Одетта де Шамдивер, фаворитка поневоле/Воспоминание первое. Бургундия

Материал из Wikitranslators
(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск
(Вступление)
(Вступление)
Строка 23: Строка 23:
 
|}
 
|}
 
|}
 
|}
''Посему же, в конце концов, по причине болезни короля, каковой ничтоже сумняшеся вершил зло касательно королевы, так, что последняя не осмеливалась более делить с ним ложе, дана была ему в наложницы некая приятнейшая собой, ласковая и милая девица, дочь некоего торговца лошадьми, что сделано было с согласие королевы, ранее того много выстрадавшей… каковую же (девицу) народ прилюдно и открыто именовал маленькой королевой…''<br />
+
''Посему же, в конце концов, по причине болезни короля, каковой ничтоже сумняшеся вершил зло касательно королевы, так, что последняя не осмеливалась более делить с ним ложе, дана была ему в наложницы некая приятнейшая собой, ласковая и милая девица, дочь некоего торговца лошадьми, что сделано было с согласия королевы, ранее того много выстрадавшей… каковую же (девицу) народ прилюдно и открыто именовал маленькой королевой…''<br />
 
<div style="text-align: right; direction: ltr; margin-left: 1em;">
 
<div style="text-align: right; direction: ltr; margin-left: 1em;">
 
''(Анонимный продолжатель сен-денийской хроники).''</div>
 
''(Анонимный продолжатель сен-денийской хроники).''</div>

Версия 01:49, 2 июня 2019

Одетта де Шамдивер, фаворитка поневоле "Одетта де Шамдивер, фаворитка поневоле" ~ Воспоминание первое. Бургундия
автор Zoe Lionidas
Воспоминание второе. Париж/Париж




При сполохах лунного света,

Под вечную песню дождя,
Баюкай, баюкай малютка Одетта
Свое пожилое дитя.

(Казимир Делавинь)

Содержание

Вступление

Charles-vi-and-odette-de-champdivers-1826(1).jpg
Карл VI и Одетта де Шампдивер.
Эжен Делакруа «Король Карл VI и Одетта де Шампдивер (приступ королевского безумия» - 1824-1826 гг. - Холст, масло. — Частная коллекция.

Посему же, в конце концов, по причине болезни короля, каковой ничтоже сумняшеся вершил зло касательно королевы, так, что последняя не осмеливалась более делить с ним ложе, дана была ему в наложницы некая приятнейшая собой, ласковая и милая девица, дочь некоего торговца лошадьми, что сделано было с согласия королевы, ранее того много выстрадавшей… каковую же (девицу) народ прилюдно и открыто именовал маленькой королевой…

(Анонимный продолжатель сен-денийской хроники).

Ее портретов не сохранилось. Отрывочны и короткие упоминания о ней, а также о ее семье, то там до здесь разбросанные в многочисленных хрониках и счетах королевского и герцогского дворцов. В этом заключается величайшая сложность и для историка и для биографа, желающих воссоздать с начала и до конца эту короткую жизнь, всю без остатка отданную тихому, почти монашескому подвижничеству. И все же, мы попытаемся это сделать на основе того немногого, что у нас есть, а будущие исследования и поиски, быть может, сумеют уточнить все здесь описанное и прибавить к нему новые яркие штрихи.

Итак, напряжем воображение, читатель, чтобы представить себе окраину суетливой бургундской столицы, невысокий дом, пусть не роскошный, но добротный и теплый, солнечное январское утро, и женщину, сидящую у окна. На календаре — 1425 год. Одетте де Шамдивер тридцать восемь лет, даже по тем временам отнюдь не дряхлость, и уж никак не время умирать… Но лицо женщины, сидящей у окна измождено и несет на себе печать усталости. Быть может, даже в этот последний для себя год она сохраняет всю ту же ласковую красоту, которая в свое время пленила короля Франции.

Пепельно-русые волосы, чуть тронутые сединой, которые постоянно норовят выбиться из под мягкой шапочки-бурреле, которую она носит как замужняя, хотя, строго говоря, никогда не была венчана в церкви. Огромные серые глаза северянки смотрят в бесконечную даль, нежная кожа по-прежнему бела и почти не тронута морщинами, быть может, только «гусиные лапки» в уголках глаз выдают ее реальный возраст. Тонкие брови вразлет, правильной формы нос и небольшие, но хорошо очерченные губы — все это так и просится под карандаш или кисть художника — возможность, которая так никогда не осуществится при ее жизни. Маленькая точеная фигурка сохранила почти девичью стройность, несмотря на давние роды, и лишь исхудалые руки с тонкими, почти прозрачными пальцами, лежащие сейчас у нее на коленях, выдают, что дни бывшей фаворитки короля уже сочтены. Через несколько месяцев ее не станет.

А пока что, за окном солнечный и морозный январский день, и сразу насколько хватает глаз вдаль уходят бесконечные зимние поля Бургундии, сейчас покрытые снегом, и переливающиеся на солнце словно россыпи крошечных бриллиантов, поля, вечным напоминанием о которых, где бы она ни жила, и чем бы ни занималась, навсегда остается ее собственная фамилия[K 1]. В далекой уже юности дочь дворцового конюшего наверняка любила самозабвенно скакать верхом по этим бесконечным просторам, теперь же, все позади, и бывшей когда-то фаворитке, ласково прозванной народом «маленькой королевой» остаются только воспоминания.

Воспоминание первое. Бургундия

Новый хозяин

Маленькое графство в составе огромного герцогства

1024px-Blason fr Franche-Comté.svg.png
Герб Франш-Конте

Франш-Конте в переводе с французского обозначает «свободное графство». Свое имя оно получило в далеком 951 году, и с тех пор бурная история этой крошечной земли насчитывала не одно значительное событие. Расположенное в самом сердце зеленой долины Финаж, на берегах реки Доб, маленькое графство из раза в раз становилось яблоком раздора между вечно соперничающими между собой Французским королевством и Священной Римской империей германской нации. Не раз и не два Франш-Конте сменило над собой властелина, переходя из рук в руки иногда ценой немалых усилий и немалой же крови. Впрочем, более чем за полвека до рождения нашей героини все эти треволнения останутся в прошлом, и маленькое графство в качестве приданого новой королевы Франции Жанны Бурбонской, любимой супруги Карла V, прозванного Мудрым, уже навсегда перейдет под патронат французской короны.

Franche-Comté in France.svg.png
Франш-Конте на карте Франции

Впрочем, ему недолго предстоит оставаться под королевским управлением. Все в том же 1315 году, когда будет сыграна монаршья свадьба, Карл V уже окончательно определит его в качестве апанажа для младшего из своих троих братьев — Филиппа Валуа.

Пройдет еще полвека, прежде чем последний капетингский владыка соседствующей с маленьким графством Бургундии, Филипп де Рувр, совсем молодым, двадцатипятилетним, в 1363 году сгинет от вездесущей чумы. Как выморочное наследие, Бургундия вернется под власть французской короны, и также перейдет к неизменному Филиппу Валуа, отныне и навсегда получающему у современников и историков титул «Филиппа Бургундского». До рождения нашей героини остается еще более двадцати лет. Оказавшись под властью одного хозяина, Франш-Конте сливается с огромным бургундским доменом, а маленькая Одетта от рождения и до самой смерти будет считать своей родиной Бургундию а себя саму — урожденной бургундкой.

Впрочем, для новоиспеченного герцога его новое владение в первую очередь принесло множество проблем, которые следовало решать незамедлительно, тем самым вызвав уважение своих новых подданных и показав себя подлинным хозяином этой земли. В самом деле, дорогой читатель, из нашей исторической дали нам порой кажется, что феодальные владения представляли собой всего лишь лоскуты большего или меньшего размера, прихотливо разбросанные на политической карте Франции, безропотно и безразлично переходившие под власть того или иного сеньора. На деле все, как водится, было куда сложнее.

Любое крупное феодальное образование представляло собой настоящий клубок из городских и сельских коммун, в которые то там, то здесь вклинивались владения клириков Римской церкви. Каждая «земля», каждый мелкий вассал, каждый город и даже деревня, имели собственные обычаи, законы и привилегии, ревниво охранявшиеся в течение веков. Посему, пресечение прежней династии, и воцарение нового, еще неизвестного владыки всегда сопровождалось либо восстаниями (и попытками освободиться от любой верховной власти, как таковой) или на худой конец — совершенно базарным торгом, где представители городов и земель с одной стороны и будущий владелец с другой, зорко наблюдая друг за другом, пытались использовать любую слабину и любой промах со стороны противника, чтобы ущемить его права, расширив за их счет свои собственные. И только лишь, когда после долгих препирательств (а порой и шантажа, и военных действий!) стороны наконец приходили к какому-то согласию, подписывалась очередная «хартия», и новый владелец приносил в центральном соборе своей будущей столицы торжественную клятву верности совместно выработанному постановлению, на что граждане отвечали клятвой верности его персоне, и также всем его настоящим и будущим потомкам.

В данном конкретном случае, ситуация особенно усложнялась тем, что уже в течение сорока с лишним лет страну терзала бесконечная война, которая у позднейших историков получит название «Столетней». Строго говоря, затянувшийся конфликт между королями английским и французским, равно претендовавшими на корону Людовика Святого, ставшую ничейной после пресечения прежней династии, продолжалась несколько долее — с 1337 до 1453 г. Одетта будет принадлежать к тому поколению, что родится и умрет во время войны, так и не увидев де-юре, ни одного мирного дня. Впрочем, военные действия, по большому счету, почти ее не заденут — оставшись где-то там, в качестве тревожных или наоборот, радостных новостей с того или иного фронта.

Великие сыновья бездарного монарха

Capture Jean le Bon.jpg
Пленение Иоанна Доброго при Пуатье.
Франсуа Гизо «Пленение Иоанна Доброго» - Франсуа Гизо «История Франции от древнейших времен вплоть до 1789 года» (книжная гравюра). - 1870-1975 гг.

Пока же в 1363 году военное противостояние само собой постепенно сходит на нет. На французском троне — дальновидный и решительный Карл V. Его отец, король Иоанн сумел бездарно проиграть первый этап войны, самолично оказавшись в английском плену вместе с младшим сыном — да-да, тем самым Филиппом Бургундским, феодальным владыкой нашей нынешней героини. Страшный разгром при Пуатье 18 сентября 1356 года, виной которому оказался старый король, надолго остался в памяти потомков. В самом деле, Иоанну II с начала и до конца не доставало понимания, что времена сказочного рыцарства миновали, и что на войне стратегия и холодный расчет значат куда больше, чем умение красиво махать мечом в середине баталии.

Незадолго до позорно проигранной битвы, король Иоанн учреждает т. н. «Орден Звезды», рыцари которого (во главе с самим французским монархом!) торжественно клянутся не отступать перед противником ни при каких условиях. Несложно догадаться, чем это оборачивается на практике. В следующей за тем (уже упомянутой) битве при Пуатье незадачливые романтики погибают едва ли не поголовно, сам король остается на поле боя практически в одиночку, в компании единственно шестнадцатилетнего сына, который так же отважно защищает своего неумного родителя; по рассказам английских солдат, звон мечей и лошадиное ржание, порой прерывал ломкий мальчишеский голос: «Отец, вам угрожают слева! Вам угрожают справа!». В результате, повторимся, отец и сын оказались в английском плену, причем для их выкупа назначена был астрономическая по тем временам сумма в миллион шестьсот тысяч золотых экю.

У англичан, умевшим уважать доблесть даже в противнике, в тот день юный Филипп навсегда получил прозвище Le Hardi, которое в русских учебниках истории часто передается как «Смелый». Это не совсем точно, Le Hardi на средневековом французском языке обозначало скорее «несгибаемый, твердый», и надо сказать, прозвище это всей своей жизнью младший королевский сын оправдает в полной мере. Следующие годы ему предстоит скоротать в английском плену, причем своей дерзостью этот юнец доведет Черного Принца — наследника Эдуарда Английского — до такой степени ярости, что тот прямо за партией в шахматы бросится на него с кулаками.

Мрачный король Иоанн из всех своих детей любил, пожалуй, именно его, Филиппа, так что во время вынужденного бездействия в британском Лондоне, даже написал в назидание своему младшему отпрыску книгу о соколиной охоте, сумевшую сохраниться до наших дней. Впрочем, если по-прежнему романтически настроенный владыка видел в принце Филиппе копию себя самого, он фатально в этом ошибался. Филипп Смелый покажет себя отнюдь не романтиком… но опытным лицемером, а заодно крепким феодальным хозяином, умелым военным стратегом, холодным и рассудительным, что в конечном итоге сумеет принести разоренной Франции столь необходимую для нее передышку. Но — обо всем по порядку.

Пока что о передышке нечего было и думать, оставшийся в качестве регента наследник престола — Карл, болезненный и хилый, с правой рукой, практически парализованной и неспособной держать не то что меч, но даже перо, отнюдь не вызывал почтения у его новых подданных. Понимание, что в этом слабом теле заключен разум военного и административного гения придет много позднее, сейчас же поданные обычным образом схватились за возможность расширить свои «вольности» за счет королевских прерогатив. Формально — в ответ на попытку наследника ввести огромный налог для выкупа из плена старого короля, реально — ради улучшения собственных позиций, феодальная Франция с оружием в руках ополчилась против своего нового владыки. Карлу пришлось бежать из охваченного мятежом Парижа, где купеческий прево, Этьен Марсель, во главе вооруженного отряда, для «вразумления» наследника устроил у него на глазах резню придворных, пытаясь принудить его подписать очередную «хартию», значительно ущемлявшую королевскую власть.

Восстание это, как часто бывало в те времена, закончилось ничем, наскоро собранные войска сумели разгромить недисциплинированные толпы мятежников, Этьен Марсель был убит собственными же соратниками — и жизнь вошла в привычную колею. Принц Филипп вернулся из английского плена, тогда как старый король умер в Лондоне, так что грабительский выкуп благополучно завис в воздухе, оказавшись выплаченным едва лишь наполовину.

Карл V в отличие от отца не искавший громких военных подвигов, поставив во главе своей армии талантливейшего полководца — Бернара дю Геклена, перешедшего от прямых столкновений к тактике изматывания противника полупартизанскими действиями, в которых летучие французские отряды оставались практически неуязвимыми, тогда как их противник полностью лишался подкреплений, продовольствия, и конечно же, денег, без которых наемная армия той эпохи попросту отказывалась вести военные действия. Результат столь дальновидной политики оказался предсказуем: к концу нового царствования в руках англичан остался лишь порт Кале, небольшое владение, его окружавшее, и Аквитания на Юге, домен английского короля уже в течение двух веков. В конечном итоге де-факто, а затем и де-юре, между обоими монархами установилось долгое перемирие, которое и та и другая стороны желали, как водится, использовать в полной мере, чтобы собравшись с силами довершить противостояние собственной победой.

Долгое перемирие в бесконечной войне

Charles6lefou-1-.jpg
Карл VI - будущий возлюбленный нашей героини.
Неизвестный художник «Портрет молодого короля Карла VI Возлюбленного» (гравюра) — Теодор Лавале «История французов». 1864 г. изд. Шарпантье, Париж

Зато Бургундия была совершенно разорена грабительскими рейдами самого Эдуарда III и его младшего брата Джона Гонта, которые в первые десятилетия годы войны чувствовали себя здесь безнаказанно и вольготно. В довершение всех бед, настоящим проклятием для страны стали т.н. «компании» - отряды наемников, оставшихся без дела, а также дезертиров из обеих армий, и обыкновенных уголовников, почувствовавших возможность вдоволь наловить рыбки в мутной воде.

«Компании» терроризировали Бургундию, убивали, жгли, насиловали женщин и девиц, пытаясь подобным образом внушить местным жителям ужас и покорность, а также заставить откупаться от грабежей посредством имущества и денег. Борьба с «компаниями» была делом отнюдь не простым: закаленные солдаты не раз и не два разбивали карательные отряды, высланные для их усмирения, или же попросту легко уходили от погони, скрываясь в густых лесах. Посему дальновидный Филипп Бургундский, прекрасно понимая чаяния своих новых подданных поставил себе уничтожение этого зла первоочередной и неотложной задачей.

Разумно воздержавшись от прямолинейных действий, могущих только привести к ненужному кровопролитию, Филипп Бургундский предпочел подкупить вожаков особенно крупных и опасных банд, превратив их, таким образом, в орудие исполнения своих планов. Опытный интриган, он умело натравливал одну «компанию» на другую, по возможности сплавлял их в Империю, или другие земли, где продолжались военные действия (благо, недостатков в таковых феодальная Европа не знала!) и даже умудрился отправить часть дезертиров... в Крестовый поход! Коротко говоря, уже несколько лет спустя с этим злом, казавшимся непобедимым, было покончено, и вплоть до конца жизни своего нового господина Бургундия будет наслаждаться вожделенным покоем.

Следующее десятилетие будет временем, когда под управлением рачительного хозяина (пусть не столь романтичного, зато хорошо умеющего считать деньги!) Бургундия будет богатеть и процветать, в скором времени забыв о всех ужасах недавнего прошлого. Впрочем, для герцога Филиппа все еще только начинается.

В 1380 году от тяжелой лихорадки скоропостижно умрет Карл V, и на троне окажется его двенадцатилетний сын, носящий то же имя, что и отец – в будущем возлюбленный нашей героини. Но, как вы понимаете, сейчас до этого еще далеко. Пока что регентами при двенадцатилетнем подростке становятся трое королевских братьев, точнее – де-факто, власть прибирает к рукам младший из них – Филипп Бургундский. В самом деле, старший из троих, Людовик, носящий титул герцога Анжуйского, бредит собственным королевством. Прекрасно понимая, что во Франции для него нет места, он рвется в Италию, где пожилая и бездетная Джованна I, королева Неаполя, готова признать его своим наследником при условии, если молодой француз сумеет защитить ее саму и ее трон от авантюрного Карла Дураццо, троюродного брата королевы, собирающегося с помощью военной силы присвоить себе неаполитанскую корону. Посему, спешно собрав войска и основательно опустошив для того казну, Людовик навсегда отплывает в Италию. Здесь он найдет себе нелепую смерть, не в бою, но от гнойной ангины, после чего корона Неаполя уже навсегда уплывет из французских рук. Второй по старшинству брат покойного Карла V, Жан, герцог Беррийский, меньше всего интересуется делами управления, желая единственно тратить огромные средства на пополнение своей коллекции бесценных манускриптов, художественных полотен и гобеленов. Посему, Филипп остается «на хозяйстве» по сути дела, в единственном количестве, и как вы понимаете, совершенно против этого не возражает.

Кроме задач управленческого и финансового характера, его занимают также дела церковные. Западное христианство уже много лет переживает тяжелый кризис, двое пап, в Авиньоне и Риме, каждый из которых полагает себя единственно законным, осыпают друг друга анафемами. Государства Европы волей-неволей также разделяются на два лагеря, один из которых поддерживает авиньонца, второй – римлянина. Что же здесь удивительного, если в рядах первых оказываются французы, вторых же – англичане?

Более того, желая устроить подобие «крестового похода» против сторонников авиньонского раскольника, в июле 1383 года англичане высаживаются на побережье близлежащей Фландрии. Герцогу Филиппу эта земля отнюдь не безразлична: он женат на единственной наследнице местного графа и собирается после его смерти присоединить это владение ко всем прочим, ему принадлежащим. Посему, под знамена регента становятся королевские войска, поход обеспечиваются из королевской же казны, и что особенно важно – на призыв о помощи охотно откликаются мелкие немецкие князья: залог отличных отношений с восточным соседом в будущем. Среди этих последних – Фридрих фон Виттельсбах, герцог Баварско-Ландхутский. Строго говоря, герцог он скорее только по названию, все его «владение» ограничивается городом и его ближайшими окрестностями, зато род фон Виттельсбахов уходит своими корнями в седую древность, да и связан родством со множеством местных князей и князьков, не исключая самого императора. Посему, после того, как короткий поход завершается полной победой французов и их союзников, желая отблагодарить баварца, прибывшего из «столь далеких земель, дабы послужить королевству», Филипп Бургундский осведомляется, нет ли у него дочери на выданье.

Надо сказать, что у герцога Фридриха дочерей нет, зато «таковая прелестница» есть у его старшего брата – Стефана, герцога Баварско-Ингольштадтского. Герцог Филипп немедленно загорается идеей женить племянника на немке, в соответствующий город отсылаются сваты, и после двухлетних проволочек, вызванных сомнениями отца будущей невесты (боящегося, как бы его бесприданницу-дочь с позором не отправили назад), брак все же совершается к взаимному удовольствию сторон. Хорошенькая и жизнерадостная немецкая Лизхен благополучно превращается в Ее Величество Изабеллу Баварскую (подобное переименование иностранцев в столице Франции – практика привычная). Редкий случай в те времена: юный Карл души не чает в своей избраннице, Изабелла отвечает ему полной взаимностью. Годом позднее родится наследник престола, названный по имени отца и деда, Карлом, впрочем, малыш не проживет и года. Детская смертность в те времена была, к сожалению, ужасающе высока, и не щадила даже королевских семей... Впрочем, у Карла и Изабеллы будет еще одиннадцать детей, и династия Валуа благополучно сохранит за собой трон в следующем поколении.

Комментарии

  1. Игра слов. Шамдивер (фр. Champsdivers) в переводе на русский язык обозначает «зимнее поле» или «зимние поля», хотя в реальности фамилия, скорее всего, была дана по городку и сеньории Шамдивер, принадлежавшей этому семейству.

Личные инструменты