Джон, герцог Бедфордский, регент Франции для короля Английского/Глава 4. Перед судом истории

Орлеан

Судьба кампании решена

Орлеан. О стены этого города разобьется английское могущество.

Между тем в ставке Джона Бедфорда решается судьба летней кампании 1428 года. По сути дела, перед советниками регента стоит выбор: возобновить наступление на Анжу (как мы помним, в первый раз стоившее жизни Томасу Ланкастеру), или взять в осаду Орлеанскую крепость. Оба пути имеют свои плюсы и минусы. Анжер, столица Анжу, окружен циклопическими стенами, перед которыми может оказаться не слишком действенной даже пополнившаяся новыми орудиям английская артиллерия. Взять город измором будет также затруднительно, дальновидная королева Иоланда загодя обеспокоилась снабдить гарнизон провизией на два года вперед. С другой стороны, как мы помним, именно отсюда поступают «буржскому королю» пополнения и деньги, занять Анжер значит – лишить его армию большей части финансирования.

Орлеан – столь же непростая цель, другое дело, что за ним открывается прямой путь к столице короля и изнании – Буржу. За Орлеаном сильных крепостей уже нет, наступление англичан сможет развиваться почти беспрепятственно, изгнанный же из собственной столицы Карл Французский волей-неволей вынужден будет искать себе спасения за границей, оставив Францию в руках своего победоносного соперника, и война таким образом, завершится сама собой.

Как видно, последняя возможность оказалась слишком соблазнительной, так что большинство совета высказалось за атаку на Орлеан, несмотря на то, что против подобной идеи существовало соображение морального характера: Карл, герцог Орлеанский, со времен Азенкура находился в английском плену (и освободиться ему удастся уже после смерти нашего героя). Атака на владение, чей хозяин неможет защитить его с оружием в руках была вопиющим нарушением кодекса рыцарской чести, столь ревностным поклонником которого показал себя Джон Ланкастерский. Хуже того, Карл Орлеанский, беспокоясь о подобной возможности, в Лондоне нашел возможность встретиться с Солсбери и взял с него клятвенное обещание, что Орлеан не станет мишенью для английского наступления, подкрепив решимость английского командующего немалой суммой денег. И в довершение всех бед, младший брат Карла, уже знакомый нам Орлеанский Бастард (доставивший англичанам столько хлопот под Монтаржи), в июле 1427 года подписал о том же договор с графом Саффолком... нарушение слова в подобной ситуации чревато немалыми моральными издержками.

Посему, даже у современных историков нет внятного ответа на вопрос, почему несмотря на все вышеперечисленное мишенью для новой атаки был выбран все же Орлеан. Стоит предположить, что английская казна в этот момент обреталась в столь плачевном состоянии, а усталость от войны достигла такого уровня, что возможность закончить затянувшееся противостояние одним ударом перевесила все иные соображения. И уж совсем непонятно, почему наш герой, вплоть до этого времени столь рассудительный и трезвомыслящий, внезапно начнет совершать одну ошибку за другой. Чисто умозрительно можно высказать гипотезу, что уже постепенно давало о себе знать нервное истощение, результат огромного напряжения последних лет, неумолимо подтачивавшее его здоровье. Воистину – кого боги желают наказать, того они лишают разума. Печально.

Забегая вперед скажем,что страшное поражение под Орлеаном будут помнить годы спустя, так что в 1433 году молодой король будет писать Джону Бедфорду: «Вам же все удавалось, вплоть до времени осады Орлеана, решенной Бог знает чьим советом...» Ясное дело, у победы множество отцов, у поражения - ни одного. Впрочем, следуем за событиями.

Томас Монтекьют, граф Солсбери, был несомненно выдающейся фигурой. Сын предателя, во времена Генриха IV казненного за участие в заговоре против короля, он был вместе со своим семейством не только прощен, но и приближен к особе ныне покойного Генриха V, как мы помним, человека весьма проницательного и редко ошибавшегося в оценках касательно душевных качеств своего окружения. Томас Солсбери стал не только одним из преданнейших друзей нового монарха (причем Генрих, едва лишь взойдя на престол, поспешил вернуть ему конфискованные о времена прошлого царствования земельные владения), он превратился в одного из самых успешных полководцев Столетней войны, не проигравшего в течение своей короткой жизни ни одного сражения.

Современные историки, скажем так «проанглийской» ориентации склонны представлять Томаса Солсбери в качестве некоего рыцаря без страха и упрека, благородного и бесстрашного, идеального воплощения своей эпохи. Однако, думается нам, Томас Солсбери, как и любой исторический деятель, не нуждается в подобного рода оправданиях или попытках возвеличивания. Этот, без всякого сомнения, честный и очень преданный служитель английской монархии, был человеком своего времени, со всеми его достоинствами и недостатками. Непоколебимо преданный своему королю, верный в дружбе, утонченно-куртуазный в дамском обществе, он был одновременно человеком холодным и расчетливым, как было привычным для того времени, по отношению к противнику считавший дозволенными любые средства, даже самого грязного толка. В частности, история сохранила характерное воспоминание о том, как продвигаясь к Орлеану, Солсбери со своими войсками должен был переправиться через одну из рек. Прекрасно говоривший по-французски, англичанин, выдавая себя за «капитана» одного из отрядов Карла VII призвал к себе на помощь местных крестьян, а когда работа была закончена, приказал своим людям вырезать этих добровольных помощников всех до единого «за сочувствие врагу». В предстоящих событиях Томасу Солсбери также предстоит проявить все грани своего непростого характера.