Жан де Дюнуа, Орлеанский Бастард/Глава 3 Граф, милостью Божьей

Материал из Wikitranslators
(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск
(Военачальник. Вдовец)
(Военачальник. Вдовец)
Строка 75: Строка 75:
 
Ситуация осложнялась тем, что Ришмон в действующей армии стал терпеть поражение за поражением. Англичане покорили Бонневаль и Ле-Ман, в то время как коннетабль 6 марта 1425 года потерпел более чем позорное поражение при Сен-Жам-де-Беврон, когда горстка защитников города, совершив неожиданную вылазку против осаждающих, обратила их в паническое бегство, в неглубоком пруду, располагавшемся неподалеку от городских ворот, нашли свою смерть более 500 человек. Двор уже не скрываясь потешался над коннетаблем, который громко обвинял в предательстве Жана Малеструа - канцлера своего брата, герцога Бретонского, уверяя, что изворотливый царедворец выдал англичанам его планы за вознаграждение золотом и землей. Неприязнь короля к коннетаблю только возросла, зато Жиак значительно укрепил свои позиции, в очередной раз сумев уверить впавшего в панику монарха в своей преданности и незаменимости.  
 
Ситуация осложнялась тем, что Ришмон в действующей армии стал терпеть поражение за поражением. Англичане покорили Бонневаль и Ле-Ман, в то время как коннетабль 6 марта 1425 года потерпел более чем позорное поражение при Сен-Жам-де-Беврон, когда горстка защитников города, совершив неожиданную вылазку против осаждающих, обратила их в паническое бегство, в неглубоком пруду, располагавшемся неподалеку от городских ворот, нашли свою смерть более 500 человек. Двор уже не скрываясь потешался над коннетаблем, который громко обвинял в предательстве Жана Малеструа - канцлера своего брата, герцога Бретонского, уверяя, что изворотливый царедворец выдал англичанам его планы за вознаграждение золотом и землей. Неприязнь короля к коннетаблю только возросла, зато Жиак значительно укрепил свои позиции, в очередной раз сумев уверить впавшего в панику монарха в своей преданности и незаменимости.  
  
 +
{| width="290px" align="left"
 +
|
 +
{|width="290px" style="text-align:center; background:#FAEBD7"
 +
|-
 +
| [[Файл:Mont-St-Michel.jpg|290px]]
 +
|-
 +
| <small><span style=="color:#EAB97D>Схватка св. Михаила-архангела и дракона в небе над Мон-Сен-Мишель. - Эрманн, Поль и Жаннекен Лимбургик «Месса св. Михаила-архангела». - «Великолепный  часослов герцога Беррийского». - ок. 1411-1416 гг. - Ms.65, f.195r - Музей Конде. - Шантильи, Франция.''</span></small>
 +
|}
 +
|}
 
Ситуацию усугубляет то, что Ришмон все более утверждается в мысли, что армии необходима кардинальная реформа, и побед не будет до тех пор, пока недисциплинированные и склонные к грабежу наемные отряды не будут заменены кадровыми военными, получающими твердое жалование в мирное и военное время, а распри дворян между собой – запрещены под угрозой сурового наказания. Как вы понимаете, читатель, покушение на эти вековые традиции не могло не восстановить против коннетабля двор; по сути дела, его единственной защитницей оказалась королева Иоланда. Раз за разом в ответ на поползновения короля отставить Ришмона от дел, она терпеливо напоминала зятю, что военное счастье переменчиво, и лучшего военачальника ему не найти – в то же время исподволь утверждаясь в мысли, что Жиак должен как можно скорее разделить судьбу своего предшественника.  
 
Ситуацию усугубляет то, что Ришмон все более утверждается в мысли, что армии необходима кардинальная реформа, и побед не будет до тех пор, пока недисциплинированные и склонные к грабежу наемные отряды не будут заменены кадровыми военными, получающими твердое жалование в мирное и военное время, а распри дворян между собой – запрещены под угрозой сурового наказания. Как вы понимаете, читатель, покушение на эти вековые традиции не могло не восстановить против коннетабля двор; по сути дела, его единственной защитницей оказалась королева Иоланда. Раз за разом в ответ на поползновения короля отставить Ришмона от дел, она терпеливо напоминала зятю, что военное счастье переменчиво, и лучшего военачальника ему не найти – в то же время исподволь утверждаясь в мысли, что Жиак должен как можно скорее разделить судьбу своего предшественника.  
  

Версия 18:09, 20 ноября 2017

Глава 2 Наемник на королевской службе "Жан де Дюнуа, Орлеанский Бастард" ~ Глава 3 Граф, милостью Божьей
автор Zoe Lionidas
Глава 4 Основатель династии




Содержание

Ссыльный

Падение Луве

Selles02.jpg
Замок Селль-сюр-Шер. У этих ворот эскорт Иоланды преградил дорогу войску короля.

Начало следующего, 1425 года, выдалось сравнительно спокойным. Герцог бургундский Филипп был занят голландскими делами, где его интересам силой оружия противился младший из дядей английского короля – Хамфри, герцог Глостерский.

7 марта в присутствии толпы придворных, в главной зале буржского дворца Ришмон – кряжистый, грубый, с изуродованным шрамом лицом, в соответствии с протоколом, отвесив поклон своему новому повелителю, произнес древнюю формулу присяги: «Клянусь Господом, создателем моим, во имя веры и закона, а также честью своей, все силы свои отдать таковому служению вплоть до самой своей смерти.» - и принял из рук короля золотой меч коннетабля Франции, украшенный эмалевым эфесом, усыпанным французскими геральдическими лилиями.

Пользуясь тем, что силы обоих противников были в достаточной мере скованы противостоянием в Голландии, Иоланда на короткое время отбыла в Прованс, куда ее звали неотложные дела правления, в то время как Ришмон заторопился в Бретань, где ему предстояло собрать под знамена своего нового повелителя армию наемников. Бастард, как обычно, изнывавший от безделья в атмосфере бесконечных интриг и шепотков, выговорил себе право вернуться в действующую армию, и получил почетное звание капитана, которому предстояло переформировать и возглавить остатки разбитых войск д’Омаля и в этом качестве возглавить защитников крепости Сен-Мишель, как мы помним, продолжавшей оставаться во вражеском кольце [1].

Между тем, начавшася при дворе подковерная борьба даже не думала завершаться. По праву своих новых полномочий, Ришмон занял свое место в королевском совете. Эта новая фигура при дворе, с которой невозможно было не считаться, обеспечивала позиции королевы Иоланды, для второго этапа ее сложного плана – этапа, приближение которого Луве, как истинный царедворец, чувствовал всеми фибрами своей души и посему готовился противиться ему до последней возможности.

Ситуация напоминала затишье перед бурей, или вернее, дуэль нервов, в которой первым не выдержал Луве. Прекрасно понимая, что последует за возвращением обоих его недругов, он решился на отчаянный шаг. Пользуясь своим едва ли не абсолютным влиянием на слабовольного монарха, 14 апреля 1425 года Луве поспешил полностью заменить важнейших чиновников из королевского окружения, назначив на освободившиеся должности своих ставленников. Не довольствуясь этим, он уговорил короля срочным порядком перебраться в Пуатье, где в местном замке практически превратил его в своего почетного пленника, окружив стражей, получавшей жалование из его собственных рук, с таким расчетом, что отныне никто, какой бы должностью и властью он ни обладал, не был в состоянии даже приблизиться к монарху без ведома и разрешения временщика. В мае все того же 1425 года в Мон-Сен-Мишель к Бастарду полетело отчаянное письмо, упрашивающее его как можно скорее вернуться, чтобы вместе со своими людьми прийти на помощь тестю. В полном замешательстве Жан Орлеанский, едва успевший освоить свои новые обязанности (но при этом заслужить искреннюю преданность и любовь своих подчиненных!) вынужден передать командование Пейнелю и в спешке пуститься в обратный путь.

Оставить своего тестя в беде он полагает ниже своего достоинства, пусть этот самый тесть едва ли не обманом навязал ему свою распутную дочь. Впрочем, фавориту, чье время неотвратимо подходит к концу, фатально не везет в его начинаниях[2].

Отставленный от места епископ Клермонский, уязвленный в своих лучших чувствах несправедливым решением фаворита, по дороге прочь столкнулся с Ришмоном, а вслед за тем, о происходящем незамедлительно сообщено было королеве Сицилии.

Узнав о блокаде в которой оказался по собственному недоумию ее царственный зять, королева Сицилии, как видно, сочла ниже своего достоинства пробивать ее хитростью или силой. Зато следующий ее ход оказался полной неожиданностью для беглецов – в течение буквально нескольких дней (невероятная скорость для того времени), войска под командованием Ришмона заняло столицу короля в изгнании – Бурж, и закрыв ворота, отрезало беглецам путь назад. Результат не заставил себя долго ждать – понимая, что своими руками загнал себя в ловушку, фаворит делает очередной, еще более опрометчивый шаг, уговорив короля во главе спешно набранного войска выступить против собственной столицы. Само по себе подобное действо могло вызвать как минимум недоумение – в стране уже шли две войны, раздор принцев дополнила вражеская интервенция; при этом развязывать третью – королю против собственного коннетабля, было вопиющей глупостью, но чего только не сделаешь ради пригретого кресла. Так или иначе, собранные на скорую руку отряды, остановились перед закрытыми воротами Тура, столицы Туреньского герцогства, владелицей которого, как вы уже догадались, читатель, была дальновидная королева Иоланда.

Загодя осведомленная от высланных вперед лазутчиков о пути следования неповоротливого королевского войска, Иоланда отправила городским старшинам недвусмысленный приказ:

« Дабы сказанный (город) не открывал ворота никакому отряду, силой своей превосходящий городской гарнизон, пусть даже таковой вел бы король наш и господин, или же Президент (т.е. Луве), или же другой, находящийся у них на поручительстве, желающий возмутить и нарушить сказанный мир, каковые же нарушители волей монсеньора Ришмона, коннетабля Франции а также сказанной королевы (т.е. Иоланды) в скором времени отстранены будут от королевской персоны, и его же правительства »
.

Да, в этом была вся «добрая матушка», король, конечно же, наш господин (и даже повелитель!) но в город его не пускать. Можно представить, какой авторитет и какое уважение перед собой сумела внушить своим подданым Иоланда, если приказу ее готовы были подчиниться против воли самого короля.

Ссылка на Юг

Vue sur Beaucaire depuis le milieu du Rhône (sur le pont).JPG
Прованс, место ссылки нашего героя.
г. Бокер, Прованс. Вид с реки.

Так или иначе, доблестные королевские войска остановились перед запертыми воротами. Бессмысленные переговоры, приказы, ультиматумы ничего не дали и дать не могли, зато это вынужденное стояние сумело остудить горячие головы, снизить уж слишком высокий накал воинственности и желания крошить в куски всех непокорных, после чего, обогнув так и не подчинившийся своему повелителю город, королевский отряд, притихший и подавленный, продолжал двигаться вперед по дороге на Бурж. Никому было невдомек, что, прячась от людей, через соленые болота Бренна, им навстречу движется королева Сицилии, и ловушка уже поставлена и готова принять в свои объятья неосторожных.

Ворота следующего по пути города Селль-сюр-Бренн оказались гостеприимно распахнуты, и Луве опрометчиво поспешил ввести свои войска внутрь, желая после многодневного перехода отдохнуть под крышей, и обрести наконец горячую еду и чистую постель. Однако, нестройный и гомонящий на все лады королевский отряд едва успел дойти до главной площади, как его остановило неизвестное препятствие, надежно запершее авангард посреди небольшой улицы. Спешно высланный вперед, с приказом разобраться в происходящем, Таннеги дю Шатель, столкнулся лицом к лицу со своей госпожой, как обычно, в черном траурном платье и черной же испанской мантилье, восседающей на рослом коне. За спиной Иоланды плотной стеной стояла ее свита – но в ее вмешательстве уже не было нужды. Не терпящим возражения тоном Иоланда приказала оробевшему Таннеги немедленно отвести ее к зятю. Игра была окончена, весь карточный домик, с таким старанием воздвигавшийся Президентом Прованса и его кликой в одночасье рухнул, словно никогда и не бывал.

Приказом «доброй матушки» 12 июня 1425 года бывший фаворит лишался всех своих привилегий, почестей и наград, и вынужден был отправиться почетную ссылку в Прованс (позднее – в Дофине). В качестве милости ему было оставлена сеньория Сент-Андре-дез-Авиньон, позволяя уже бывшему фавориту сохранить лицо (прагматичная Иоланда не любила глумиться над побежденными), официально было объявлено, что он отсылается прочь с целью договориться о покупке для своей госпожи одного из второстепенных городов в графстве Валентинуа. Прочие ставленники и приверженцы Президента Прованса также отсылаются прочь под более или менее надуманными предлогами, получив скромное вознаграждение за свои труды, лишь Пьера Фротье, как персонажа в достаточной мере второстепенного или чересчур себя скомпрометировавшего, отсылают прочь без всяких объяснений и наград.

Для короля особенно тягостной является необходимость расстаться с прелестной Луветкой, но Иоланда неумолима – надо! Корона стоит дорого, и для того, кто желает не только надеть, но и сохранить ее на своей голове достаточно долгое время, нужно уметь переступать через свои сердечные привязанности. Вместе с Луве и его легкомысленной дочерью в ссылку отправлен был ни в чем не повинный Бастард – как было уже сказано, Иоланда на тот момент времени видела в нем ставленника и зятя бывшего фаворита. Нам неизвестно, что думал и чувствовал наш герой в отношении столь несправедливого наказания, но, какой бы не была его душевная реакция, она осталась тайной для внешнего зрителя. Не говоря ни слова, покорный королевской воле, Бастард, тепло распрощавшись со своими друзьями при дворе, и перепоручив управление герцогством шурину – Ришару Бретонскому (за которого, как мы помним, была выдана юная Жанна, дочь Карла Орлеанского от его первой супруги) отправился в ссылку вместе со своей ветреной супругой и поверженным в ничтожество тестем[3]. В ссылке ему предстоит провести весь следующий год. К сожалению для современных историков, никаких сведений об этом периоде жизни нашего Бастарда не сохранилось, и мы можем лишь догадываться, как он коротал время вынужденного бездействия в чтении, молитвах, и привычных военных упражнениях. Автору думается, что прежние дни, проведенные в плену у бургундцев научили его терпеливо ждать, когда ситуация для него переменится в лучшую сторону.

Впрочем, король не забывает окончательно своего бывшего фаворита, и между обоими завязывается оживленная переписка, в которой хочешь-не хочешь, роль почтальона отводится нашему герою. Без отдыха тот вынужден скакать между Эксом, Авиньоном и Бокером, за что в апреле 1425 года получает от короля единовременное вознаграждение в 3 тыс. 260 ливров. Деньги весьма немалые, годовой доход от средней руки баронства, что побуждает надежду, что время ссылки закончится в достаточно короткий срок[4].

Время фаворитов

Военачальник. Вдовец

Royal 20 E VI f. 20 Attack on St James in Normandy1.png
Проигранное сражение при Сен-Жам-де-Беврон. - Неизвестный художник «Битва при Сен-Жам-де-Беврон». - Мишель Пентуэн «Хроника Франции или Хроника Сен-Дени». - 1487 - Royal 20 E VI f. 20 - Британская библиотека. - Лондон.

Между тем, расклад сил при дворе менялся со скоростью калейдоскопа. Иоланда не учла одного – слабохарактерный, еще во многом неопытный юный король просто не мог обходиться без старшего по возрасту наставника, и потому насильственно будучи вырван из привычной ситуации, ухватился за первого, кто попался ему на глаза. Тертому интригану – Пьеру де Жиаку, да-да, тому самому, чья новоиспеченная супруга сумела заманить на верную смерть на мосту Монтеро Жана Бесстрашного – удалось убедить впавшего в паническое настроение короля в своей преданности и незаменимости.

Иоланда проявила, быть может, непростительную слабость, уступив слезным просьбам своего зятя, который принялся умолять, чтобы этот единственный из бывших подручных Луве остался при дворе, 3 августа, чуть менее чем через два месяца после отставки Луве, Жиак прочно обосновался в кресле фаворита. Романтический красавец, искушенный во всех видах подковерной борьбы, совершенно подчинил себе волю короля. Что не мог он сам, возможно, добивалась его красавица-жена, коротко говоря, государство в очередной раз оказалось в руках временщика, одержимого желанием стать некоронованным владыкой страны и потуже набить свою мошну за счет более чем скромной государственной казны. Король был настолько очарован своим новым любимцем, что буквально шага не мог ступить без его одобрения, в результате чего, среди придворных, уязвленных слишком большой властью, которую присвоил себе этот выскочка, пошли упорные слухи, будто он продал душу дьяволу в обмен на королевскую милость. Судя по всему, Жиак действительно не чуждался черной магии, и посему твердо полагался на помощь нечистого – как мы далее увидим, совершенно зря.

Ситуация осложнялась тем, что Ришмон в действующей армии стал терпеть поражение за поражением. Англичане покорили Бонневаль и Ле-Ман, в то время как коннетабль 6 марта 1425 года потерпел более чем позорное поражение при Сен-Жам-де-Беврон, когда горстка защитников города, совершив неожиданную вылазку против осаждающих, обратила их в паническое бегство, в неглубоком пруду, располагавшемся неподалеку от городских ворот, нашли свою смерть более 500 человек. Двор уже не скрываясь потешался над коннетаблем, который громко обвинял в предательстве Жана Малеструа - канцлера своего брата, герцога Бретонского, уверяя, что изворотливый царедворец выдал англичанам его планы за вознаграждение золотом и землей. Неприязнь короля к коннетаблю только возросла, зато Жиак значительно укрепил свои позиции, в очередной раз сумев уверить впавшего в панику монарха в своей преданности и незаменимости.

Mont-St-Michel.jpg
Схватка св. Михаила-архангела и дракона в небе над Мон-Сен-Мишель. - Эрманн, Поль и Жаннекен Лимбургик «Месса св. Михаила-архангела». - «Великолепный часослов герцога Беррийского». - ок. 1411-1416 гг. - Ms.65, f.195r - Музей Конде. - Шантильи, Франция.

Ситуацию усугубляет то, что Ришмон все более утверждается в мысли, что армии необходима кардинальная реформа, и побед не будет до тех пор, пока недисциплинированные и склонные к грабежу наемные отряды не будут заменены кадровыми военными, получающими твердое жалование в мирное и военное время, а распри дворян между собой – запрещены под угрозой сурового наказания. Как вы понимаете, читатель, покушение на эти вековые традиции не могло не восстановить против коннетабля двор; по сути дела, его единственной защитницей оказалась королева Иоланда. Раз за разом в ответ на поползновения короля отставить Ришмона от дел, она терпеливо напоминала зятю, что военное счастье переменчиво, и лучшего военачальника ему не найти – в то же время исподволь утверждаясь в мысли, что Жиак должен как можно скорее разделить судьбу своего предшественника.

Документы того времени смутно упоминают, что вечно колеблющийся герцог Бретонский, недовольный присутствием англичан у самых границ своих владений, подумывал о том, чтобы неожиданным ударом деблокировать крепость Мон-Сен-Мишель, заслужив себе тем самым, благосклонность короля Карла. Впрочем, он опоздал, т.к. в одну из ночей 1425 года, рыбаки из Сен-Мало неожиданно атаковали английский лагерь, подожгли корабли «годонов», и за время своей атаки, вырезали несколько сотен солдат. Англичане на короткое время вынуждены были отступить, и пользуясь этой небольшой передышкой, Ришмон задумал послать флот в помощь осажденному монастырю. В обязанность его руководителей входило либо полностью очистить от неприятеля окрестности, либо – при невозможности это сделать – пополнить монастырский гарнизон новыми людьми, и вывезти оттуда раненных и больных.

В самый разгар приготовлений, Ришмон, не забывший своего доброго приятеля, с которым коротал длинные осенние вечера в Ренне, улучил момент, чтобы напомнить королю Карлу, что в это трудное для французской короны время, когда на счету был каждый умелый солдат, негоже было отставлять от службы столь опытного полководца как Бастард. Карл немедленно согласился с этим, и в Дофине помчался гонец с категорическим приказом Жану Орлеанскому прибыть в действующую армию. Как вы понимаете, упрашивать нашего героя не пришлось. Наскоро простившись с женой и тестем, он с головой окунулся в любезную ему атмосферу бивуачной жизни. В скором времени он появился в Меэне, где на сей раз нашел себе пристанище вечно кочующий двор и удостоился приватной беседы с королем, сведений о которой не сохранилось. Мы можем лишь догадываться, что, по всей видимости, Карл посоветовал своему доброму приятелю в дальнейшем стараться избегать участия в придворных интригах. Впрочем, Бастард и сам вынес правильные уроки из произошедшего. В скором времени мы увидим Жана Орлеанского в Блуа, где его уже ждали, т.к. неотложные дела герцогства, как всегда, требовали крепкой хозяйской руки[4].

После отъезда Пейнеля гарнизон Мон-Сен-Мишель возглавил храбрый Луи д’Этонвилль, правой рукой которого в течение следующего года будет оставаться наш Бастард. Этот последний, понукая лошадей, во главе своего отряда прибыл к устью реки Куэснон, был узнан защитниками крепости, и во время очередного отлива, переправлен за стены. Забегая вперед, скажем, что д’Этонвиллю удастся удержать крепость вплоть до 1444 года, пока английские войска не будут окончательно изгнаны из этих мест, так что Мон-Сен-Мишель по праву заслужит славу одной из немногих крепостей, куда не ступила нога завоевателя. Конечно же, наш Бастард в это время не знал, и не мог знать, что голенастая девочка-подросток из маленькой и ничем не примечательной деревеньки Домреми на имперской границе, с жадностью ловит каждое известие, исходящее из осажденного монастыря, все более укрепляясь в мыслях о необходимости той роли, которую ей через несколько лет предстоит сыграть.

Итак, весь следующий год Бастард проводит в жарких схватках, вылазках и отражении атак не стены монастыря; от этого занятия его отвлекает лишь известие о скоропостижной смерти его молодой супруги. Мы не знаем, что свело в могилу загрустившую в изгнании Луветку – быть может, несчастный случай, или инфекция – настоящий бич тех времен (документы глухо упоминают, что она так и не смогла привыкнуть к жаркому и сухому климату Юга [4], однако, так или иначе, согласно обычаю, облачившись в черный траур, он появляется в Дофине, чтобы проводить супругу в последний путь, и простившись с тестем, отбыть прочь уже навсегда.

В феврале 1427 года мы вновь на короткое время увидим его при дворе в Монлюсоне, где очередной военный совет, спешно собранный для того, чтобы обсудить меры противодействия очередному английскому наступлению перешел в жаркую перепалку между сторонниками коннетабля и партией Жиака. Впрочем, памятуя о произошедшем, Бастард предпочел не вмешиваться, но скорее вновь оказаться на поле боя, среди солдат и командиров, в среде, где он чувствовал себя наиболее уверенно и привычно.

Примечания

Личные инструменты