Джон, герцог Бедфордский, регент Франции для короля Английского/Глава 4. Перед судом истории

Материал из Wikitranslators
(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск
(Новая страница: «{{header-ru | title = [[Джон, герцог Бедфордский, регент Франции для короля Английского|"Джон, герцог...»)
 
(Судьба кампании решена)
Строка 8: Строка 8:
 
== Орлеан ==
 
== Орлеан ==
 
=== Судьба кампании решена ===
 
=== Судьба кампании решена ===
 +
{| width="800px" align="right"
 +
|
 +
{| width="800px" style="text-align:center; background:#FAEBD7"
 +
|-
 +
| [[Файл:France Orleans panorama 01.jpg|800px]]
 +
|-
 +
| <small><span style=="color:#EAB97D>Орлеан. О стены этого города разобьется английское могущество.</span></small>
 +
|}
 +
|}
 
Между тем в ставке Джона Бедфорда решается судьба летней кампании 1428 года. По сути дела, перед советниками регента стоит выбор: возобновить наступление на [[ru.wp:Анжу (герцогство)|Анжу]] (как мы помним, в первый раз стоившее жизни [[ru.wp:Томас Ланкастер, герцог Кларенс|Томасу Ланкастеру]]), или взять в осаду [[ru.wp:Орлеан|Орлеанскую крепость]]. Оба пути имеют свои плюсы и минусы. [[ru.wp:Анже|Анжер]], столица Анжу, окружен циклопическими стенами, перед которыми может оказаться не слишком действенной даже пополнившаяся новыми орудиям английская артиллерия. Взять город измором будет также затруднительно, дальновидная [[ru.wp:Иоланда Арагонская|королева Иоланда]] загодя обеспокоилась снабдить гарнизон провизией на два года вперед. С другой стороны, как мы помним, именно отсюда поступают «[[ru.wp:Карл VII (король Франции)|буржскому королю]]» пополнения и деньги, занять Анжер значит – лишить его армию большей части финансирования.  
 
Между тем в ставке Джона Бедфорда решается судьба летней кампании 1428 года. По сути дела, перед советниками регента стоит выбор: возобновить наступление на [[ru.wp:Анжу (герцогство)|Анжу]] (как мы помним, в первый раз стоившее жизни [[ru.wp:Томас Ланкастер, герцог Кларенс|Томасу Ланкастеру]]), или взять в осаду [[ru.wp:Орлеан|Орлеанскую крепость]]. Оба пути имеют свои плюсы и минусы. [[ru.wp:Анже|Анжер]], столица Анжу, окружен циклопическими стенами, перед которыми может оказаться не слишком действенной даже пополнившаяся новыми орудиям английская артиллерия. Взять город измором будет также затруднительно, дальновидная [[ru.wp:Иоланда Арагонская|королева Иоланда]] загодя обеспокоилась снабдить гарнизон провизией на два года вперед. С другой стороны, как мы помним, именно отсюда поступают «[[ru.wp:Карл VII (король Франции)|буржскому королю]]» пополнения и деньги, занять Анжер значит – лишить его армию большей части финансирования.  
  
Строка 21: Строка 30:
  
 
Современные историки, скажем так «проанглийской» ориентации склонны представлять Томаса Солсбери в качестве некоего рыцаря без страха и упрека, благородного и бесстрашного, идеального воплощения своей эпохи. Однако, думается нам, Томас Солсбери, как и любой исторический деятель, не нуждается в подобного рода оправданиях или попытках возвеличивания. Этот, без всякого сомнения, честный и очень преданный служитель английской монархии, был человеком своего времени, со всеми его достоинствами и недостатками. Непоколебимо преданный своему королю, верный в дружбе, утонченно-куртуазный в дамском обществе, он был одновременно человеком холодным и расчетливым, как было привычным для того времени, по отношению к противнику считавший дозволенными любые средства, даже самого грязного толка. В частности, история сохранила характерное воспоминание о том, как продвигаясь к Орлеану, Солсбери со своими войсками должен был переправиться через одну из рек. Прекрасно говоривший по-французски, англичанин, выдавая себя за «капитана» одного из отрядов Карла VII призвал к себе на помощь местных крестьян, а когда работа была закончена, приказал своим людям вырезать этих добровольных помощников всех до единого «''за сочувствие врагу''». В предстоящих событиях Томасу Солсбери также предстоит проявить все грани своего непростого характера.
 
Современные историки, скажем так «проанглийской» ориентации склонны представлять Томаса Солсбери в качестве некоего рыцаря без страха и упрека, благородного и бесстрашного, идеального воплощения своей эпохи. Однако, думается нам, Томас Солсбери, как и любой исторический деятель, не нуждается в подобного рода оправданиях или попытках возвеличивания. Этот, без всякого сомнения, честный и очень преданный служитель английской монархии, был человеком своего времени, со всеми его достоинствами и недостатками. Непоколебимо преданный своему королю, верный в дружбе, утонченно-куртуазный в дамском обществе, он был одновременно человеком холодным и расчетливым, как было привычным для того времени, по отношению к противнику считавший дозволенными любые средства, даже самого грязного толка. В частности, история сохранила характерное воспоминание о том, как продвигаясь к Орлеану, Солсбери со своими войсками должен был переправиться через одну из рек. Прекрасно говоривший по-французски, англичанин, выдавая себя за «капитана» одного из отрядов Карла VII призвал к себе на помощь местных крестьян, а когда работа была закончена, приказал своим людям вырезать этих добровольных помощников всех до единого «''за сочувствие врагу''». В предстоящих событиях Томасу Солсбери также предстоит проявить все грани своего непростого характера.
 
 
 
 
{| width="500px" align="right"
 
|
 
{| width="500px" style="text-align:center; background:#FAEBD7"
 
|-
 
| [[Файл:Vigiles du roi Charles VII 55.jpg|500px]]
 
|-
 
| <small><span style=="color:#EAB97D>Похороны короля Карла VI.<br />''Неизвестный художник «Похороны короля Карла VI». — Марсиаль Оверньский «Вигилии на смерть короля Карла VII». - ок. 1477-1484 гг. - Français 5054,  fol. 27v. - Национальная библиотека Франции, Париж.''</span></small>
 
|}
 
|}
 
Пока же новоиспеченного [[ru.wp:Регент|регента]] Франции ждало очередное важное известие, которое привез ему в [[ru.wp:Руан|Руан]], где в очередной раз собирались английские силы, [[ru.wp:Герольд|герольд]], с ног до головы одетый в черный траур. 22 октября  1422 г. в [[ru.wp:Париж|Париже]], в отеле Сен-Поль тихо скончался от очередного приступа [[ru.wp:Малярия|малярии]] [[ru.wp:Карл VI (король Франции)|безумный французский король]]. Верные парижане поспешили в Лондон, чтобы положить ключи от городских ворот в колыбель короля-младенца [[ru.wp:Генрих VI (король Англии)|Генриха VI]], который с этого момента становился полновластным властелином двойной монархии. Присутствие регента срочно требовалось в Париже, и посему, не теряя больше времени, Джон Ланкастерский вскочил в седло.
 
 
Вплоть до его прибытия, тело покойного, зашитое в [[ru.wp:Вол|воловью]] шкуру, покоилось в часовне королевского отеля. Бедфорд появился в  Париже, по всей видимости, в последних числах октября 1422 года. Ради того, чтобы соблюсти хотя бы внешние приличия и придать церемонии похорон вид, соответствующий достоинству покойного, Бедфорду пришлось уговорить [[ru.wp:Парижский университет|Парижский Университет]] – влиятельнейшую силу в Париже в те времена, согласиться с необходимостью пустить с молотка часть драгоценностей короны, а также золотого и серебряного запаса и наконец, драгоценных дворцовых гобеленов; причем сам Бедфорд, как видно, для того, чтобы внести свою лепту в общее дело поспешил приобрести в собственное пользование всю немалую библиотеку покойного (И 230).
 
 
От взгляда присутствующих не укрылось то, что ни один из французских принцев не побеспокоился прибыть на церемонию прощания; [[ru.wp:Филипп III Добрый|Филипп Бургундский]] также подчеркнуто отсутствовал, быть может – по причине еще не остывшей обиды, или же того, что не собирался ставить себя в подчиненное положение относительно нашего героя. Но так или иначе, было предпринято все возможное, чтобы церемония выглядела достойным образом; 16 тысячам парижских бедняков роздано ни много ни мало 20 тыс. [[ru.wp:Фунт стерлингов|английских фунтов]], во время полагающихся по случаю заупокойных [[ru.wp:Месса|месс]] сожжено 20 тыс. фунтов дорогих восковых свечей. Для того, чтобы поминки по усопшему также имели достойный вид, хранителю королевских [[ru.wp:Гобелен|гобеленов]] Жану Дювалю было приказано временно  передать в руки [[ru.wp:Базилика Сен-Дени|сен-денийских монахов]] драгоценные ковры, вышитые изображениями золотых [[ru.wp:Геральдическая лилия|геральдических лилий]] на лазурном фоне, которые затем украсили собой стены старинной [[ru.wp:Часовня|часовни]] аббатства.
 
 
[[ru.wp:Изабелла Баварская|Королева Франции]], как и полагалось по обычаю вдове, оставалась в своих покоях, тогда как одетый в траур Джон Бедфорд, пешком двигался впереди процессии к [[ru.wp:Собор Парижской Богоматери|собору Нотр-Дам]], где опять же в соответствии с обычаем [[ru.wp:Латинские патриархи Константинополя|патриарх Константинопольский]] отслужил заупокойную мессу. Через весь Париж медленным шагом катафалк и сопровождающий его торжественный кортеж двинулся по направлению к аббатству Сен-Дени, где несчастный безумец должен был обрести для себя последнее успокоение. Бедфорд видел, как покойного оплакивал Париж, как женщины на улицах, и на балконах, увешанных торжественности ради, разноцветными коврами, громко рыдали, как мужчины снимали шляпы, скорбно крестясь вслед уходящей процессии. Дальновидный англичанин не строил иллюзий: Франция прощалась со своей свободой и делала это в высшей степени неохотно. Приучить ее к новому порядку вещей и сделать его единственно возможным и само собой разумеющимся было его непосредственной задачей, к которой, по окончании необходимого траурного периода, он предастся с обычной для себя энергией.
 
 
Пока же, как и требовалось по обычаю, герольд покойного короля сломал свой жезл над открытой могилой, и бросив обе половинки поверх гроба, возгласил «''Генриха II Английского и Французского''» королем объединенной монархии. Вслед за тем, отбыв свои обязанности председателя на неизменном похоронном пире, и вернувшись в Париж, Бедфорд должен был в самой вежливой и непреклонной форме отклонить притязания старой королевы Изабеллы, порывавшейся возглавить страну на правах вдовы покойного и матери вдовствующей [[ru.wp:Екатерина Валуа|королевы Катерины]]. Старухе дали ясно понять, что в ее услугах никто не нуждается, и вопрос таким образом был закрыт раз и навсегда.
 
 
Впрочем, до ушей Бедфорда в скором времени дошло, что в Меэне, где дофин Карл на короткое время остановился в замке, принадлежавшем его супруге, придворные поспешили во всеуслышание, как опять же полагалось по обычаю, во время торжественной церковной службы провозгласить здравицу новому французскому королю. Посему, спеша как можно скорее нивелировать впечатление, произведенное на многих подобным демаршем, Бедфорд поспешил в начале ноября 1422 года собрать заседание Парижского [[ru.wp:Парламенты во Франции|Парламента]], где занял председательствующее место. Надо сказать, что ему удалось собрать в этот день весьма внушительное представительство: на заседании присутствовали председательсвующий Парламента Морвилье (как уже было сказано, по необходимости уступивший свое место англичанину), а также епископ Парижский Жан де Рошеталье, представители городских властей и крупнейших ремесленных цехов. По приказу Бедфорда, Жан ле Клерк, канцлер Франции громким голосом зачитал соответствующее обращение, должное напомнить присутствующим о данной ими присяге на верность [[ru.wp:Договор в Труа|Договору в Труа]] (и соответственно – английской монархии), тогда как молодой Карл «''именующий себя дофином''», навсегда отстранялся от престола «п''о причине величайшего и отвратительнейшего преступления, исполненного и совершенного в его присутствии, с его полного к тому согласия и одобрения противу персоны [[ru.wp:Жан Бесстрашный|покойного герцога Бургундского]]''».
 
 
==== Спор о власти, выигранный только наполовину ====
 
{| width="450px" align="left"
 
|
 
{| width="450px" style="text-align:center; background:#FAEBD7"
 
|-
 
| [[Файл:Egerton 1065 f. 172v.png|450px]]
 
|-
 
| <small><span style=="color:#EAB97D>Противостояние партий.<br />''Брюггский мастер «Спор Цезаря и галлов». — Гай Юлий Цезарь «Записки о галльской войне». - ок. 1480 г. - Egerton 1065 f. 172v. - Британская библиотека, Лондон.''</span></small>
 
|}
 
|}
 
В продолжении своей речи, канцлер уверил присутствующих, что Бедфорду надлежит править страной сообразуясь с мнением Парламента, должного в свою очередь, оказывать ему посильную помощь в делах правления, а также поддерживать в королевстве порядок и справедливость. [[ru.wp:Нормандия (герцогство)|Герцогство Нормандское]], как мы помним, завоеванное англичанами, опять же, в полном согласии с буквой договора в Труа, должно было вернуться в состав французского королевства, должность  наместника Нормандии упразднена, и печать его уничтожена. Бедфорд не имел к тому возражений, так что сразу по окончании затянувшейся речи, канцлер предложил присутствующим вновь поклясться в верности договору в Труа, используя для того [[ru.wp:Миссал|миссал]], загодя им припасенный именно с этой целью. Вслед за тем соответствующую клятву должны были принести члены Университета, и наконец, простые парижане, должные для того прибыть в здание [[ru.wp:Ратуш|городской ратуши]].
 
       
 
Трудно сказать, убедило ли нашего героя это изъявление верноподданических чувств. Скорее всего нет, как обычно, трезвомыслящий и скептичный, он оказался в очередной раз прав, т.к. в скором времени в Париже был разоблачен опасный заговор, имевший своей целью тайно открыть ворота войскам французского короля, как их открыли тремя годами ранее для герцога Бургундского. Особенную тревожность этой новости придавало то, что во главе провалившегося заговора стоял ни кто иной, как Мишель Лалье, к которому покойный король питал полное доверие. Самому Лалье удалось скрыться, приспешники его были схвачены и закончили жизнь в тюрьме или на эшафоте, однако, непрочность и шаткость английского владычества в самой столице становилась для нашего героя все более очевидной. Придет время, и он всерьез озаботиться этой проблемой.
 
 
Пока же, смена власти, случившаяся, как водится, весьма не вовремя и совершенно непредсказуемо, ознаменовалась спором обоих братьев. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что для удержания в повиновении захваченной части Франции а также для покорения земель, все еще сохранявших верность беглому дофину, понадобится английское золото и английские же солдаты, Бедфорд, в противовес воле покойного брата потребовал для себя регентства над обеими частями королевства, ссылаясь в том на «''право рождения и старшинства''». Ему тут же воспротивился [[ru.wp:Хамфри Ланкастерский, герцог Глостер|Хамфри Глостерский]]; соглашаясь уступить старшему брату (во исполнение воли покойного короля) Францию, он настаивал на том, что двойное королевство требует также двух регентов, и Англия должна оставаться у него в подчинении вплоть до совершенолетия юного Генриха VI.
 
 
В этой атмосфере взаимных пререканий и столь же взаимоисключающих требований, дядя обоих принцев, [[ru.wp:Бофорт, Генри|епископ Бофорт]], чувствовал себя как рыба в воде, получая немалое удовольствие от того, что своими деньгами и влиянием мог равно способствовать победе как той, так и другой стороны – тем более, что в свое время последнюю волю покойного короля в спешке и смятении записать не удосужились, и каждый толковал ее на свой лад, цитируя то, что сохранилось в памяти. Посему, неизвестно, чем кончилось бы все дело, не вмешайся в него властная сила, не считаться с которой не решался никто из английских монархов: [[ru.wp:Парламент Англии|Парламент]] – и вмешательство это ясно показало,  что ни одному из братьев достичь своих целей в полной мере не удастся.
 
 
Не желая предоставлять никому из них слишком много власти и влияния, Парламент настоял на том, что Бедфорду следовало сосредоточиться на управлении Францией, тогда как Хамфри мог выступать регентом Англии лишь при условии, что власть его будет поставлена под надзор Парламента, и все важнейшие решения будут приниматься исключительно с согласия последнего. Хамфри запротестовал было, указывая на то, что при жизни брата обладал в стране практически всей полнотой власти, на что ему было указано, что не следует путать ситуацию, когда взрослый и дееспособный король попросту находится за границей, и короля-младенца, в силу возраста не могущего ни принимать, ни отвергать те или иные действия регента.
 
 
Упрямец, между тем, не желал сдаваться, приведя в качестве очередного аргумента известный в английской истории прецедент: назначение [[ru.wp:Маршал, Уильям, 1-й граф Пембрук|Уильяма Маршалла]], графа Пемброка, «''регентом короля и королевства Английского''» при юном [[ru.wp:Генрих III (король Англии)|Генрихе III]]. Лорды немедленно отклонили подобное возражение, ссылаясь на то, что оно ущемило бы свободу Парламента. С подобным не считаться было невозможно; слишком свежа была память как вышеназванной свободе попытался воспротивиться недоброй памяти король [[ru.wp:Иоанн Безземельный|Иоанн Безземельный]], и чем это сопротивление [[ru.wp:Великая хартия вольностей|закончилась]]. Посему, перепалка сама собой сошла на нет, и обоим братьям пришлось довольствоваться уже имеющимся. Впрочем, Бедфорд с самого начала, понимая, что в полной мере не сможет добиться поставленной цели, обычным образом не настаивал. Вместо того, все внимание его поглотили насущные задачи управления покоренной страной.
 
 
Как управленец он  мог дать сто очков вперед не только малоопытному Хамфри, но и своему недавно почившему старшему брату, и этим талантам сейчас предстояло раскрыться в полной мере. Надо сказать, что наш герой, как бы мы не относились к нему из своего исторического далека, был уже человеком новой формации, обладателем широкого кругозора и огромной политической дальновидности. Можно сказать, он во многом опередил свое время, с удивительной для своей эпохи прозорливостью рассудив, что покорность граждан недавно завоеванной страны обеспечивать следует не запугиванием и принуждением, но подчеркнутым вниманием к их нуждам и попыткам соединить в единое целое интересы победителей и побежденных. Подобная задача была в полной мере титанической, и вряд ли целиком осуществимой в те времена, однако, Джон Ланкастерский взялся за нее методично и непреклонно.
 

Версия 01:00, 5 февраля 2022

Глава 3. Регент Франции "Джон, герцог Бедфордский, регент Франции для короля Английского" ~ Глава 4. Перед судом истории
автор Zoe Lionidas




Орлеан

Судьба кампании решена

France Orleans panorama 01.jpg
Орлеан. О стены этого города разобьется английское могущество.

Между тем в ставке Джона Бедфорда решается судьба летней кампании 1428 года. По сути дела, перед советниками регента стоит выбор: возобновить наступление на Анжу (как мы помним, в первый раз стоившее жизни Томасу Ланкастеру), или взять в осаду Орлеанскую крепость. Оба пути имеют свои плюсы и минусы. Анжер, столица Анжу, окружен циклопическими стенами, перед которыми может оказаться не слишком действенной даже пополнившаяся новыми орудиям английская артиллерия. Взять город измором будет также затруднительно, дальновидная королева Иоланда загодя обеспокоилась снабдить гарнизон провизией на два года вперед. С другой стороны, как мы помним, именно отсюда поступают «буржскому королю» пополнения и деньги, занять Анжер значит – лишить его армию большей части финансирования.

Орлеан – столь же непростая цель, другое дело, что за ним открывается прямой путь к столице короля и изнании – Буржу. За Орлеаном сильных крепостей уже нет, наступление англичан сможет развиваться почти беспрепятственно, изгнанный же из собственной столицы Карл Французский волей-неволей вынужден будет искать себе спасения за границей, оставив Францию в руках своего победоносного соперника, и война таким образом, завершится сама собой.

Как видно, последняя возможность оказалась слишком соблазнительной, так что большинство совета высказалось за атаку на Орлеан, несмотря на то, что против подобной идеи существовало соображение морального характера: Карл, герцог Орлеанский, со времен Азенкура находился в английском плену (и освободиться ему удастся уже после смерти нашего героя). Атака на владение, чей хозяин неможет защитить его с оружием в руках была вопиющим нарушением кодекса рыцарской чести, столь ревностным поклонником которого показал себя Джон Ланкастерский. Хуже того, Карл Орлеанский, беспокоясь о подобной возможности, в Лондоне нашел возможность встретиться с Солсбери и взял с него клятвенное обещание, что Орлеан не станет мишенью для английского наступления, подкрепив решимость английского командующего немалой суммой денег. И в довершение всех бед, младший брат Карла, уже знакомый нам Орлеанский Бастард (доставивший англичанам столько хлопот под Монтаржи), в июле 1427 года подписал о том же договор с графом Саффолком... нарушение слова в подобной ситуации чревато немалыми моральными издержками.

Посему, даже у современных историков нет внятного ответа на вопрос, почему несмотря на все вышеперечисленное мишенью для новой атаки был выбран все же Орлеан. Стоит предположить, что английская казна в этот момент обреталась в столь плачевном состоянии, а усталость от войны достигла такого уровня, что возможность закончить затянувшееся противостояние одним ударом перевесила все иные соображения. И уж совсем непонятно, почему наш герой, вплоть до этого времени столь рассудительный и трезвомыслящий, внезапно начнет совершать одну ошибку за другой. Чисто умозрительно можно высказать гипотезу, что уже постепенно давало о себе знать нервное истощение, результат огромного напряжения последних лет, неумолимо подтачивавшее его здоровье. Воистину – кого боги желают наказать, того они лишают разума. Печально.

Забегая вперед скажем,что страшное поражение под Орлеаном будут помнить годы спустя, так что в 1433 году молодой король будет писать Джону Бедфорду: «Вам же все удавалось, вплоть до времени осады Орлеана, решенной Бог знает чьим советом...» Ясное дело, у победы множество отцов, у поражения - ни одного. Впрочем, следуем за событиями.

Томас Монтекьют, граф Солсбери, был несомненно выдающейся фигурой. Сын предателя, во времена Генриха IV казненного за участие в заговоре против короля, он был вместе со своим семейством не только прощен, но и приближен к особе ныне покойного Генриха V, как мы помним, человека весьма проницательного и редко ошибавшегося в оценках касательно душевных качеств своего окружения. Томас Солсбери стал не только одним из преданнейших друзей нового монарха (причем Генрих, едва лишь взойдя на престол, поспешил вернуть ему конфискованные о времена прошлого царствования земельные владения), он превратился в одного из самых успешных полководцев Столетней войны, не проигравшего в течение своей короткой жизни ни одного сражения.

Современные историки, скажем так «проанглийской» ориентации склонны представлять Томаса Солсбери в качестве некоего рыцаря без страха и упрека, благородного и бесстрашного, идеального воплощения своей эпохи. Однако, думается нам, Томас Солсбери, как и любой исторический деятель, не нуждается в подобного рода оправданиях или попытках возвеличивания. Этот, без всякого сомнения, честный и очень преданный служитель английской монархии, был человеком своего времени, со всеми его достоинствами и недостатками. Непоколебимо преданный своему королю, верный в дружбе, утонченно-куртуазный в дамском обществе, он был одновременно человеком холодным и расчетливым, как было привычным для того времени, по отношению к противнику считавший дозволенными любые средства, даже самого грязного толка. В частности, история сохранила характерное воспоминание о том, как продвигаясь к Орлеану, Солсбери со своими войсками должен был переправиться через одну из рек. Прекрасно говоривший по-французски, англичанин, выдавая себя за «капитана» одного из отрядов Карла VII призвал к себе на помощь местных крестьян, а когда работа была закончена, приказал своим людям вырезать этих добровольных помощников всех до единого «за сочувствие врагу». В предстоящих событиях Томасу Солсбери также предстоит проявить все грани своего непростого характера.

Личные инструменты