Одетта де Шамдивер, фаворитка поневоле/Воспоминание шестое. Серый монах

Материал из Wikitranslators
(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск
(Подаренный город)
(Серый монах)
Строка 7: Строка 7:
  
 
== Серый монах ==
 
== Серый монах ==
 +
 
=== Возвращение на родину ===
 
=== Возвращение на родину ===
 
==== Подаренный город ====
 
==== Подаренный город ====
Строка 35: Строка 36:
  
 
В декабре все того же года, в книге появляется новая запись касательно ХХХ франков, «''каковые монсеньор герцог выделил ей и дочери ее, Маргарите де Валуа, от щедрот своих по причинам, более полно изложенных в патентных письмах сказанного монсеньора, заверенных с обратной своей стороны Жаном де Нуаданом''». Много это было или мало, читатель? Для сравнения, высококвалифицированный ремесленник — строитель или каменотес в Париже получал 1 [[ru.wp:Турский ливр|ливр]] в неделю; иными словами, выплаты в точности соответствовали статусу скромной нетитулованной дворянки, пусть даже состоявшей долгое время при короле Франции. Обычная ситуация по тем временам — человек имел право лишь на то, что полагалось ему по статусу, и не более того. Удивительно, что Маргарита, сызмальства привыкшая к роскоши королевского дворца, сколь о том можно судить, полностью поддерживала мать, и никогда ни словом ни делом не противилась ее решениям. Как видно, Одетта сумела воспитать ее более чем достойно.
 
В декабре все того же года, в книге появляется новая запись касательно ХХХ франков, «''каковые монсеньор герцог выделил ей и дочери ее, Маргарите де Валуа, от щедрот своих по причинам, более полно изложенных в патентных письмах сказанного монсеньора, заверенных с обратной своей стороны Жаном де Нуаданом''». Много это было или мало, читатель? Для сравнения, высококвалифицированный ремесленник — строитель или каменотес в Париже получал 1 [[ru.wp:Турский ливр|ливр]] в неделю; иными словами, выплаты в точности соответствовали статусу скромной нетитулованной дворянки, пусть даже состоявшей долгое время при короле Франции. Обычная ситуация по тем временам — человек имел право лишь на то, что полагалось ему по статусу, и не более того. Удивительно, что Маргарита, сызмальства привыкшая к роскоши королевского дворца, сколь о том можно судить, полностью поддерживала мать, и никогда ни словом ни делом не противилась ее решениям. Как видно, Одетта сумела воспитать ее более чем достойно.
 +
 +
=== Серый монах ===
 +
 +
==== Не сработавшая ловушка ====
 +
{| width="250px" align="right"
 +
|
 +
{| width="250px" style="text-align:center; background:#FAEBD7"
 +
|-
 +
| [[Файл:47.4555.tmontacute 4eofs.jpg|250px]]
 +
|-
 +
|<small><span style=="color:#EAB97D>Томас Монтекьют, граф Солсбери, военачальник, поставивший ловушку.</span>.<br />''Неизвестный художник «Томас Монтекьют, донатор церкви». - Витраж. - XV в. - Кентерберийский Собор. - Кентербери, Великобритания''</small>
 +
|}
 +
|}
 +
Впрочем, в тихом провинциальном городке наша героиня задержалась не слишком долго. Филипп Тетю, ее первый и пока что единственный биограф, полагает, будто к «маленькой королеве» в это время стали проявлять неожиданный интерес представители старшей ветви Шамдиверов, чьи родовые владения находились как раз в этих местах. Действительно, если суетный Париж и думать забыл о прежней королевской фаворитке, поглощенный куда более насущными заботами, здесь в провинции, она по-прежнему вызывала повышенное к себе внимание и любопытство скучающей местной знати.
 +
 +
Итак, Филипп Тетю полагает, будто Одетту и Маргариту из раза в раз принялись приглашать к себе сеньор и дама де Шамдивер. Прошли времена, когда юная Одетта вместе с отцом вынуждены были сидеть на пирах едва ли не за столом для прислуги, теперь в честь именитой гостьи устраивали приемы и званые ужины, неизменно усаживая ее на самое почетное место — по правую руку хозяина. Однако, если местные досужие сплетницы надеялись услышать, что называется из первых рук, пикантные подробности политических происков и альковные тайны королей, скорее всего их ожидало горькое разочарование. За многие годы привыкшая держать при себе собственные чувства и мысли, Одетта, скорее всего отвечала на нескромные вопросы вежливо, но односложно, так что удовлетворить за ее счет праздное любопытство было невозможно ни в малейшей степени, а что касается Маргариты, она была слишком молода и не слишком много знала, да и вряд ли осмелилась бы слишком распускать язык под бдительным и предостерегающим взглядом матери.
 +
 +
Неизвестно, это ли навязчивое и слишком утомительное внимание, или сама по себе сонная и однообразная жизнь в городке — пусть очаровательном, однако, безнадежно провинциальном, подвигли Одетту и ее дочь вновь сняться с места, чтобы уже окончательно перебраться в шумную герцогскую столицу — [[ru.wp:Дижон|Дижон]]. Нам известна дата этого переезда, весна 1424 года, все тот же Филипп Тетю предполагает, что обеих путешественниц с начала и до конца сопровождал и оберегал от возможных опасностей Жан Трестеле — наместник сеньоров де Шамдивер в городке Сен-Жан-де-Лон. Известно также, что в начале своего пребывания в Дижоне Одетта и Маргарита избрали себе временной резиденций скромную гостинцу под вывеской Железного Креста — вплоть до того, как им удастся подыскать себе уже постоянное жилье. Именно здесь, в Дижоне, нашей героине предстоит пережить последнее, и пожалуй, самое опасное из всех приключений, выпавших на ее короткую жизнь.
 +
 +
Нам неизвестно, каким образом пересеклись дороги бывшей фаворитки и [[ru.wp:Францисканцы|францисканского монаха]] (или на французский лад «кордельера») Этьенна Шарло. Надо сказать, что в те времена монашеская ряса не раз и не два сослужила добрую службу лазутчикам и шпионам с обеих сторон; служители религии пользовались столь непререкаемым авторитетом, что могли практически безопасно путешествовать по территории, контролируемой обеими воюющими сторонами, опасаясь, быть может только разбойников, не считавшихся ни с Богом, ни с чертом, а также дезертиров из обеих армий — с такими же наклонностями. Однако, подобное зло полагалось, по всей видимости, неизбежным, и воспринималось философски.
 +
 +
В данном конкретном случае, желая напасть на [[ru.wp:Филипп III Добрый|Филиппа III]] в самих его владениях, [[ru.wp:Карл VII (король Франции)|дофин]] загодя побеспокоился наводнить [[ru.wp:Бургундское герцогство|герцогство]] и [[ru.wp:Бургундия (графство)|графство]] Бургундские своими соглядатаями в рясах и без таковых. Одним таким персонажем и был францисканец Этьенн Шарло, на бумаге числившийся скромным иноком монастыря [[ru.wp:Франциск Ассизский|Св. Франциска]] близ [[ru.wp:Отён|Отена]]. Покинув обитель под предлогом визита в [[ru.wp:Лангр|Лангр]], к благочестивой [[ru.wp:Колетта|матери Колетте]], которую уже после смерти объявит святой [[ru.wp:Католицизм|католическая церковь]], он вместо того исправно изучал оборонительные мощности Дижона и впридачу к тому столь же исправно прислушивался к разговорам в тавернах, сам не упуская возможности вставить словечко.
 +
 
 +
Нам в точности неизвестно, где и как встретились эти двое — быть может, в гостинице, где приезжий монах мог остановиться в качестве постояльца на недолгий срок, или в ближайшей церкви, где бывшая фаворитка по каким-то своим соображениям пожелала исповедаться приезжему францисканцу, которого видела в первый, и скорее всего, в последний раз в своей жизни. Но так или иначе, наша героиня посвятила внимательно слушающего монаха в тайну весьма серьезного свойства. По словам Одетты, гарнизон г. [[ru.wp:Лион|Лиона]] был осведомлен в полной мере и уже готовил ловушку для неосторожных солдат дофина, в которую их полагалось заманить и затем вырезать до последнего человека, расправившись заодно со всеми сочувствующими делу опального короля Франции. За столь циничным планом стоял не кто иной как [[ru.wp:Монтегю, Томас, 4-й граф Солсбери|Томас Солсбери]], один из ведущих английский военачальников своего времени, человек жестокий и неразборчивый в средствах, когда речь, по его мнению, шла о пользе для английской короны или для его личной славы. Через несколько лет ему предстоит сложить голову [[ru.wp:Осада Орлеана|под Орлеаном]], однако же, до этого еще далеко.

Версия 02:43, 7 сентября 2019

Воспоминание пятое. Гибель Франции "Одетта де Шамдивер, фаворитка поневоле" ~ Воспоминание шестое. Серый монах
автор Zoe Lionidas




Содержание

Серый монах

Возвращение на родину

Подаренный город

Saint-Jean de Losne - Saone.png
Сен-Жан-де-Лон, подаренный город.

Одетта де Шамдивер покинула королевский дворец так же неприметно и тихо, как появилась в нем семнадцать лет назад, навсегда распрощалась с Парижем, с которым было связано так много и радостных и печальных воспоминаний, и вместе с дочерью ушла в неизвестность. Следы королевской фаворитки затерялись на долгие четыреста лет, причем исчезновение это, как и следовало ожидать, вызвало шквал всевозможных домыслов и догадок одна другой романтичней.

В частности, еще в недалеком от нас XIX веке находились желающие совершенно серьезно утверждать, будто «маленькая королева» скончалась от горя на могиле своего царственного пациента. Несколько менее красочное мнение сводилось к тому, что она предпочла навсегда скрыться от мира в одном из многочисленных парижских монастырей, и там закончила свою жизнь столь же тихо и незаметно, как не привлекала к себе внимания в течение многих лет.

И лишь в 1855 году Сезару Лавиротту, историку, члену Дижонской академии наук, удалось наконец-то разыскать в местных архивах документы, относившиеся к последним годам нашей героини. Как и следовало ожидать, реальность оказалась куда сдержанней безудержных поэтических фантазий. Мысли о постриге, если они когда-то и вдохновляли «маленькую королеву» были оставлены раз и навсегда, у нее на руках была дочь — совсем еще юная, неопытная, и вряд ли могущая выжить в одиночку в жестокой реальности Столетней войны.

Посему, с полной решимостью не возвращаться более в опостылевший за многие годы семейный дом, Одетта избрала для себя и дочери в качестве новой родины городок Сен-Жан-де-Лон, тот самый, который много лет назад подарили верной королевской сиделке.

По немногим оставшимся документам, имея представление о твердом и достаточно непреклонном характере нашей героини, закалившемся во многих треволнениях, выпавших на ее долю, рискнем предположить, что она не стала ожидать, когда ей недвусмысленно укажут на дверь, но предпочла сама избрать свою судьбу, и отдав полагающийся по протоколу визит королеве, а заодно получив на дорогу полагающееся ей скромное вознаграждение, вернуться в Бургундию. Королева Изабелла, к этому времени успевшая превратиться в одышливую старую толстуху, наверняка, с облегчением рассталась с прежней своей креатурой, тем более, что дворцовые доходы оставляли желать много лучшего, и содержать даже собственную свиту становилось все более проблематичным.

Нам неизвестно, оставил или предпочел вернуть казне подаренные фаворитке земли новый временщик — Джон Бедфорд, регент Франции для короля английского. Строго говоря, в согласии с буквой закона, пришедший к власти правитель отнюдь не обязан был соблюдать волю предшественника, но имел право таковую подтвердить или отказаться от нее по собственному усмотрению. Однако, из того обширного материала, который известен о Джоне Бедфорде, он предстает человеком жестким, трезвомыслящим, но отнюдь не бездушным. Несомненно, для наступающей армии денег постоянно не хватало и любая монета была буквально на счету, но все же — из того, что мы знаем об англичанине никак не вырисовывается образ чинуши, способного отнять последний кусок хлеба у одинокой женщины с дочерью на руках. Скорее всего, нужда, о которой будет из раза в раз упоминать Маргарита на процессе своей матери, имела в своей основе разорение страны войсками обеих армий, тем более (как уже было упомянуто) нужду пришлось испытать на себе даже королеве Франции.

Но как бы то ни было, купив или сняв для себя скромный домик в очаровательном и тихом городе Сен-Жан-де-Лон, Одетта, как видно, решила дать себе и дочери отдых после многолетнего неверного существования в атмосфере придворных интриг. Финансовое положение «маленькой королевы» и ее дочери в это время действительно было незавидным — после многолетней привычки ко дворцу и столице Франции разница становилась особенно заметной. Впрочем, герцог Филипп по каким-то своим причинам отнюдь не собирался забывать о прежней королевской фаворитке, исправно снабжая ее небольшими, но столь необходимыми в ее положении суммами. Записи бухгалтерских книг бургундского герцога за октябрь 1423 года несет в себе короткие заметки, выполненные рукой казначея Жана Френьо: «Уплачено Удине де Шамдивер, имеющим жительством своим Сен-Жан-де-Лосн в обмен на письменное ее подтверждение, сумма в ХХ франков».

В декабре все того же года, в книге появляется новая запись касательно ХХХ франков, «каковые монсеньор герцог выделил ей и дочери ее, Маргарите де Валуа, от щедрот своих по причинам, более полно изложенных в патентных письмах сказанного монсеньора, заверенных с обратной своей стороны Жаном де Нуаданом». Много это было или мало, читатель? Для сравнения, высококвалифицированный ремесленник — строитель или каменотес в Париже получал 1 ливр в неделю; иными словами, выплаты в точности соответствовали статусу скромной нетитулованной дворянки, пусть даже состоявшей долгое время при короле Франции. Обычная ситуация по тем временам — человек имел право лишь на то, что полагалось ему по статусу, и не более того. Удивительно, что Маргарита, сызмальства привыкшая к роскоши королевского дворца, сколь о том можно судить, полностью поддерживала мать, и никогда ни словом ни делом не противилась ее решениям. Как видно, Одетта сумела воспитать ее более чем достойно.

Серый монах

Не сработавшая ловушка

47.4555.tmontacute 4eofs.jpg
Томас Монтекьют, граф Солсбери, военачальник, поставивший ловушку..
Неизвестный художник «Томас Монтекьют, донатор церкви». - Витраж. - XV в. - Кентерберийский Собор. - Кентербери, Великобритания

Впрочем, в тихом провинциальном городке наша героиня задержалась не слишком долго. Филипп Тетю, ее первый и пока что единственный биограф, полагает, будто к «маленькой королеве» в это время стали проявлять неожиданный интерес представители старшей ветви Шамдиверов, чьи родовые владения находились как раз в этих местах. Действительно, если суетный Париж и думать забыл о прежней королевской фаворитке, поглощенный куда более насущными заботами, здесь в провинции, она по-прежнему вызывала повышенное к себе внимание и любопытство скучающей местной знати.

Итак, Филипп Тетю полагает, будто Одетту и Маргариту из раза в раз принялись приглашать к себе сеньор и дама де Шамдивер. Прошли времена, когда юная Одетта вместе с отцом вынуждены были сидеть на пирах едва ли не за столом для прислуги, теперь в честь именитой гостьи устраивали приемы и званые ужины, неизменно усаживая ее на самое почетное место — по правую руку хозяина. Однако, если местные досужие сплетницы надеялись услышать, что называется из первых рук, пикантные подробности политических происков и альковные тайны королей, скорее всего их ожидало горькое разочарование. За многие годы привыкшая держать при себе собственные чувства и мысли, Одетта, скорее всего отвечала на нескромные вопросы вежливо, но односложно, так что удовлетворить за ее счет праздное любопытство было невозможно ни в малейшей степени, а что касается Маргариты, она была слишком молода и не слишком много знала, да и вряд ли осмелилась бы слишком распускать язык под бдительным и предостерегающим взглядом матери.

Неизвестно, это ли навязчивое и слишком утомительное внимание, или сама по себе сонная и однообразная жизнь в городке — пусть очаровательном, однако, безнадежно провинциальном, подвигли Одетту и ее дочь вновь сняться с места, чтобы уже окончательно перебраться в шумную герцогскую столицу — Дижон. Нам известна дата этого переезда, весна 1424 года, все тот же Филипп Тетю предполагает, что обеих путешественниц с начала и до конца сопровождал и оберегал от возможных опасностей Жан Трестеле — наместник сеньоров де Шамдивер в городке Сен-Жан-де-Лон. Известно также, что в начале своего пребывания в Дижоне Одетта и Маргарита избрали себе временной резиденций скромную гостинцу под вывеской Железного Креста — вплоть до того, как им удастся подыскать себе уже постоянное жилье. Именно здесь, в Дижоне, нашей героине предстоит пережить последнее, и пожалуй, самое опасное из всех приключений, выпавших на ее короткую жизнь.

Нам неизвестно, каким образом пересеклись дороги бывшей фаворитки и францисканского монаха (или на французский лад «кордельера») Этьенна Шарло. Надо сказать, что в те времена монашеская ряса не раз и не два сослужила добрую службу лазутчикам и шпионам с обеих сторон; служители религии пользовались столь непререкаемым авторитетом, что могли практически безопасно путешествовать по территории, контролируемой обеими воюющими сторонами, опасаясь, быть может только разбойников, не считавшихся ни с Богом, ни с чертом, а также дезертиров из обеих армий — с такими же наклонностями. Однако, подобное зло полагалось, по всей видимости, неизбежным, и воспринималось философски.

В данном конкретном случае, желая напасть на Филиппа III в самих его владениях, дофин загодя побеспокоился наводнить герцогство и графство Бургундские своими соглядатаями в рясах и без таковых. Одним таким персонажем и был францисканец Этьенн Шарло, на бумаге числившийся скромным иноком монастыря Св. Франциска близ Отена. Покинув обитель под предлогом визита в Лангр, к благочестивой матери Колетте, которую уже после смерти объявит святой католическая церковь, он вместо того исправно изучал оборонительные мощности Дижона и впридачу к тому столь же исправно прислушивался к разговорам в тавернах, сам не упуская возможности вставить словечко.

Нам в точности неизвестно, где и как встретились эти двое — быть может, в гостинице, где приезжий монах мог остановиться в качестве постояльца на недолгий срок, или в ближайшей церкви, где бывшая фаворитка по каким-то своим соображениям пожелала исповедаться приезжему францисканцу, которого видела в первый, и скорее всего, в последний раз в своей жизни. Но так или иначе, наша героиня посвятила внимательно слушающего монаха в тайну весьма серьезного свойства. По словам Одетты, гарнизон г. Лиона был осведомлен в полной мере и уже готовил ловушку для неосторожных солдат дофина, в которую их полагалось заманить и затем вырезать до последнего человека, расправившись заодно со всеми сочувствующими делу опального короля Франции. За столь циничным планом стоял не кто иной как Томас Солсбери, один из ведущих английский военачальников своего времени, человек жестокий и неразборчивый в средствах, когда речь, по его мнению, шла о пользе для английской короны или для его личной славы. Через несколько лет ему предстоит сложить голову под Орлеаном, однако же, до этого еще далеко.

Личные инструменты