Королева четырех королевств/Глава 4 Победительница

Время Жанны

Неторопливое начало

Деревенька Домреми. Дом семьи д'Арк..

Перенесемся, читатель, в герцогство Барское, где крепость Вокулер одной из очень немногих еще сохраняет верность королю Карлу, представляя собой едва ли не крошечный островок среди пробургундски настроенных кардинальских подданных. Маршал де Вержи, управлявший Баром от имени «короля Англии и Франции» решил наконец уничтожить этот последний очаг сопротивления. Рене, герцогский зять, изолирован в своем дворце, но вслед за своей деятельной матерью, он также полагает, что не бывает окончательных поражений, пока ты жив и деятелен и не спешит покидать Бара, как мы скоро увидим, окажется в этом совершенно прав.

1429 год. Бургундская армия наступает на Вокулер, естественно не имея никакого представления о том, что в крошечной деревеньке Домреми, прослышавшей о вторжении, среди жителей, которые в панике вынуждены спасаться со своими пожитками в имперском Невшато, находится семья некоего Жака д’Арк, и его младшая дочь, невысокая, нескладная, похожая на мальчишку, все больше укрепляется в замысле, который давным-давно вынашивает в себе, не решаясь начать действие, которое, как она сама понимает, возврата иметь не будет. Комендант, или на языке того времени — капитан — Вокулера, старый солдат Робер де Бодрикур, ставленник герцога Рене, и конечно, его проницательной матери, просит о помощи, предупреждая о том, что если она не будет получена, город не сможет держаться дольше начала лета 1429 года. Помощь, как вы понимаете, не приходит, и старый солдат вынужден начать переговоры о почетной капитуляции. Ему оставляют должность и армию, при условии, что он принесет торжественную присягу более никогда не участвовать в военных действиях на стороне дофина. Присяга принесена, и бургундские войска уходят прочь. Вернувшисяся к себе жители Домреми находят деревенскую церковь сожженной дотла, а свои жилища — разграбленными и пустыми.

В разоренной войной, голодной и отчаявшейся стране как никогда сильны мистические настроения. Пророки и пророчицы, объявляющие себя носителями воли Божьей растут как грибы. Колетта Бон, новейший биограф Жанны сумела насчитать до двадцати человек — и это лишь тех, кто оставил после себя след в хрониках и документах того времени. Констанс де Рабастан, Мария-Робина, Жанна-Мария де Мальи, дворянин де Бассиньи, Жан де Ган — это имена лишь нескольких из них. Кое-кто из этих религиозных деятелей были откровенными шарлатанами; среди таковых стоит назвать Катерину де ла Рошель, объявлявшую сбор денег в казну короля Карла, причем уверявшую всех, кто желал ее слушать, что ей дана возможность ясновидения, позволяющая находить скрытые клады и спрятанные от чужих глаз тайники. Катерина уверяла, что ее действиями руководит некая «Белая дама», приходящая к ней по ночам. Позднее Жанна будет относиться к «ясновидящей» с нескрываемым презрением, Катерина ответит ей тем же, и в какой-то момент примкнув к англо-бургундскому войску, будет обливать освободительницу Франции словесными помоями. Перрона-Бретонка, о существовании которой мы знаем из «Дневника Парижского Горожанина», объявляла, что Бог лично является к ней «одетый в алый хук» и говорит как с равной, объявляя свою волю. В отличие от Катерины, Перрона горячо поддерживала и во всем оправдывала Жанну, даже после того, как последняя оказалась в английском плену. За столь выдающуюся смелость, юродивой пришлось дорого заплатить: она закончила жизнь на костре в столице Франции. По стране упорно распространялось т. н. «пророчество Мерлина» — неизвестно откуда взявшееся и кем поддерживавшееся… хотя может быть мы с вами, читатель, уже знаем — кем?… Пророчество заключалось в том, что страна, преданная распутной женщиной (читай — королевой Изабеллой, освобождена будет невинной девушкой). И наконец, знаменитый брат Ришар, судя по всему религиозный фанатик, доводивший своими проповедями толпу до исступления, так что женщины швыряли в огонь пышные геннины, а мужчины отправляли туда же игральные кости и столы — изгнанный из Парижа за сочувствие к «арманьякам»… Горожанин называет его духовным наставником и Катерины, и Перроны и Жанны. Было ли в этом хоть какое-то истинное зерно? Мы еще многого не знаем.

Впрочем, весь этот хоровод мошенников, шарлатанов, и просто сумасшедших, наперебой предлагавший свои услуги «благородному дофину» для освобождения его страны, разбивался о закрытые ворота замка Шинон. Стараниями де ла Тремойля, проникнуть к королю не удавалось никому… в данном конкретном случае он, быть может, был и прав. Слабую психику Карла могло в самом деле, окончательно смутить неистовство религиозных фанатиков. Не мог проникнуть никто — кроме одной только носительницы Божьей воли.