Глава XIII. О переменах в королевском совете
В год тысяча четыреста двадцать пятый король направил в Бретань мессира Таннеги де Шателя, бывшего уроженцем Бретонской земли, и каковой вместе со своей родней был у герцога в милости; и далее просить и заклинать его, дабы пришел на помощь ради спасения королевства[1] и сказать, как велика в нем нужда и настаивать на том всеми путями. Герцог ответил прямо, что о том не будет вести речи, до тех пор, пока, король не удалит от себя и изгонит из дворца всех тех, кто содействовал его пленению[2], и перечислил их поименно. Король в то же самое время отправил посланца к герцогу Савойскому, дабы попытаться узнать, не согласиться ли герцог Бургундский начать с ним какие бы то ни было переговоры; и не согласиться ли указанный герцог прийти на помощь королю: каковой ответил, что знает прекрасно, что герцог Бургундский не пойдет ни ни какое соглашение, до тех пор пока король не отдалит о себя тех, кто содействовал убийству его отца, покойного герцога Бургундского; но в указанном случае герцог Савойский охотно придет на помощь королю и будет содействовать ему всеми силами.
Ибо существовали сомнения, что герцог Бургундский столь уж сильно привязан к англичанам; при том, что некие люди, бывшие близкими королю настаивали на том, чтобы позволить ему вернуться, ибо то, что он поддался порыву и действовал в гневе, вызванном горем из-за того, что его отец был убит. Посланцы, отправленные к указанным сеньорам вернулись и передали ответы, каковые получили от них. В том числе указанный Таннеги, присутствовавший при этом, и передавший ответ, данный ему герцогом Бретонским, сказал: что его как бы его ни тяготили смерть герцога Бургундского и пленение герцога Бретонского; в то время он считал своим долгом оставаться рядом с королем; ныне же он предпочел бы уехать. И действительно он отправился в Лангедок, в город, называемый Бокер. И как то полагал верховный судья Прованса, он нанес своим отъездом ущерб королю и пытался отговорить его от этого; но тот все же предпочел уехать и в своем решении идти до конца: также сделал и врач по имени мэтр Жан Кадар какового считали ученейшим и опытнейшим человеком в своем деле; и он уехал, обогатившись на двадцать пять или тридцать тысяч экю, указанный судья назначил на его место сеньора де Жиака, каковой был самых доверенных людей короля.
Примечания
- ↑ Силы сторон были приблизительно равны; посему, и англичане и французы искали союза с могущественной Бретанью, в то время как осторожный герцог этой земли предпочитал сохранять «нейтралитет», выжидая, на чью сторону склонится окончательная победа.
- ↑ Речь идет об истории достаточно неприглядного свойства, имевшей место в 1420 году. Переговоры с Бретанью, начавшиеся именно в те времена ни к чему не приводили; дофин Карл, догадавшись об истинных намерениях бретонца, принял достаточно рискованную мысль заменить его на более сговорчивого правителя. В качестве ударной силы были использованы давние соперники бретонского герцога — семейство Пентьевров-Блуа, притязавшее на бретонскую герцогскую корону с середины XIV в. Это противостояние, то возгораясь, то затухая, длилось более полувека, так что разжечь его снова сложностей не составляло. Дофин Карл пообещал Пентьеврам свою поддержку в случае, если им удастся одержать победу, в обмен же требовал от нового герцога немедленно начать войну против англичан. Как того и следовало ожидать, те немедленно согласились, и против герцога Жана Монфора созрел заговор. Вместе с младшим братом его пригласили якобы для примирения в замок Шамптосё, где обоих Монфоров вместо пиршественной залы ждала темница, ежедневные угрозы, голод, и требования «добровольно» отказаться от герцогской короны. Пентьевры просчитались в одном: герцог был любим своими подданными, разбойничья выходка возмутила против них всю Бретань, в начавшейся войне заговорщики потерпели поражение и вынуждены были бежать в Бурж, к дофину Карлу, чья «поддержка» во время войны, оказалась, конечно же, чисто словесной. Впрочем, при дворе дофина в изгнании их приняли с достаточной благосклонностью, но теперь в качестве условия, Жан Бретонский требовал изгнать их прочь.
