Джон, герцог Бедфордский, регент Франции для короля Английского/Глава 4. Перед судом истории

Версия 03:39, 11 февраля 2022

Орлеан

Судьба кампании решена

Орлеан. О стены этого города разобьется английское могущество.

Между тем в ставке Джона Бедфорда решается судьба летней кампании 1428 года. По сути дела, перед советниками регента стоит выбор: возобновить наступление на Анжу (как мы помним, в первый раз стоившее жизни Томасу Ланкастеру), или взять в осаду Орлеанскую крепость. Оба пути имеют свои плюсы и минусы. Анжер, столица Анжу, окружен циклопическими стенами, перед которыми может оказаться не слишком действенной даже пополнившаяся новыми орудиям английская артиллерия. Взять город измором будет также затруднительно, дальновидная королева Иоланда загодя обеспокоилась снабдить гарнизон провизией на два года вперед. С другой стороны, как мы помним, именно отсюда поступают «буржскому королю» пополнения и деньги, занять Анжер значит – лишить его армию большей части финансирования.

Орлеан – столь же непростая цель, другое дело, что за ним открывается прямой путь к столице короля и изнании – Буржу. За Орлеаном сильных крепостей уже нет, наступление англичан сможет развиваться почти беспрепятственно, изгнанный же из собственной столицы Карл Французский волей-неволей вынужден будет искать себе спасения за границей, оставив Францию в руках своего победоносного соперника, и война таким образом, завершится сама собой.

Как видно, последняя возможность оказалась слишком соблазнительной, так что большинство совета высказалось за атаку на Орлеан, несмотря на то, что против подобной идеи существовало соображение морального характера: Карл, герцог Орлеанский, со времен Азенкура находился в английском плену (и освободиться ему удастся уже после смерти нашего героя). Атака на владение, чей хозяин неможет защитить его с оружием в руках была вопиющим нарушением кодекса рыцарской чести, столь ревностным поклонником которого показал себя Джон Ланкастерский. Хуже того, Карл Орлеанский, беспокоясь о подобной возможности, в Лондоне нашел возможность встретиться с Солсбери и взял с него клятвенное обещание, что Орлеан не станет мишенью для английского наступления, подкрепив решимость английского командующего немалой суммой денег. И в довершение всех бед, младший брат Карла, уже знакомый нам Орлеанский Бастард (доставивший англичанам столько хлопот под Монтаржи), в июле 1427 года подписал о том же договор с графом Саффолком... нарушение слова в подобной ситуации чревато немалыми моральными издержками.

Посему, даже у современных историков нет внятного ответа на вопрос, почему несмотря на все вышеперечисленное мишенью для новой атаки был выбран все же Орлеан. Стоит предположить, что английская казна в этот момент обреталась в столь плачевном состоянии, а усталость от войны достигла такого уровня, что возможность закончить затянувшееся противостояние одним ударом перевесила все иные соображения. И уж совсем непонятно, почему наш герой, вплоть до этого времени столь рассудительный и трезвомыслящий, внезапно начнет совершать одну ошибку за другой. Чисто умозрительно можно высказать гипотезу, что уже постепенно давало о себе знать нервное истощение, результат огромного напряжения последних лет, неумолимо подтачивавшее его здоровье. Воистину – кого боги желают наказать, того они лишают разума. Печально.

Забегая вперед скажем,что страшное поражение под Орлеаном будут помнить годы спустя, так что в 1433 году молодой король будет писать Джону Бедфорду: «Вам же все удавалось, вплоть до времени осады Орлеана, решенной Бог знает чьим советом...» Ясное дело, у победы множество отцов, у поражения - ни одного. Впрочем, следуем за событиями.

Томас Монтекьют, граф Солсбери, был несомненно выдающейся фигурой. Сын предателя, во времена Генриха IV казненного за участие в заговоре против короля, он был вместе со своим семейством не только прощен, но и приближен к особе ныне покойного Генриха V, как мы помним, человека весьма проницательного и редко ошибавшегося в оценках касательно душевных качеств своего окружения. Томас Солсбери стал не только одним из преданнейших друзей нового монарха (причем Генрих, едва лишь взойдя на престол, поспешил вернуть ему конфискованные о времена прошлого царствования земельные владения), он превратился в одного из самых успешных полководцев Столетней войны, не проигравшего в течение своей короткой жизни ни одного сражения.

Современные историки, скажем так «проанглийской» ориентации склонны представлять Томаса Солсбери в качестве некоего рыцаря без страха и упрека, благородного и бесстрашного, идеального воплощения своей эпохи. Однако, думается нам, Томас Солсбери, как и любой исторический деятель, не нуждается в подобного рода оправданиях или попытках возвеличивания. Этот, без всякого сомнения, честный и очень преданный служитель английской монархии, был человеком своего времени, со всеми его достоинствами и недостатками. Непоколебимо преданный своему королю, верный в дружбе, утонченно-куртуазный в дамском обществе, он был одновременно человеком холодным и расчетливым, как было привычным для того времени, по отношению к противнику считавший дозволенными любые средства, даже самого грязного толка. В частности, история сохранила характерное воспоминание о том, как продвигаясь к Орлеану, Солсбери со своими войсками должен был переправиться через одну из рек. Прекрасно говоривший по-французски, англичанин, выдавая себя за «капитана» одного из отрядов Карла VII призвал к себе на помощь местных крестьян, а когда работа была закончена, приказал своим людям вырезать этих добровольных помощников всех до единого «за сочувствие врагу». В предстоящих событиях Томасу Солсбери также предстоит проявить все грани своего непростого характера.

Начало осады и гибель английского главнокомандующего

Орлеан. О стены этого города разобьется английское могущество.

Итак, 1 июля 1428 года, высадившись во Франции во главе 3-тысячной армии, через Сен-Поль, Дулан и Амьен Солсбери достигает Парижа, как раз вовремя, чтобы принять участие в уже упомянутом военном совете, должным решить, куда направить удар этих свежих сил. Как мы знаем, в качестве решения, принятого «неведомо чьим советом», оказалось наступление на Орлеан.

К этому времени в армию Солсбери влилась в качестве пополнения тысяча бойцов, и вся эта сила пришла в движение в начале августа, причем умелый командир, чтобы сбить с толку противника повел ее по широкой дуге, на юго-восток, по пути неспешно занимая одну за другой мелкие крепостцы герцогства Орлеане, с тем расчетом, чтобы город оказался полностью отрезанным от внешнего мира. Под ударами англичан пали Жаржо, Божанси и Менг, а также множество мелких городишек и бургов, всего ни много ли мало – восемьдесят три.

Недостаток денег в военной казне, как видно, в это время стал чувствоваться с такой отчаянностью, что ему пришлось волей-неволей отважиться на беспрецедентный шаг. Богатая церковь Нотр-Дам-де-Клери, высокочтимый центр паломничества к скромной статуэтке Св. Девы, по легенде вывернутой из земли крестьянским плугом, была жестоко разграблена и сожжена. На современников, как несложно догадаться, подобный демарш произвел шокирующее впечатление, зато нагруженная добычей армия могла беспрепятственно продолжать свой путь, 12 октября 1428 года остановившись под стенами Орлеана, причем к англичанам присоединились также полторы тысячи союзных бургундцев. Строго говоря, между Филиппом Бургундским и беглым королем Карлом продолжало действовать перемирие, заключенное 24 июня и должное продлиться до 1 ноября текущего года, но увертливый бургундец, как обычно сделал вид, будто «не знает», что соответствующий отряд «добровольцев» находится на службе у Томаса Солсбери.

Что касается Орлеана, это была мощная крепость, не уступавшая Руану, осаду которого даже такой гениальный полководец как ныне покойный английский король вел ни много ни мало шесть месяцев. Город располагался на правом берегу Луары, его целиком опоясывала огромная стена, такой толщины и прочности, что даже бомбардировка с помощью тогдашней артиллерии вряд ли могла особенно помочь. Город защищал гарнизон в количестве 2400 человек и вместе с тем 3000 ополченцев из городского населения, командовал этим немалым воинским контингентом Рауль де Гокур, наместник города от имени пленного герцога Карла. В распоряжении осажденных были 71 орудие самого разнообразного калибра, и в качестве командующего артиллерией один из лучших пушкарей того времени – Жан Моклерк.

Через Луару был переброшен мост, подход к которому защищала на противоположном берегу двубашенная крепость («Турель», или «Две Турели»), а также барбакан. В дополнение к тому, на мост и за крепостные ворота было вынесено кольцо фортов – последнее слово тогдашней военной науки. Посему, задача для Солсбери была не из легких, однако же, он был полон решимости довести начатое до конца. Осада началась со штурма барбакана, а также крепостцы Турель, которые в скором времени пали под ударами английских войск.

Впрочем, дальше начало происходить нечто не совсем понятное, в чем набожные орлеанцы, да и что говорить – многие англичане, усмотрели карающую десницу Божью. Итак, после захвата Турели (внутри которой отступающие французы уничтожили и сожгли все, что только было возможно), Солсбери, как опытный полководец, решил самостоятельно провести рекогносцировку местности, для чего поднялся на второй этаж одной из башен. Однако, едва лишь он сумел приникнуть к одной из бойниц, чтобы с высоты охватить взглядом крепостные укрепления, со стены крепости выстрелила пушка, причем каменное ядро с невероятной точностью ударило в бойницу, возле которой стоял английский главнокомандующий. Каменные осколки вонзились в глаз и в лицо, истекающего кровью Томаса Солсбери со всей возможной поспешностью доставили в близлежащий Менг, к тамошним искусным докторам.

Однако, ничто уже н могло помочь, и грозный английский командующий, так и не приходя в сознание, скончался 3 ноября 1428 года. И что действительно любопытно, автора «того самого» выстрела установить так и не удалось, несмотря на тщательные поиски, он не объявился даже после освобождения города, хотя, казалось бы, подобный «подвиг» должен был стать для него источником славы и почестей. Посему, по городу пошла гулять история, так никем не подтвержденнаая и не опровергнутая, будто, пользуясь тем, что пушкари отвлеклись на обед, к орудию подкрался проказник-мальчишка, немедленно удравший прочь после выстрела, во избежание грядущей порки. А дальше, случайно выпущенное ядро направила, конечно же, десница Божья, каравшая еретика, ограбившего высокочтимую церковь. Оставим читателю соглашаться или спорить с подобным утверждением, и проследуем дальше.