали, поднимали желаемые нити, давая утку проходить сквозь них вперёд и назад. Рядом с основным ткачом должен был обязательно находиться помощник, следивший за тем, чтобы нити не запутывались и не рвались. Обычно эту работу поручали детям, которым из-за небольшого роста было не утомительно из раза в раз наклоняться к станку. Ткачи Позднего Средневековья были, как правило, первоклассными мастерами, знающими своё дело досконально, при том что лишь очень немногие могли позволить себе приобрести в собственность мастерскую; большая часть из них состояла на жаловании у старших суконного цеха, имевших в своём распоряжении стада баранов, леса, наёмных работников и даже корабли для торговли с заморскими странами[13].
Готовая ткань отправлялась на многочисленные ярмарки, торговля тканью в Средние Века была прекрасно налаженным и весьма прибыльным делом, связывавшим Францию даже с такими отдалёнными странами как Индия и Китай. Идущие в продажу ткани, как местные, так и привозные, обязательно подвергались контролю специальными представителями суконного производства, называемые фламандским словом eswardeurs. Только проверенные ими рулоны, снабжённые свинцовой печатью, могли официально быть выставлены для покупателя[14].
Небелёная ткань, грубая, серовато-коричневая, с многочисленными неровностями и узелками, продавалась мерным куском. Без дальнейшей обработки она могла идти только на лошадиные попоны, впрочем, самые бедные использовали её для постели, цистерцианцы закупали необработанное полотно для пошива монашеских ряс. Однако же, в большинстве случаев, ткань подвергалась дальнейшей обработке в суконных и красильных мастерских[14].
Первоначально её многократно промывали в чанах, мяли и перетирали с углём — эта процедура способствовала выравниванию волокон и исчезновению узелков. Затем полотно выбивали специальными билами и вымачивали его ногами в чанах, заполненных песком и винным осадком. Эта работа, не требовавшая ничего, кроме физической силы и здоровья, была уделом неквалифицированных работников, занимавших низшее положение среди членов суконного цеха. Эта буйная и плохоуправляемая масса постоянно питала склонность к бунту, что время от времени проявлялось в драках и стычках, принявших особенно серьёзный размах, когда в XIII веке появилась возможность заменить валяльщиков механическими молотами, приводимыми в движение водяной мельницей. Взбунтовавшиеся чернорабочие разрушили несколько таких мельниц, отнимавших у них заработок, но конечно же, остановить историю подобные вспышки не могли[15].
Наконец готовая ткань по необходимости поступала к красильщикам, и от них уже передавалась портным и белошвейкам. Кроме своих тканей, использовались и привозные; торговые книги XIV века называют александрийский и татарский шелка, золотое и серебряное шитьё, кашемир, саржу, фланель, тафту, камку и даже своеобразное полотно, называемое cottum, которое выделывалось из кошачьей и собачьей шерсти[16].
Производство одежды в эпоху Позднего Средневековья. Конечные этапы | ||
190px | 180px | 180px |
Крашение ткани. Миниатюра из фламандской рукописи трактата Бартоломея Английского «О свойствах вещей», 1482 | Изготовление льняной одежды. Миниатюра из немецкой рукописи трактата «Tacuinum Sanitatis» Ибн Бутлана. XV век. | Изготовление и продажа шерстяной одежды. Миниатюра из немецкой рукописи трактата «Tacuinum Sanitalis» Ибн Бутлана. XV век. |
Меха, вышедшие из моды ближе к концу XIII века, пятьдесят лет спустя вновь привлекли к себе внимание. Мехами оторачивали и подбивали платье, что было далеко не лишним, если вспомнить, что даже за́мки и церкви порой были холодными и сырыми. Высшую ступень в меховой иерархии занимали соболь (zibeline), белый горностаевый мех с чёрными хвостиками (ermine), идеально-белая его разновидность (menu vair), очень высоко ценимая при дворе, а также vair — сложное меховое полотно, получаемое соединением кусочков меха белого горностая и серой белки, или просто серая белка с белым брюшком. Считается, что имя этого меха идёт от французского verre — «стекло», так как на свету имеет стекляннистый блеск. Беличьи шкурки в большом количестве доставлялись из Венгрии. Меха этого типа, как правило, предназначались для платья короля, королевы и высших сановников. Меньшей ценностью обладал gris — куний мех или зимний наряд европейской белки, в ряду с ним стоял кроличий мех (lapin); обе эти разновидности считались дворянскими. В самом низу иерархии находились барашек (mouton) и бобр (castor), использовавшиеся в частности для придворных облачений и ливрей[17].
Символика цвета
Средневековье любило яркие цвета. Религиозные мыслители, как, к примеру, святой Бернард, отвергавшие яркие краски на основании их «соблазнительности», подменяющей стремление к небесному суетными удовольствиями бренного мира — оставались в безнадёжном меньшинстве. Желание ярко и броско одеваться было неистребимо у всех классов общества, и сдерживалось исключительно соображениями денежного плана[18].
Во времена раннего Средневековья известные в текстильном деле красители, как растительного, так и животного происхождения, не отличались стойкостью, и достаточно быстро линяли после стирки или выгорали на солнце, так что яркие цвета были в основном уделом богачей, которые могли себе позволить часто менять платье, в то время как подавляющая часть населения поневоле вынужденно предпочитала бурые, серые или коричневато-бежевые оттенки. В эти времена вкусы населения были достаточно консервативны; цветовая палитра строилась на основе из трёх цветов, вошедших в употребление ещё в античную эпоху — белого, красного, чёрного, в то время как остальные считались второстепенными и группировались вокруг каждого из них «по максимальному сходству». Средневековье с его мистическими наклонностями и умением видеть символику в малейших деталях, не преминуло разработать целую шкалу цветовой оценки, причём каждому из цветов придавалось определённое значение. Белый, воспринимавшийся как не-цвет, отсутствие цвета, выступал символом чистоты, целомудрия и непорочности. В белое облачали ангелов на иконах, белый считался цветом упования на Бога, цветом высшей справедливости и вечности. С XIV века этот цвет стал особенно любимым и модным. И в то же время (для Средневековья была характерна подобная двойственность) белый считался цветом отчаяния и смерти[19].
Чёрный полагался цветом умеренности, скромности, христианского смирения, а порой и покаяния перед Богом; с другой стороны его же ассоциировали со смертью, трауром и отчаянием. В начале XIV века чёрный стал настолько популярен, что на короткое время едва ли не вытеснил остальные цвета и оттенки; эту новую моду ввёл герцог Бургундский Филипп Добрый, в течение многих лет одевавшийся в чёрное в знак траура по отцу, убитому в обычной для тех времён феодальной войне за власть[19].
И наконец, самым излюбленным оттенком, королём цветов был красный, с античных времён считавшийся противоположным белому. Красный царил на рыцарских гербах, выступая в качестве основного на трети из них. В красном шли под венец невесты, огромные количества красных тканей, число оттенков которых доходило до 15, продавались на рынках. Красный символизировал гордость, победу, силу и мощь. Красный полагался цветом благочестивой щедрости, душевной широты, он же ассоциировался с учёностью, и властью, и, по распространенному поверью, отпугивал нечисть. Красные ленточки принято было привязывать к детским ножкам, защищая таким образом малышей от всевозможных напастей, в частности, от кори и кровотечений. С другой стороны, красный цвет стойко ассоциировался с гневом и жестокостью, в красное порой заставляли одеваться проституток и палачей, красными одеждами в романах артуровского цикла щеголяют антагонисты главных героев[19].
Однако, к XII веку в употребление постепенно стали входить более стойкие красители, проникавшие в самую глубину волокон, и вместе с тем спрос на окрашенные ткани резко пошёл вверх, возросла и требовательность к эстетической стороне применяемой цветовой палитры. Революция в общественном вкусе, пришедшаяся на это время, имела в своей основе сложный набор причин, в котором нашли своё отражение развитие самой технологии окрашивания, экономические, и даже этические соображения. Всё началось с того, что в это время была найдена рецептура получения стойкого небесно-голубого красителя, взамен мутного и не слишком привлекательного цвета, употреблявшегося ранее. Кроме того, если ранее для создания голубых и синих оттенков требовалось привозное и крайне дорогое индиго, около XII века в употребление пошло дешёвое местное сырьё, дающее вместе с тем прекрасный цветовой эффект[20][21].
Голубую краску научились получать, собирая листья вайды, обильно растущей по берегам Соммы, Эско и Гаронны. Листья толкли в ступке, превращая в однородную кашицу, которую затем оставляли бродить, подсушивали, и получившийся порошок добавляли в красильный чан. Жёлтую краску получали из резеды или чистотела, шелуха ореха окрашивала ткань в коричнево-чёрный цвет. Красную краску получали из кошенили или червеца, её же добывали из моренового корня, розовый цвет давала древесина одного из видов цезальпинии, глубокий чёрный оттенок получали дважды погружая полотно в чан с голубой краской, и затем дополнительно окрашивая его красным[19].
Окрашивание ткани, как последний этап её изготовления, было процессом долгим и достаточно сложным. Небелёное полотно само по себе имело бежевато-коричневый оттенок. Для дешёвого крестьянского платья оно могло продаваться и без дальнейшей обработки, но если речь шла о более дорогих его разновидностях, из мастерской ткача готовые отрезы поступали к красильщикам, относившимся, как и ткачи, к суконному цеху. Для того, чтобы добиться нужного оттенка, полотно вымачивали в чанах с красильной жидкостью, куда также добавляли квасцы, закреплявшие цвет на ткани[19].
На изменение общественных предпочтений наложилось также то, что голубой считался во Франции «королевским». Он издавна был «семейным» для Капетингов, использование геральдических одежд голубого цвета было принято у всех многочисленных ветвей этого рода. Голубой цвет для обывателя приобретал дополнительную привлекательность как цвет Людовика Святого, пользовавшегося в те времена небывалым почтением и авторитетом. Мишель Пастуро, посвятивший несколько работ истории цвета, обратил внимание на то, что как минимум в половине случаев популярность той или иной окрашенной ткани коррелировала с распространенностью соответствующего цвета в геральдике. Это наложило отпечаток даже на словоупотребление — имена геральдических цветов становились техническими обозначениями, используемыми в текстильных мастерских. Голубой (точнее, «лазурный», фр. azure), который в 1200 году присутствовал лишь на 5 % гербов, сто лет спустя уже употреблялся вчетверо чаще, около 1350 года количество гербов с лазурным фоном доходило уже до 25 %, и вместе с тем увеличивался спрос на голубые ткани. В дальнейшем положение временно стабилизировалось, но затем популярность голубого цвета продолжала увеличиваться, к XVI веку гербовник насчитывал уже 35 % блазонов с голубой основой. Популярность эта оказалась на редкость устойчивой и сохраняется вплоть до настоящего времени[22].
Высокий спрос на голубой цвет в XII—XIV веках привел к небывалому увеличению спроса на листья вайды, которая стала в огромном количестве культивироваться искусственно. Торговля голубой краской приобрела общеевропейский размах, и вылилась в ожесточённое соперничество между торговцами мореновым корнем (дававшим красную краску) и торговцами вайдой. Против соперников использовались все возможные способы борьбы, вплоть до того, что торговцы красной краской приказывали изображать чертей в церквях в голубых тонах, пытаясь подобным образом повлиять на общественный вкус. Но всё было напрасно[23].
Оттенки голубого символизировали преданность, справедливость, мудрость, учёность, а также верность в любви. С XII века голубой цвет стал ассоциироваться с Девой Марией, вошло в традицию использовать этот цвет для изображения её одежд. С другой стороны, голубой почитался цветом незаконного рождения или глупости[24].
Жёлтый наоборот, пользовался дурной славой, и хотя принцы XV века порой одевались в золотисто-жёлтое, полностью игнорируя общественное мнение по этому поводу, у низших слоёв населения желтизна ассоциировалась в первую очередь с враждебностью или изменой христианству. В жёлтое рядили еретиков (после арльского собора 1254 года эта практика стала повсеместной), одежду подобного цвета (или жёлтую нашивку) во многих городах вынуждены были носить мусульмане и евреи. Статуты некоторых городов предписывали проституткам одеваться в платье того же цвета. К жёлтому, цвету глупости, измены, безумия, питали пристрастие городские и придворные шуты[25]. Отрицательное отношение к жёлтому цвету постепенно сошло на нет в конце XV века, однако, один из его оттенков — рыжий — до конца Средневековья считался отвратительным. О том, насколько негативные эмоции он мог вызывать, можно судить уже по тому факту, что англичанин полагал себя оскорблённым, если ему демонстрировали кусок рыжей материи[19].
Пурпур, в свою очередь, символизировал мудрую осторожность, сдержанность, с другой стороны — чванливость, уныние и прожорливость. Розовый и серый вошли в моду в конце XIV века, но не получили широкого распространения, оставаясь в основном цветами одежды имущих классов[26]. Коричневый, наоборот, часто встречался в одежде слуг и людей скромного достатка.
И наконец, зелёный почитался цветом пылкой юности, красоты, отваги и свободы[19]. Так, сохранившаяся опись костюмов юных сыновей Иоанна Доброго, указывает на зелёный как на «весенне-летний» цвет, из которого полагалось шить для них лёгкое платье, предназначенное для тёплого времени года, в то время как «зимними» цветами полагались алый и синий. С другой стороны, с ним ассоциировалась беспорядочная жизнь, безумие, ветреность и расточительство, в общем, любое нарушение привычного порядка[25]. В романах артуровского цикла, в зелёное постоянно одевается рыцарь Тристрам (или Тристан) Лионесский, несчастный возлюбленный королевы Изольды. Несколько французских городов, в частности, Марсель, предписывали проституткам носить зелёное платье. Однако, несмотря на все отрицательные ассоциации, с ним связанные, этот цвет стал исключительно моден в конце XIV века[19].
Но особенно нетерпимо Средневековье было настроено к полосатым тканям. Подлинная причина подобной антипатии до конца неясна, более того, она была уже не совсем понятна даже для людей той эпохи. Для объяснения привлекалась, конечно же, Библия, где заповедь «не носить разные ткани» (в современную эпоху толкующаяся как запрет на соединение в одном платье растительного и животного материала) в те времени понимался как запрет рисунка из разноцветных полос. Мишель Пастуро, посвятивший специальное исследование истории полосатых тканей, выдвигает для этого запрета ещё одно оригинальное объяснение. Зрительное восприятие средневекового европейца привычно было к чтению гербов, которое начиналось с фона, и далее поднималось вверх по фигурам, от самой крупной к самой мелкой детали. Полосатые ткани невозможно было рассмотреть подобным образом, они вызывали замешательство и мельтешение в глазах. Так это или нет до конца неизвестно, однако следует сказать, что в Средневековье существовала стойкая традиция изображать в полосатой одежде падших ангелов, врагов христианства и прочих столь же малоприятных персонажей. Полосатое платье было в обиходе исключительно среди шутов, подчеркивавших таких образом свою маргинальность, вызов, бросаемый «благонамеренному» обществу. Для того, чтобы сделать этот вызов ещё более шокирующим, шуты зачастую облачались в зелёно-жёлтую гамму, вплоть до конца XVI века ассоциировавшуюся в глазах обывателя исключительно с помешательством. И наконец, графиня Маго Артуа своим указом от 1328 года прямо запретила ношение полосатых тканей[19].
Интересно, что с подобными запретами прекрасно уживалась двуцветность, вошедшая в моду ещё в XII веке, и просуществовавшая до конца позднего Средневековья. По этой моде полагалось надевать узкие чулки — шоссы противоположных цветов (например, одну чёрную, другую белую), или носить верхний камзол или, как его тогда называли, пурпуэн, сшитый из двух противоположных по цвету половин. Особенно щегольски смотрелся вариант, когда чёрной (или красной) шоссе сопутствовала белая половина пурпуэна или наоборот. Как правило, выбор цветов для костюма такого типа для дворянина должен был соответствовать основным цветам его герба. Зачастую одну из половин дополнительно украшали вышивкой. Всевозможные эксперименты по смешиванию цветовых оттенков в одном костюме особенно были характерны для итальянской моды XIV века, которой стремились следовать также высокопоставленные французские дворяне.
Бельё
Средневековое бельё выполняло сразу несколько функций. Во-первых, оно призвано было защищать верхнее платье от пота, жира и прочих выделений тела. Это было достаточно важно, так как при высокой цене платья, неизбежной при ручном его изготовлении, подобная защита требовалась обязательно. С другой стороны это верхнее платье, зачастую достаточно грубое и жёсткое из-за вшитой в него золотой и серебряной нити, при соприкосновении с кожей, царапало и раздражало её, так что некая прослойка представлялась совершенно необходимой. И наконец, тёплое бельё, особенно в зимнее время года, также было необходимо в холодной крестьянской лачуге, плохо отапливаемой церкви или за́мке. Оно состояло из двух частей — нижней рубашки или камизы и брэ, предшествовавших современным кальсонам или трусам[27].
Во времена, когда нагота представлялась скандальной, а лицезрение собственного тела соблазнительным и опасным для добродетели, бельё стало предметом богословских споров. В частности, в вопросе о том, следует ли носить бельё монахам, Святой Амвросий в своём произведении «Касательно обязанностей духовенства», утверждал, что ношение его обязательно, ибо сама природа «учит и направляет нас, дабы мы прикрывали некие части тела», настаивая на том, чтобы монашествующие в церкви а также во время мытья в обязательном порядке носили брэ. Это постановление оправдывалось ссылкой на книгу Исход, где Господь учит Моисея сделать для Аарона и его сыновей льняные покровы (во французском переводе Библии «льняные брэ»), для того, чтобы прикрыть наготу. Бельё, таким образом, превращалось в гарант целомудрия и скромности — однако, не все религиозные ордена приняли это установление. Так, для целестинцев ношение нижнего белья не поощрялось, и наоборот клюнийские монахи по уставу своего ордена обязаны были иметь две пары сменных брэ и несколько пар верхней одежды и башмаков. Что касается светской жизни, камиза и брэ составляли непременную часть обряда гостеприимства — уставшему с дороги путешественнику обязательно следовало предоставить горячую воду для мытья и чистое бельё[28].
Вообще понимание «нижнего белья» как чего-то интимного, должного быть скрытым под верхним платьем было совершенно чуждо средневековому менталитету. Бельё представлялось такой же одеждой, как всё остальное, брэ выглядывали в разрезах чулок, а рубашку зачастую специально украшали вышивкой и камнями на рукавах и воротнике, чтобы демонстрировать её из-под верхней одежды. Ношение одного только белья без верхней одежды (конечно же, в тёплое время года), было характерно для беднейших слоёв общества. Таким образом одевались нищие на парижских улицах или крестьяне во время полевых работ. Для прочих слоёв общества необходимость показаться публично босиком, в рубашке и брэ являлась показателем унижения. Подобная необходимость служила в качестве наказания или епитимьи — так, например, сохранился приказ Эдуарда III, предписывавшего заложникам из Кале прибыть к нему в знак полного подчинения босиком, одетым лишь в нижнее бельё[29].
Что касается ночного белья, о нём можно составить себе мнение лишь по нескольким скудным описаниям и рисункам. По всей видимости, мужчины спали голыми — так в романах того времени короля порой поднимают с постели посреди ночи и он вынужден запахнуться в простыню или использовать для прикрытия наготы первое что оказывается под рукой. Нагих до пояса больных мы зачастую видим на миниатюрах в медицинских трактатах. Впрочем, голову порой повязывали платком, в плохо отапливаемых домах и замках знати эта привычка вполне оправдывала себя. В то же время, женщины всегда изображаются в белоснежных рубашках — камизах, с длинными рукавами, пышными или, наоборот — узкими. Не до конца ясно, соответствует ли это действительности, или подобным образом соблюдались «приличия»[30]. В одном из описаний, богатая горожанка, желая выглядеть «пристойно» перед слугами, при необходимости встать среди ночи, надевает «ночной платье» и повязывает голову тюрбаном.
Брэ
Исторически брэ восходят к старинным нательным штанам, носившимся галлами в античную эпоху, в бельё они превращаются в XII веке, исчезнув окончательно под многослойной верхней одеждой. Название этого вида белья этимологически связано с braiel — тесьмой, удерживавшей их на поясе. Изначально брэ имели вид широких штанов, длина которых доходила до середины икры ноги, однако уже в следующем столетии они превратились в подобие колготок с широким основанием и узкими штанинами. Длина брэ постепенно уменьшалась, и к концу XV века они стали напоминать современные купальные трусы, несколько заниженные на животе, для удобства ношения. Впрочем, длина эта продолжала несколько варьироваться в зависимости от особенностей климата, времени года, и сословной принадлежности их хозяина; если брэ выступали в качестве верхней одежды, их предпочитали делать несколько длиннее — до середины бедра; в этом случае они напоминали скорее короткие льняные шорты. Если хозяин брэ был слишком беден, чтобы позволить себе жиппон, на поясе брэ делались дырочки для удерживания шосс. К длинным брэ зачастую пришивалась специальная тесьма — труссуар, (от фр. trousser — присобирать)[31], верхний конец которой крепился к поясу, нижний, соответсвенно, к нижнему краю. Потянув за труссуар, брэ удобно было поднять на любую требуемую высоту, что было удобно, к примеру, при выжимке винограда; нижнее белье надежно предохранялось от пятен. Людовик Сварливый, страдавший от дизентерии, бывшей в те времена настоящим бичом во время походов, ввёл на время печальную моду — брэ с глубоким разрезом сзади[27].
Вопрос о женских брэ, несмотря на все споры, ещё далек от своего разрешения. С одной стороны, существует множество как иконографических, так и письменных свидетельств, что под рубашкой женщины ничего не носили; более того — остаться в одной рубашке для дамы того времени понималось как «остаться нагой». Существуют также изображения любовников, и разбойников с большой дороги, насилующих свою жертву — для чего им достаточно просто задрать на ней рубашку. Но с другой стороны известная статуэтка женщины, которая надевает на себя брэ. Известна средневековая карикатура жены-тиранши, изготовившейся бить веретеном своего покорного муженька. Обеспечивая себе свободу движений, зловредная дама высоко задрала юбку и поддерживает рукой брэ. И в то же время, не существует никакой ясности — идет ли речь реальной практике, или перед нами всего лишь лишь иллюстрация к французской присказке «носить трусы» (porter la culotte), что значит «быть в доме главным».
Эволюция брэ | |||
146px | |||
Фрагмент миниатюры из «Шаблон:Iw2», 1240-е годы, Франция | Фрагмент миниатюры из «Библии св. Женевьевы». 1370 год, Франция | Миниатюра. 1410 год, Франция | Фрагмент полиптиха Пьеро делла Франческа «Милосердная Богородица», ок. 1460. |
Во времена более древние распространены были кожаные брэ, но в XIV—XV веках основным материалом для изготовления брэ был лён, как правило, ткань перед пошивом белили. Встречались, однако, шерстяные и хлопчатобумажные брэ, знать могла позволить себе и шёлковое нижнее бельё. Обычай предписывал часто менять брэ, стирать их должен был сам хозяин, впрочем, при достаточных средствах, он мог нанять для этой цели специальных мужчин-прачек (так, сохранилось распоряжение короля Эдуарда IV Английского касательно жалования для подобного рода наёмного работника). Женщины, из соображений приличия, к стирке мужского белья не допускались[32].
В эпоху позднего Средневековья обычай ношения брэ всё больше распространялся, доходя до самого низа социальной лестницы и до самых отдалённых европейских народов, ношение брэ стало показателем воспитанности и даже утончённости. Так Фруассар гордился тем, что научил ирландцев носить брэ, избавив их таким образом от грубых старинных обычаев, «приказав изготовить множество пар нательного белья и отправив таковые в дар королю и его приближённым»[27].
Камиза
Жнец в камизе. Фрагмент миниатюры «Июнь» Поля Лимбурга из «Великолепного часослова герцога Беррийского», 1412—16 гг.
|
Женщина в камизе. Фрагмент фрески Амброджо Лоренцетти «Аллегория доброго правления», 1338—40 гг.
|
Нижняя рубашка (chemise), также известная в русскоязычных изданиях под испанским названием «камиза», также является достаточно древней по своему происхождению. Её носили равно и мужчины и женщины, однако, мужская камиза была несколько более короткой, доходя до середины бедра или до колен — единого стандарта не существовало и всё зависело исключительно от индивидуального вкуса. Женские рубашки, как правило, должны были доходить до щиколоток, в верхней части камизы могли делаться конические мешки — предшественники современных бюстгальтеров. Эти мешки были удобны тем, что позволяли зрительно увеличивать маленькую от природы грудь, закладывая внутрь дополнительные слои материи или подушечки, чтобы таким образом, получить требуемую форму и размер. Другой способ состоял в том, чтобы надеть на (или реже — под) камизу широкую повязку, целиком закрывавшую грудь и поддерживавшую её. Эта повязка также позволяла регулировать размер: слишком объемную грудь, также бывшую не в чести, можно было визуально уменьшить, затягивая повязку. Модницы порой слишком усердствовали в этом, вызывая тревогу тогдашних врачей, безуспешно пытавшихся убедить дам, что чрезмерное давление на грудь может стоить им здоровья[33].
Чаще всего камизы шились из полотна белого цвета, цветные камизы были крайне редки, оставаясь данью индивидуальному капризу. Для севера и запада страны более характерны были рубашки из льна, в то время как в остальных местах предпочитали пеньковое полотно, хотя встречались и хлопчатобумажные, и дорогие шёлковые камизы.
Крой камизы оставался достаточно простым и непритязательным — вместе сшивались передняя и задняя половины, горловина чаще всего была V-образной и достаточно широкой, к воротнику пришивались короткие тесемки также белого цвета или пуговицы. Существовали, впрочем, и более дорогие разновидности с широким запахивающимся воротником. Рукава были неизменно длинными, доходя до запястий, в зависимости от вкуса мастера или заказчика, их делали широкими или наоборот — узкими, заканчивающимися манжетой. Горловину и манжеты порой украшали вышивкой, с расчётом на то, что эти части будут выглядывать из-под верхней одежды, особенно эта мода распространилась в среде богачей в конце XV века[27].
Изготовление нижнего белья считалось в те времена занятием чисто домашним. Волокно пряли и затем ткали и шили в богатых домах служанки, или специально нанятые с этой целью женщины, в бедных — жёны и дочери хозяев. По замечанию Флорана Вениеля, посвятившего специальную работу мужской одежде французского Средневековья, это было одно из немногих занятий, с помощью которого женщина могла заработать себе на хлеб.
В эпоху куртуазного рыцарства распространено было «испытание камизой» (в русскоязычных изданиях также «испытание рубашкой») перед которым отступали порой даже самые смелые. Суть испытания состояла в том, чтобы выйти на турнирное поле навстречу копьям и мечам противников в одной лишь нижней одежды, вместо доспехов надев на себя нижнюю рубашку любимой. Многочисленные ранения храбрецу были обеспечены, и все же находились горячие головы, принимавшие вызов.